Страница 8 из 9
Сама она Командора боялась. Всегда старалась прошмыгнуть незаметно в спальню, когда он в их дом заходил за какой-нибудь надобностью. Очень боялась. Почему – объяснить не могла толком. Когда убежать не успевала, изо всех сил старалась не показать своего перед ним страха, улыбалась покорно и вежливо, а внутри все деревенело от его, казалось бы, равнодушного, но в то же время леденящего душу взгляда, и тут же появлялось странное чувство стыда за свое никчемное с ним рядом присутствие. Хоть сквозь землю проваливайся. А он ухмылялся противно и глумливо. Чувствовал ее страх. Нравилось ему, видно. Некоторые люди жуть как любят чужой страх. И даже мелким страшком, таким, как у нее был, девчачьим, не гнушаются. Интересно, если б она вовремя спохватилась и начала изживать из себя эту непонятную скованность в присутствии Командора, все бы по-другому в ее жизни сложилось? Если б знать тогда, если б знать…
Проводив мужа и свекра, она возвращалась к себе в спальню, бездельничала остаток утра, пока Илька не просыпался. Татьяна Сергеевна вставала поздно, у нее ночная бессонница с мигренью была, спала потом до обеда. Они уж и нагуляться успеют, и на озеро сходят искупаться, а она все из спальни не выходит. Места там были замечательные! Не дураки ж они, люди состоятельные, умеют себе участки для загородных домов выбирать. На их территории, например, сосны вековые стояли, толстые-претолстые, а за забором лес начинался, больше на парк похожий. А за лесом озеро по утрам светилось, как большое гладкое зеркало, и никого кругом нет, только птицы поют да дятел стучит по дереву. Можно прямо в купальнике от озера идти и не бояться, что встретишь загулявших на природе шашлычников. На той природе точно не встретишь. Частные владения, все для своих, для избранных. Господи, как же хорошо было в этой избранности, пусть и холуйского слегка происхождения…
Правда, иногда состояние беззаботности нарушалось мужским раздражением, привезенным вечером из командорского офиса. Леся не раз слышала, как переговаривались отец с сыном Хрусталевы, дымя сигаретами на террасе, тихо и сердито сплетничали про своего шефа. Вроде того, нечего на подчиненных трудности личной жизни переносить. Лучше отпусти, мол, прежнюю бабу с миром да отступного хорошего дай, а потом уж новую молодую заводи. Леся с вопросами не совалась, конечно, но сразу догадывалась, что речь идет о строптивой модельерше, с которой Командор затеял бракоразводный процесс. Модельерша та не промах оказалась и потребовала законного дележа имущества, чем и ввергла Командора в злобное состояние, стрелой полетевшее в верных соратников. Ничего, стерпели. Тем более вскоре в командорском доме поселилась та самая сериальная актриса, и Леся с восторгом следила за ее утренними передвижениями от красивой каменной террасы к бассейну и обратно. Нравилась она ей. В домашней жизни, без косметики и нарядных буйных локонов, девушка выглядела даже краше, чем на экране телевизора. Сниматься Командор ей больше не разрешил – таково было главное условие сомнительного замужества. Игорь говорил, что она даже контракт специальный подписала, что в кино больше не пойдет. Леся еще подумала тогда, примеривая ситуацию на себя, – ни за что б на ее месте кино на Командора не променяла. Такая красавица, такая талантливая, как же она с этим холодным и властным чудовищем в постель ложится? Замерзает, наверное, бедненькая.
Видно, и актрису потом стали подобные вопросы мучить. Леся видела из своего укрытия, с каким лицом она к полудню выползала на солнышко – краше в гроб кладут. Под глазами круги, щеки бледные, полные губы изломаны страданием. Командор над ней суетился, конечно. Наряжал, в свет вывозил. Но это вечерами в основном, а день-деньской куда денешь? Скучно ей, бедненькой.
– Да какая она тебе бедненькая? – удивленно уставилась на нее Татьяна Сергеевна, когда Леся поделилась с ней своими впечатлениями. – Все бы такими бедненькими были… Ты знаешь, какое он ей колье на свадьбу подарил? Такое только в музеях показывать!
– И все равно мне ее жалко! Посмотрите, какое у нее лицо заплаканное.
– Ну так иди, пожалей, раз такое дело… Поговори, пошушукайся по-своему, по-девичьи, ей и легче станет.
– Как это? А разве можно?
