Простая история

До пещер мы дошли быстро, едва тоннель стал шире, воины постарались сократить дистанцию между членами команды и теперь споро шагали вперед компактной группой. Но по-прежнему настороженно помалкивали, по негласному уговору стараясь не нарушать мрак и тишину подземелья даже тихими разговорами.

И только бдительно осмотрев первое более-менее просторное помещение и отправив вперед пару человек на разведку, а в пройденном тоннеле поставив часового, Зин достал из сумки обычную лампу и повесил на ржавый крюк для факелов, торчащий их стены.

Почему-то не хочет, чтобы маги зажигали светлячков, сообразил я, и сделал командиру условный знак.

— Отдыхаем пять минут, — негромко объявил он, — Энилий, Грег… пойдемте со мной, посмотрим… чего там нашли разведчики.

Я подмигнул Хену, предлагая идти с нами, и направился вслед за сыскарем. Рашат увязался было следом, парень явно чувствовал себя неуютно рядом с воинами, очевидно они вызывали в нем смутные ассоциации с тюремной охраной. Пришлось срочно придумать ему важное задание — приглядеть за ханшой. Ведь по останским законам неприлично оставлять женщину наедине с абсолютно незнакомыми мужчинами. Хотя этот закон каждый обычно трактует так, как удобно именно ему.

Но в этот раз понятия Рашата как видимо совпали с моим указанием, и он послушно вернулся в освещенный лампой круг, где воины, привыкшие пользоваться для отдыха каждой свободной минутой, сидя и лежа прямо на пыльных камнях пола, наскоро перекусывали крошечными питательными лепешками из ореховой муки смешанной с медом и измельченными сухофруктами. Сухие как камень овальчики клали в рот и, запив глотком воды, долго и старательно жевали, открывая для себя все новые оттенки запаха и вкуса.

Я бы тоже с удовольствием пожевал нечто подобное, несколько наскоро проглоченных кусков давно превратились в приятное, но короткое воспоминание.

В следующей пещерке тоже горит лампа, и мы как по уговору останавливаемся в противоположном от нее углу. Сработало намертво въевшееся в сознание правило никогда не оказываться в выгодном для противника положении. Быстренько выкладываю спутникам свои соображения и сделанные на их основе выводы, и они несколько минут молчат, обдумывая сказанное.

— Кстати… этот Ахтархон… он утром очень трусил… просто непозволительно сильно для взрослого мужчины, — задумчиво заметил Хенрик, первым прерывая затянувшуюся тишину.

— Откуда ты знаешь?

— У меня недавно обнаружились небольшие способности… эмпата… и мне их усиленно развивают… специальными тренировками, — нехотя приоткрыл профессиональную тайну друг, старательно не замечая порицающего взгляда Энилия.

Вот теперь кое-что из событий последних дней становится на свои места… и хотя я вовсе не в восторге от новых способностей родича, но предпочитаю о таких вещах не догадываться, а знать наверняка.

— Пока планы менять не будем… — выносит наконец решение Зин, — но действовать начинаем не по пункту а-семь, а по пункту е-три. То-есть, если кто не помнит, двигаемся в режиме особой подстраховки, как в обстановке повышенной опасности.

Ну что ж, вполне разумное решение… только, пора пожалуй и мне перейти на особый режим… и держать под руками кое-какие давно припасенные штучки. Моя интуиция прямо-таки вопит, что противник слишком хитер и осторожен, чтобы не просчитать этого нашего освободительного рейда.

Следующие полчаса мы со всеми предосторожностями пробираемся по запутанным переходам и лесенкам, время от времени обходя отмеченные ханшой ловушки. Наконец идущие впереди разведчики передали сообщение, что дошли до массивной металлической двери, которой открывается, как объяснила Саялат, довольно широкий коридор, ведущий к тайным входам в тюрьму и сокровищницу. Наверное именно через эту дверь предполагал выносить свои сокровища в случае нападения врагов прадед покойного хана.

Ключей от двери у нас, разумеется, нет, да и Саялат почему-то забыла прихватить на всякий случай связку, когда шла гулять в парк.

Поэтому сыскари, ничуть не расстроившись, отпирают хитроумный замок старым проверенным способом, с помощью отмычек. С которыми точно так же никогда не расстаются, как я со своими ножами.

