Страница 23 из 45
Завтра в школу и всё такое. Как будто сейчас я могла думать о школе! Я едва выносила школу, когда моя жизнь была хоть немного нормальной — теперь же она станет бесконечной мукой.
— Да, дела, — говорила Рейси, стараясь звучать нормально. Она заправила за ухо белую прядь волос, — Когда-то ты говорила, что хочешь иметь сестру.
— Нет. Я говорила, что хочу, чтобы ты была моей сестрой, — напомнила я ей, — Я не хочу сестру — другую Меня.
— Это будет кошмар, — согласилась Рейси, и я пихнула ее босой ногой. Она засмеялась и сказала, — Итак, что же у Петры за объяснение?
— Я его не слышала, — я прислонилась к спинке кровати и положила подушку на колени. — Она сказала, что объяснит, но потом начала накладывать все эти защитные заклинания, а после этого заявила, что хочет видеть нас с Таис вместе.
— Думаешь, Таис переедет жить сюда?
Я застонала:
— Понятия не имею. Она живет с какой-то подругой своего папы. Хотя если Бабушка действительно кровная родственница… Ну, здесь нет лишней комнаты! Нам придется делить одну! — я пнула подушку на пол.
— Ладно, это какой-то цирк, — согласилась Рейси, — Проехали. Давай погорим о чем-нибудь еще. Как таинственный Андре? — она с намеком приподняла брови.
— Откуда мне знать? — прорычала я, — Я не видела его сегодня, потому что… ах, да, я выяснила, что у меня есть сестра-близнец, что моя бабушка обманывала меня семнадцать лет!
Рейси поджала губы:
— Ладно, всё ясно. К кому ты записалась на лабораторные по химии?
Стараясь удержать свой гнев, я неохотно рассмеялась. Только Рейси способна развеселить меня в такой момент:
— К Фостеру.
— Я тоже! Сможем переписываться. И вот неожиданный переход: так тебе всё еще нравится Андре?
— Больше, чем нравится. Он и только он — всё, чего я хочу, — я покачала головой, — Он идеален для меня. Представить не могу, что когда-нибудь захочу быть с кем-то другим.
Глаза Рейси тревожно распахнулись. Она никогда не слышала, чтобы я говорила подобное. Я тоже не слышала, чтобы я говорила такое. Я встречалась с тысячами парнями, но Андре был первым, кто действительно тронул мое сердце.
И даже более того. Всё это было ново для меня. Возбуждающе. Своего рода опасно.
— Нда, дела, — сказала она, очевидно, обдумывая это.
— Не бери в голову. А что у вас с Джоном? — сказала я. — Как у вас дела?
Летом у Рейси и Джона Уэйнберга был роман, а теперь они вместе посещают уроки английского.
— Возможно, я его недооценила, — призналась Рейси.
Я усмехнулась:
— Сегодня он выглядел реально здорово, разве нет?
— Ага… — она почти проболталась, когда ее сотовый зазвонил.
— Привет, мам. А… да. Хорошо. Да, ладно. Поняла.
Она отключила телефон.
— Завтра в школу, — бодро заявила она, — Лучше мне тащить свой зад домой, чтобы нормально выспаться!
Я засмеялась, чувствуя облегчение.
— Ладно. Но спасибо, Рейси. Ты мое средство для выживания, — Я обняла ее.
— Всё будет хорошо, Клио, — она отклонилась и заглянула в мои глаза, — Что бы ни происходило, всё будет хорошо, и я буду здесь с тобой.
Обычно мы не цацкались друг с другом, так что я была тронута.
— Спасибо. А вообще, у тебя ведь тоже сестры, верно?
У нее две старшие сестры и Трэй, на год младше нас.
— Ага, — она нахмурилась, — Они отстой. — Затем налепила на лицо фальшиво оживленную гримасу, — Но твоя-то будет классной, да?
Я фыркнула и лягнула ее по попе, когда она выходила.
Спасибо тебе, Богиня, за подруг.
Это была самая искренняя молитва из всех, что я произнесла за целый день.
19. Таис.
Трамваи, в отличие от автобусов и метро, кондиционерами не оснащаются. Вместо этого, в них есть окна, которые поднимаются и опускаются. Не считая окна там, где я сидела — сломанного и не сдвигающегося.