– Так отчего ж нельзя? Чего на нее издалека любоваться? Она тебе нравится?
– Ой, конечно!
– Ну, так пойди познакомься! Может, и подружитесь. Вы обе молодые, вам есть о чем поговорить. А то со скуки засохнешь со мной, больной старухой, сидеть.
– Ой, да я стесняюсь… Как это – познакомься? Кто я и кто она…
– Да кто, кто она? Обыкновенная девица! Подумаешь, в сериале снялась! Туда сейчас всех прямо с улицы берут, и киношного диплома даже не требуют! Иди, иди, не бойся…
Актриса явлению на своей территории Леси очень обрадовалась. Встала с шезлонга, с улыбкой пошла навстречу. Только представилась почему-то Валей. Хотя Леся точно помнила, что зовут ее Валерией. И тут же сомнения свои вслух высказала, на что Валя рассмеялась доверчиво:
– Какая ты странная, Лесь… Не могла же я Валентиной в титрах да в интервью называться! Что это за имя для актрисы – Валентина? Допотопное какое-то, из пятидесятых годов… Валентина Серова в шляпке и фильдеперсовом платье! Тем более и фамилия у меня не совсем звучная. То есть была не совсем звучная… Слушай, а давай мы с тобой чего-нибудь выпьем! Ты вискарик будешь?
– Да я вообще-то не пью…
– Что – совсем?
– Ага… Мне ж еще детей рожать!
– Ну да. Молодец. Правильно. Я тоже раньше совсем не пила. А как замуж вышла… Нет, Андрей меня любит, конечно, он все для меня делает… А только… Ладно, я лучше выпью. За знакомство! Сейчас, погоди… В дом за бутылкой схожу…
Она неловко выкарабкалась из матерчатого нутра шезлонга, подвязала поясок на коротком халатике-кимоно, шаткой походкой направилась в дом. Леся вдруг поняла, что она уже пьяна в стельку, но отступать было поздно. Не сбегать же домой трусливо, пока Валя за своим вискариком ходит!
Вернувшись с большой бутылкой и двумя стаканами в обнимку, Валя уселась прямо на траву, согнула длинные ноги калачом. Плеснув коричневую жидкость в стаканы, улыбнулась размыто:
– Давай, поддержи компанию… И ради бога, не смотри на меня так. Что я тебе, телевизор, что ли? Ты думаешь, все актрисы святые? Не пьют, не лгут, замуж за старых пердунов не выходят? Да ни фига подобного… А… А Андрей еще и не старый вовсе…
Икнув, Валя лихо опрокинула в себя содержимое стакана, махнула рукой, потом ткнулась носом Лесе в плечо, помотала туда-сюда неприбранной головой.
– У тебя лицо хорошее, Лесь… Живое. Давно я таких лиц не видела. Соскучилась даже. Понимаешь, тошно мне… Казалось, все абсолютно сыграть могу, и даже любовь могу. Да не тут-то было. Он от меня любви ждет, хотя бы киношной, липовой, а я не могу… На тусовках телок обнимает и все в мою сторону глазом косит – ждет, что я в ревность ударюсь, кучу эмоций выдам. А я не могу, и все! Переклинило меня! Что теперь делать-то, а?
– Не знаю. Валь… Слушай, а пойдем в лес погуляем!
– Куда? – уставилась Валя на нее пьяными удивленными глазами.
– В лес! Знаешь, как там хорошо? А еще за лесом озеро есть, там вода чистая-чистая… Искупаемся, поплаваем!
– Так вон же бассейн… Плавай себе сколько хочешь… – вяло махнула Валя рукой в сторону голубой воды бассейна. Слишком голубой, чтобы быть настоящей.
– Да ну, это не то! Пойдем, я покажу тебе, где черника вместе с земляникой растет! Целая поляна! Знаешь, как красиво? Черное с красным. Я сама бы не заметила, мне Илька показал.
– А кто такой у нас Илька?
– Да это племянник мой. И его тоже с собой возьмем. С ним в лес ходить – одно удовольствие! Он маленький еще, а красоту уже по-особенному чует… Идет, идет себе, и вдруг встанет как вкопанный и замрет надолго. Спросишь его, отчего замер, а он ручку протягивает и говорит шепотом: «Смотри, как солнышко сквозь листочки красиво сломалось…»
– Творческий человек растет, значит?
– Ага. Сильно творческий. А еще он музыку любит слушать. И рисует хорошо. Игорь говорит, что его в художественную школу возить пора.