Страница 4 из 7
– С кем это ты, мам? Еще и Гуинплена какого-то приплела… А кто это, кстати?
– Книжки надо читать, дочь. Я в твоем возрасте все подряд читала. А вас с Максимкой и под палкой не заставишь.
– Ну почему? Я, между прочим, читаю…
– Да видела я, что ты читаешь! Сейчас все эти ваши реалити-шоу такими писателями в потугах разродились, что и не знаешь, как было бы для вас лучше. Может, лучше бы было, если б они в родах померли… Ты обедать будешь?
– Не-а. Я свой обед Максу жертвую.
– Катя!
– Мам, ну не начинай, а? Сказала – не буду! Ну чего ты отслеживаешь меня, как послушную лохушку-ботаничку? Прыгаешь вокруг курицей… Тоже мне, Галина Бланка нашлась… Лучше б своей личной жизнью занялась, ей-богу!
– Какой своей жизнью, Кать? Вы с Максимкой и есть на сегодняшний день моя личная жизнь. Другой нет, уж извини…
– Ой, ну чего ты? Ну прости… Мам, я правда не хотела тебя обидеть!
– Я и не обиделась…
– Ага! Я же вижу! Не обиделась ты! Глаза опять вон какие затравленные стали! Ну мам, ну не переживай ты так! Прямо смотреть на тебя больно! Ну хочешь, я что-нибудь съем?
– Хочу! – грустно улыбнулась дочери Женя. – Пошли на кухню! Могу творогу тебе предложить… От него никто еще не толстел, между прочим!
– Ага, рассказывай, – проворчала Катя, направляясь в сторону кухни. Сев за стол и наблюдая за суетящейся в узком кухонном пространстве матерью, продолжила: – Некоторые тетки, между прочим, и от морковки поправляются. Это уж кому как повезет, знаешь… Вот Лена вчера мне говорила, что у нее от бокала красного вина наутро складка на пузе вырастает…
– Какая Лена?
– Ой, мам…
Катя вздрогнула и моргнула испуганно, растянула губы в виноватой улыбке. Максимка тут же кинул на сестру короткий упругий взгляд исподлобья, выразительно покрутил пальцем у виска. Переглянувшись, они дружно опустили глаза в тарелки и замолчали так виновато, что Женя даже испугалась немного.
– Эй, ребята, вы что? Случилось что-нибудь, да? Кто она, эта Лена с пузом и со складкой?
– Кто, кто… Жена папина новая, вот кто… – уныло произнес Максим, снова с досадой посмотрев на сестру.
– Так вы вчера к отцу домой ходили? Зачем? Он что, приглашал вас, да? – оторопело спросила Женя, опускаясь на кухонный стул.
– Нет, мам, не приглашал. Мы сами пошли.
– Зачем?!
– Ой, ну как это – зачем? – вдруг взорвалась обиженным восклицанием Катя. – Что значит – зачем? Да затем, что он наш отец все-таки! И вроде как по детям своим скучать должен! И помогать, между прочим, тоже должен! Сколько мы можем на твоей шее сидеть? Новый год скоро, а у нас проблем всяких куча… Вон Максу надо деньги вносить за зимний лагерь, а он не знает, как к тебе с этим подъехать…
– За какой лагерь? Не поняла я… – оторопело моргнула Женя.
– Да у них тренер договорился, что на все каникулы они за город командой отдыхать поедут. Ну и тренироваться тоже, конечно. Я знаю, он хочет… Правда же, Макс? Ну что ты молчишь, как воды в рот набрал? – повернулась к брату Катя и слегка подпихнула плечом.
– Правда, правда… А толку-то что от этой правды? – пробурчал Максим, не поднимая головы. – Все равно ж денег нет… Это дорого очень… Там не лагерь, там база спортивная, настоящая, с наворотами всякими…
– И что вам отец-то сказал? – перебила его отчаянно Женя. – Я ж так поняла, вы к нему с просьбой обратились?
– Да ничего не сказал, мам. По-моему, он вообще в последнее время говорить разучился. За него теперь Лена говорит. А он только сидит, улыбается, как дебил…
– Катя! Ну зачем ты так! Это ж отец твой!
– Ага. Кто спорит? Отец, конечно. Но только в настоящий момент, мамочка, эта Лена в нем и твое, и мое, и Максимкино место заняла. Молодец, конечно, что скажешь…
– Кто молодец? Отец молодец?