Первым в тоннель входит один из магов, и осторожно пробуя ногой плиты пола, добирается до первого крюка, на который можно повесить лампу. Следом идет Энилий, чутко ловящий доступные только ему колебания энергии, идущие от живых существ. Затем, с оружием наготове, проходят сыскари и воины. Последними входим мы с Рашатом, ханша и Хенрик. Он выглядит совершенно здоровым, но мне из многолетнего опыта общения с Кларой отлично известно, что это от избытка магии, которой парня накачали, когда заживляли рану. Позже, завтра или послезавтра, когда его энергетический баланс придет в привычное равновесие, наступит эффект магического похмелья. И тогда ему нужно будет отсыпаться не меньше суток. Видать, не очень густо у цитадели со свободными магами, раз едва вставшего с постели Хена снова отправили на задание.

Маги и сыскари уже вплотную подобрались к неказистой дверце, ведущей, по словам ханши в одну из кладовых зиндана, где хранятся старые кошмы, кандалы, цепи, и прочая тюремная утварь. Из этого чуланчика можно прямиком попасть в многоуровневые помещения тюрьмы.

По предварительному плану, туда пойдут только маги и пятерка сыскарей, во главе с Зином и именно они будут выводить из камер наших людей. А мы останемся здесь, прикрывать тыл. Потом, если все пройдет удачно, отправимся через сокровищницу выполнять данное ханше обещание, спасать ее сына. То есть, хана Шаурсияра.

— Может… сначала сходим в опочивальню хана? — несчастным шепотом просит Саялат, наблюдая, как сыскари ловко вскрывают сложнейшие замки.

— Не волнуйся, раз я обещал, что мы его заберем, значит так и будет, — успокаивающе буркнул я, пытаясь разобраться в собственных ощущениях.

Вроде всё идет как по маслу, замки уже поддались и дверка открылась, и даже какие-то цепи действительно поблескивают сквозь узкий проем, в который быстрыми тенями ныряют маги и сыскари. Энилий предварительно бдительно прослушал ночную тишину, и ничего подозрительного не обнаружил, почему же мою голову сжимает невидимыми обручами гнетущее чувство приближающейся беды? Откуда оно взялось и почему никто, кроме меня не ощущает ничего подобного, пытаюсь понять я, с тяжелым сердцем провожая взглядом последнего сыскаря, исчезнувшего в дверном проеме.

— Что-то не похоже это место на тюрьму, — неуверенно буркнул мне в ухо Рашат.

Потрясенно оглядываюсь на него, и вдруг понимание истины молнией взрывается в мозгу.

Вот же дьявол, ну как же я сам сразу не понял! Даже глубокой ночью в тюрьме, переполненной страдающими людьми, не может быть такой неправдоподобно мирной тишины. Да и запахи… в настоящем зиндане так густы, что ощущаются издалека.

— Зин, назад! — забился под сводами пещеры мой отчаянный вопль, заставив отшатнуться стоящих рядом ханшу и Рашата.

Однако грохот падающих сверху каменных плит, отсекающих проходы к дверям и облако доисторической пыли, поднявшееся с пола, слишком быстро доказали всю бесполезность моих призывов. Пробиться сюда они теперь смогут не раньше, чем через сутки. А что произойдет с нами за это время в сравнительно небольшом помещении… задохнемся от недостатка воздуха или неведомый охотник, загнавший нас в ловушку с ловкостью опытного птицелова, придумает нечто совершенно новенькое… пока невозможно даже предугадать.

Как и причину, по которой он так тщательно и так безжалостно продумал приманку и завлек нас в свои сети.

Вот только, как говорит Кларисса, хотя человечество и придумало несколько тысяч оправданий для совершения неблаговидных поступков, истинных причин ровно в тысячу раз меньше. А если исключить всякие нюансы, то всего четыре, богатство, власть, любовь и месть.

И у нашего пленителя вполне могут быть актуальны все они, и это самый страшный вариант. Тогда он не остановится ни перед чем, и не пожалеет никого. И, следовательно, автоматически становится для меня персоной вне закона, диким зверем, которого нужно уничтожить любой ценой.