Королева придурочная

Маша была младшей дочкой в дружной, многодетной семье. Отец ее руководил крупным агрокомплексом, жили в достатке, малышку баловали и родители, и старшие братья и сестры. Девочка росла смышленным ребенком, но с хитрецой. В большой семье всегда можно было найти защитника и избежать наказания за проказы. Если сердился отец, ластилась к матери. Раздразнив братца, в поисках защиты убегала к сестре. Учебой она себя тоже не утруждала: всегда можно было подсунуть задачку кому-нибудь из старших, переписать чье-то готовое сочинение. В аттестате оказались сплошные тройки – об институте нечего было и думать. Отец устроил ее в медицинское училище в своем районе, где у него всюду имелись связи. Маша жила в общежитии и пользовалась всеми возможностями открывшейся перед ней свободы: пьянки, поздние гуляния, ночные гости. После училища отец забрал ее в свое село и попытался накинуть узду на отбившуюся от рук дочь. Пытаясь вырваться из диктата отцовской власти, Мария заговорила об институте. Ее желание – выучиться на врача, совпадало с мечтами родителей. Отец повез дочку в Питер и за хорошие деньги определил в медицинский институт. Так Мария оказалась на одном курсе с Ксенией, хотя и была старше нее на четыре года.

Учеба взрослой студентке давалась нелегко, да и усердия ей недоставало. Марии хотелось взять от веселой столичной жизни как можно больше: и возраст уже поджимал – было неизвестно, куда занесет ее судьба после института. Долгие шесть лет Ксения помогала подруге в учебе, а на экзаменах становилась палочкой-выручалочкой. Мария, в свою очередь, вытаскивала сокурсницу на дискотеки и вечеринки. Ксения сопротивлялась – не любила шумного общества, но под натиском сокурсницы сдавалась. Едва Мария ослабляла свое воздействие, Ксения уползала в привычную скорлупу. После окончания института пути девушек разошлись окончательно. Мария уехала из Петербурга, так как не имела жилплощади в городе, а отец ее к тому времени потерял свое влияние в крае и лишился прежних доходов. Купить дочери квартиру он не мог. Мария устроилась в больницу в отдаленном городке ленинградской области. Потом кочевала с места на место, пока не оказалась в санатории «Волна», уже тогда возглавляемым Жарковским. Сумела противостоять его натиску, укрепила свои позиции и стала получать приличные деньги. Со временем Мария обрела финансовую самостоятельность, открыла частный кабинет и теперь в санатории трудилась на полставки, все силы отдавая коммерческой медицине. Но, увлекшись карьерой, она упустила время, в которое принято устраивать личную жизнь. Семьи у нее не было.

– Ну, и к чему такая поспешность? Зачем ты затащила меня сюда? – Ксения пристроила пакет с продуктами на столик и присела на край кресла. – Родион сделал тебе предложение? Приглашаешь свидетельницей на свадьбу?

– Твоими бы устами… Он женат. А у нас с ним просто деловые отношения, Родион – электронщик, – усмехнулась Мария. – Я тебя зазвала по другому поводу. Мне не терпится проверить модификацию метода Фолля. Я тут несколько месяцев билась над методикой. А Родион помог с аппаратурой. Подсоединил к компьютеру.

– Ты знаешь, как я отношусь к методу Фолля. Это направление не из сферы моих интересов, – Ксения признавала только традиционную практику, но имела представление и о модных новинках, практикуемых в платных кабинетах.

Метод немецкого ученого Рейнхольда Фолля, взятый Марией за основу лечения, был в общих чертах известен большинству врачей. Он базировался на китайской акупунктуре, гомеопатии, биофизике и микроэлектронике. Используя компьютер, врач снимал биологические показатели с определенных точек стоп и ладоней пациента и фиксировал нарушения в органах, связанных меридианами с этими точками. Диагностика вопросов не вызывала, здесь все было понятно: есть эталон – запись биополя здорового человека, есть исследуемый человек. Его показатели сравнивают с эталоном и назначают лечение. Но большинство врачей скептически относилось к этому ответвлению – опять гомеопатия. Для больных приготавливались заряженные токами соответствующей частоты сахарные пилюли. Прием этих пилюль якобы подавлял патологические колебания в электрическом поле человека. Этот метод еще называли методом биорезонансной терапии.