Я уже стала мокрой и липкой, а времени-то — и до восьми тридцати утра не доходило.
Прошлым вечером Акселль появилась дома около десяти часов. Покинув Люка, я вернулась и приняла долгий душ. Когда пришла Акселль, я спокойно ела разогретый в микроволновке куриный пирог, просматривая свои школьные бумаги за столом.
Это чересчур для нее — хотеть, чтобы из школы я пришла прямиком домой.
Много мы не говорили. Мне до смерти хотелось проорать ей вопрос: «кто она такая и почему я здесь?» Но что-то сдерживало меня.
Встреча с Клио сделала весь этот сценарий еще более странным и ужасающим, а Акселль была основной его частью. Хоть она и не казалась опасной, я насторожилась гораздо сильнее.
Известно ли ей о Клио? Если да, то, раз она не упоминала об этом при мне, значит, по каким-то причинам не хотела, чтобы о Клио узнала я.
Тогда если я расскажу Акселль, что Клио ходит в мою школу, позволит ли она мне вернуться туда? Или вся эта ситуация окончательно выйдет из-под контроля? В общем, я решила попробовать вести себя нормально.
Акселль была отвлечена и интереса не проявляла, а я при первой возможности проскользнула в постель.
Этим утром она всё еще спала, когда я выходила из дома.
И вот я сижу в качающемся, клацающем трамвае, наклонившись вперед, чтобы поймать теплый легкий ветерок из открытого окна над сиденьем перед моим.
Снова я нервничала, находилась на грани.
Словно вот-вот подбежит Акселль и вытащит меня из трамвая. Или, может, огромный дуб свалится на дорогу и превратит нас в месиво. Или кто-нибудь попытается сорвать мой рюкзак.
Просто что-то… какой-то не имеющий названия ужас давил на меня, прижимал к земле. Может, стоит перейти на кофе без кофеина?
Я сидела в самом конце. Все места были заняты людьми, которые ехали на работу, детьми в католической школьной форме, ребятами, спешащими в Бернарденскую и другие общеобразовательные школы.
Когда мы проехали Сакре Кер — католическую школу для девочек — большинство сидений опустело.
Всё еще нервничая и психуя, я вдруг решила пройти вперед, чтобы увидеть, когда злосчастная Бернарденская школа появится на горизонте. Сделав три шага по проходу, я услышала чей-то крик.
Время замерло, и я медленно обернулась. Огромный красный пикап вылетел с обочины и мчался в направлении трамвая. Я едва успела моргнуть, как он уже снес один из старомодных уличных фонарей, протянувшихся вдоль Чарльз авеню.
Фонарь треснул в тридцати сантиметрах от земли, и его верхняя часть копьем вонзилась в окно трамвая, разбив стекло и пролетев салон до середины через проход. Как раз через то место, где я только что сидела.
Трамваи не могут останавливаться резко, поэтому мы протащились с фонарем еще около футов двадцати (~6 м) с визжащими тормозами и искрами из-под колес.
Мои ноги подкосились, колени ослабли, и я рухнула на ближайшее сиденье. Если бы я не прошла вперед, то этот разбитый зазубренный кусок уличного фонаря проткнул бы меня, словно рыбу.
Стремительным шагом водитель бросился в заднюю часть трамвая.
— Никто не ранен? — выкрикнул он, и каждый из нас переглянулся друг с другом.
Не считая разбитого стекла, ни у кого не осталось даже царапины. Люди практически впечатались в сидения, но ни один не упал. Это было поразительно. Меня трясло от мысли, что я чудом уцелела.
— Так, все, проходим к передней двери, — скомандовал водитель. Безапелляционно. — Остерегайтесь осколков, — Он открыл заднюю дверь трамвая и прошел до того места, где ошеломленный подросток в бейсбольной кепке выбирался из пикапа.
В следующее мгновение на этого подростка, на вид напуганного и расстроенного, обрушилась череда его пронзительных криков.
Я слышала, как парень простонал:
— Отец убьет меня.
— Ему придется занять очередь! — бешено вопил водитель трамвая, — Посмотри, что ты сделал с моим трамваем, придурок!
Затем приехала полиция.
После того, как они всё вокруг перевернули, трамвай вышел из строя.
У меня не было желания дожидаться следующего, и оставшиеся десять кварталов я прошла до школы пешком.