Вечная жизнь

Сосед довез меня на телеге с сеном до ближайшего большого города, который назывался Элфдинг. Мы ехали целый день и следующую ночь. Всю дорогy я горько плакала — я оплакивала бедного Асмундура, но горше всего рыдала по моей милой, храброй и сильной Мошке, с которой рассталась навсегда, и по которой скучала целых пятьдесят лет.

В Элфдинге я разыскала старую матушку Берглинд, которая жила на чердаке над конюшней и зарабатывала себе на жизнь тем, что ткала грубую льняную ткань на фартуки и тому подобные вещи. Она была очень старенькая и почти совсем слепая, поэтому работала на своем станке наощупь.

Мне пришлось подойти совсем близко, чтобы она могла меня разглядеть. Когда старушка, наконец, увидела меня, она прищурилась и склонила голову набок. Конечно, я сильно изменилась — мне было десять лет, когда матушка Берглинд видела меня в последний раз, а теперь мне было восемнадцать, я стала женщиной и овдовела. Но когда она меня узнала, то почему-то испугалась и даже отпрянула назад.

— Чего тебе нужно, дитя? — спросила она.

— Вы меня помните? Я была... сиротой, а вы отдали меня в семью фермеров из долины. Помните? В дом Гуннара Оддурссона?

Она помедлила, пристально разглядывая меня, словно обдумывая, признать это или все-таки не стоит.

— Моя семья жила возле Хеольфдавика, — сказала я. — Вы не знаете, там сейчас кто-нибудь остался?

Матушка Берглинд настороженно огляделась по сторонам, словно опасалась, что нас могут подслушать. Мне показалось, что мой визит огорчил и расстроил старуху. Я хотела поблагодарить ее за то, что она нашла мне таких добрых приемных родителей, но старая ткачиха, похоже, не могла дождаться, когда я уйду.

— Никого там нет, — проскрипела она.

— А люди из деревни? — не отставала я.

— Нет! Никто там больше не живет! — сердито выкрикнула матушка Берглинд и, отвернувшись от меня, поковыляла к своей скамейке перед станком.

Я не знала, что сказать, и мне было стыдно за то, что я огорчила старую женщину. Не говоря ни слова, я повернулась и, спустившись по узким скользким ступенькам, вышла на холодный воздух.

Поразмыслив, я решила все-таки отправиться туда. Путь оказался не таким длинным, как я думала — в детстве расстояние от отцовского замка до Элфдинга, а оттуда до фермы Оддурссонов показался бы мне целой вечностью. Но я шла всего около шести часов по узкой, изрытой колеями дороге.

Я смутно помнила эту дорогу. За свою жизнь я всего пару раз путешествовала по ней, но запомнила ее гораздо более широкой, гладкой и намного более оживленной. В некоторых местах мне приходилось пробиваться через настоящие заросли кустарника. А ведь когда-то это был главный транспортный путь, связывавший Хеольфдавик и Элфдинг, эта дорога проходила по землям моего отца, мимо нашей деревни. Почему же теперь ею никто не пользуется?

Помню, что чуть не пропустила поворот, откуда начиналась дорога к отцовским землям. Лишь по нескольким обломкам камней, поросшим степной травой, я смогла узнать место, где когда-то стояли ворота в деревню. Я шла по этой дороге еще примерно с полчаса, и ноги у меня горели огнем, а плечи отваливались от тяжести пожитков, когда я увидела, наконец, впереди отцовский замок.

Когда я была маленькой, наш замок окружала каменная стена высотой не меньше восемнадцати футов и шириной около двенадцати футов у основания. Теперь от нее остались лишь кучи разбитых камней.

В те времена любое поселение, в котором было больше пяти домов, обносилось каменной стеной, чтобы затруднить штурм. Разумеется, стены не могли остановить захватчиков, их ничто не могло остановить, но преграда могла задержать их продвижение.

Я расскажу вам, как был устроен наш замок. За первой каменной стеной, в остатки ворот которой я сейчас вошла, лепились деревенские дома и заросшие травой выгоны, где крестьяне пасли коз, свиней, овец и немногочисленных лошадей. Тут же тянулись грядки с овощами. На вершине холма стоял наш родовой замок.