– Ты знакома с классическим методом Фолля, а я изобрела собственную модификацию Дмитрук Эф. Я не просто провожу диагностику, нахожу патологические частоты колебаний, но указываю и дату атаки, определяю месяц и год инородного вторжения.

– Вторжения? Ты о чем? Инвазия микробов и вирусов?

– Суть не в терминах. Сейчас покажу на примере, дай лапку. Я себя уже протестировала, но моя волновая характеристика близка к эталону, даже неинтересно.

– А у меня ты надеешься найти патологию? – усмехнулась Ксения, неохотно подставляя свою ладонь для сканирования щупом. – Я, между прочим, тоже на здоровье не жалуюсь.

– Ты же знаешь, нет здоровых людей – есть недообследованные!

– Ну вот, сама себе противоречишь! Что ж, обследуй.

– Вот и чудненько, Ксюша. Ты только наберись терпения часа на полтора, мы по полной программе пройдемся.

Ксения застонала и отдернула ладонь:

– Машка, я устала, шесть километров по морозу протопала. Давай хоть кофе попьем. У меня уже в животе урчит.

– Это замечательно. Самые верные результаты получаются, когда мы обследуем пациента натощак. Или хотя бы через два часа после еды. Давай руку, не упрямься.

Мария опутала Ксению проводами, настроила чувствительность прибора на уровень токов Ксении. Затем, нежно касаясь щупом определенных точек ладони своей пленницы, начала обследование.

Процедура была безболезненна для Ксении, но длилась бесконечно долго. Компьютер превращал электрический потенциал кожи в анатомический атлас организма. Попутно Мария кратко комментировала результат: «Сосудистая система в норме. Гинекология – без патологии. В желудочно-кишечном тракте изменений не выявлено». И вдруг обе женщины, глядя на экран, обомлели от удивления. На вершине графического пика, как на древке, полоскалась, перебирая лапами, длинная черная кошка. Только на хвосте ее белели штрихи. Приглядевшись, женщины разобрали в этих штрихах буквы – а из букв сложилось слово «порча».

Ксения отдернула руку от щупов, рассмеялась:

– Машка, ты разыграла меня?

– Извини, я впервые вижу эту дурацкую картинку. Думаю, что это проделка Родиона. Когда я популярно излагала ему принцип и употребила это слово, я просила отметить пик осциллограммы звездочкой. Сейчас же позвоню ему, чтобы он приехал и удалил это безобразие!

Мария взяла мобильник и попыталась вызвать Родиона, но абонент не отвечал.

– Ну, ладно, позже позвоню. А может, так и оставить: «порча»? Как ты думаешь, клиентам понравится?

– Смотря какие клиенты. Но я бы не советовала тебе дискредитировать профессию врача.

– Ты права. Однако факт остается фактом. Сканирование выявило у тебя наличие «комплекса». Анализ осциллограммы показывает, что внедрение его происходило в твою органику и психику не один раз. Один большой пик и несколько поменьше.

– Ты имеешь ввиду психотравмы или соматику, болезни?

– Скорее, продромус, а не событие.

– То есть?

– Сглаз! Порча! И не смотри на меня как на сумасшедшую! Я сама не понимаю, как это происходит. Но я собрала статистику: несчастья не приходят вдруг. Что-то вызывает сбой в организме: чья-то зависть, косой взгляд, недоброжелательность. Щелк – и включается череда твоих бед. Ты заболеваешь или проваливаешься в полосу невезения. И не спорь, что наукой это не доказано. Существует море неизученных фактов, белых пятен. Я столкнулась с одним из них. В общем, мой метод фиксирует дату продромуса, дату психической атаки. Я утверждаю, что существует цепочка из трех звеньев: психическая атака, реальная беда, заболевание.

– Так, так. Я полагаю, что далее упор идет на избавление от болезни?

– Не только. Мы также занимаемся профилактикой. Помогаем избежать новых констелляций, следствий психической атаки. Не будет удручающих обстоятельств жизни – не будет новых синдромов.