Когда люди слышат слово «замок», они представляют себе нечто огромное, но наш замок был маленьким. Тем не менее, это была сама большая и сложная постройка на многие мили вокруг, и при всей своей грубости, она была целиком выстроена из камня, в отличие от остальных деревянных и глинобитных домишек.

Мой отец был королем этих мест, как до него его отец, и отец его отца. Соответственно, я родилась в королевской семье, пусть намного более скромной, чем монархические династии Европы, однако обладающей немалой властью — магической властью Четвертого дома Бессмертных. Дома Ульфура.

За замковой стеной лежало не более пяти акров наших королевских земель. Стена замка была заметно выше и шире, чем деревенская, и на ней были устроены специальные места для солдат. Огромные деревянные ворота, утыканные железными шипами, открывались наружу, чтобы их было сложнее пробить тараном. Сразу за воротами был расположен крепкий деревянный помост, покрытый срезанными кусками дерна. В обычное время ничего не подозревающий человек мог спокойно пройти по нему вглубь двора. Но в случае нападения помост откатывали в сторону, и под ним открывалась очень глубокая яма, на дне которой торчали сотни заточенных деревянных пик. Наверное, в ту ночь многие дружинники Рейна закончили свою жизнь на этих пиках.

Конечно, наш замок не был похож на Версаль или Виндзор. Он был намного грубее, проще и старше и гораздо больше походил на настоящий замок с узкими сводчатыми окошками в толще стен, крутыми каменными лестницами и прочими приметами укрепленной крепости.

Крепостной двор лежал сразу за стеной. К стенам лепились домишки наших слуг, во дворе паслись наши лошади, овцы, козы и свиньи. Здесь же были наши огороды. Во время набегов жители деревни хватали все, что могли унести, и бежали под защиту стен отцовского замка. Высокие деревянные ворота захлопывались за ними, а мы все прятались внизу, пережидая нападение. Захватчики ни разу не смогли прорваться сквозь стены отцовского замка. Но в последний раз им это удалось.

С того дня прошло долгих девять лет. Я сама не знала, что ожидала найти здесь. Мне представлялось, что люди заново отстроили деревню. Или какой-нибудь новый владелец взялся восстанавливать замок. Но в тот день я нашла лишь заброшенные руины.

Я видела груды щебня от разбитых деревенских ворот, и горы камней на месте стены замка. Дом моего отца был выстроен из огромных камней, вырубленных в нашей каменоломне. Но сейчас на том месте, где когда-то возвышался наш замок, самый большой камень был размером с тыкву-горлянку. Казалось, громадные каменные глыбы рассыпались в прах, как содалит в руке у Нелл.

Я знала, что отец Рейна пытался использовать амулет моей матери, помогавший ей концентрировать свою магическую силу. Но захватчики не обладали даром моей матери, они не знали ее заклинаний, поэтому были просто стерты с лица земли вспышкой неведомой им силы. Рейн своими глазами видел, как его отец и братья превратились в горстку пепла. И сам получил ожог — точно такой же, как у меня.

Захватчики всегда разрушают города — сжигают все, что горит, вырезают скот, убивают или угоняют людей. Но на месте разрушенного людского обиталища всегда остаются обугленные остовы домов, фундаменты, дымоходы. Иногда захватчики не уничтожают город полностью, и тогда люди могут снова вернуться на пепелище, чтобы заново отстроить свои дома. Правда, такое случалось нечасто. В те времена люди верили, будто по следам мародеров идут страшные тролли, поэтому предпочитали отдать свою разрушенную деревню злым духам, а самим отстроиться где-нибудь поблизости.

Но здесь — я никогда не видела ничего подобного.

Я стояла на совершенно пустом месте, а ведь совсем недавно здесь стоял высокий замок, в котором было не меньше четырнадцати комнат! В отличие от дороги, некогда ведшей в родовой замок моей семьи, здесь даже не выросли заросли, словно сама природа обходила стороной это место. Я обошла холм кругом — вся земля здесь до сих пор была черной, обугленной. Но ведь трава и кусты всегда вновь вырастают на пепелище — иногда даже лучше и гуще прежнего.