– Да при чем тут… Лена эта молодец. Так им вертеть научилась, что будь здоров! Представляешь, вчера сидит и жалуется нам, что ей алиментщик проклятый в мужья достался… Нам, его детям! И главное, искренне так жалуется, чуть не плачет! А отец сидит и улыбается виновато… Можно подумать, он и впрямь нам такие алименты платит – с ума сойти! Нарисовал сам себе нищенский доход, с которого нам не деньги, а слезы перепадают… А ты – отец, отец… Мы только с Максом заикнулись про деньги, сразу эта Лена так орать начала!
– На вас?!
– Да нет. Не на нас, конечно. На отца. Шубу какую-то поминала, которую он так ей и не купил…
– А он что?
– Да ничего. Говорю же – сидит, улыбается только. И с восхищением таким на эту Лену смотрит, что аж завидно стало. Вот на тебя он так никогда не смотрел, мам!
– Ну почему, смотрел… – совсем уж убито прошептала Женя и проглотила жесткий слезный комок, давно уже застрявший в горле. – Он очень меня любил… По крайней мере, мы очень дружно жили…
– Слушай, мам… А может, ему именно этого не хватало, а? Ну, чтоб эмоции были, чтобы ор по любому поводу… Ты же такая спокойная у нас, лишний раз и голоса не повысишь… Может, тебе тоже так попробовать?
– Я так не умею, Кать…
– Ой, да подумаешь, проблема! Не умеешь – научишься. Дурная наука не хитрая. Давай, а? Мы его с Максом сюда приведем, а ты ему пару скандальчиков от порога закатишь. С истерикой, с оскорблениями там всякими… А еще лучше – кинуть в него чем-нибудь! Аукубой твоей, например! Классно же будет! Под ней горшок тяжелый, декоративный… И растению вреда никакого, оно ж искусственное…
– Да ну тебя, Кать… – вяло махнула рукой в ее сторону Женя, чуть улыбнувшись.
– Или давай мы ему, например, наврем, что к тебе куча мужиков у дверей в очередь выстраивается? А что, классно! Пусть на ревность изойдет… Он же тебя ни разу даже не приревновал, пока вы вместе жили! И ты его тоже – ни разу…
– Катя! Ну куда тебя понесло-то, господи? Остановись! Какие мужики, какие ревности?
– Ну вот… – обреченно протянула Катя, откинувшись на спинку стула. – Я ж говорю – такая ты и есть… Нельзя, нельзя такой быть, мамочка! Сама ж видишь, как нынче крутые лены мужиками командуют. И правильно, и где-то отца и поймешь… И я б на его месте нам ни фига не помогала. Он плюнул в нас, а мы утерлись!
– Ладно, все. Давайте закроем тему, – решительно хлопнула ладонями по столу Женя. – Нечего мать учить, какой ей надо быть, какой не надо… Принимайте такой, какая есть. Уж извините, другой не будет. А деньги к Новому году у нас появятся, это я вам обещаю. Когда тебе надо за свою турбазу платить, Максимка?
– Крайний срок – послезавтра.
– Это что, в понедельник, значит?
– Ага…
– Ну вот, к понедельнику и будут.
– Откуда, мам? Ты ж говорила, тебе зарплату задержат…
– Не важно. Сказала – будут, значит, будут. Ну что, посуду кто из вас помоет?
– Катька, конечно! – радостно выгнул спину от хорошей новости Максим. – Морской закон потому что! Она последняя ела…
– Фиг тебе! – резво развернулась к нему на своем стуле Катя. – У нас в семье давно морской закон не действует! У нас нынче закон летчика!
– Это какой такой закон летчика? – удивленно уставился на нее Максим.
– А такой! Кому надо – тот и уберет!
– Понятно… – тихо рассмеялась Женя. – Если жить по этому закону, то мне тогда в вечных летчиках придется всю свою жизнь пролетать…
– Да не слушай ее, мам… – покладисто улыбнулся Максим. – Я помою, делов-то. Иди отдыхай, там твоя передача любимая по телевизору началась!
– Спасибо, сынок. Пойду. Хорошо, хоть ты у меня настоящим мужчиной растешь…
Поднимаясь из-за стола, Женя дотронулась рукой до его упругих вихорков на затылке, провела ладошкой по мальчишеской румяной щеке. Слезный комок снова было сделал попытку прорваться к глазам, но она это дело быстренько пресекла – не хватало еще слезу слабую женскую при детях пустить. Ни к чему ей это. И так вон выяснилось, что она в войне за мужа в аутсайдерах оказалась, а теперь еще и в глупой сентиментальности не хватало раскваситься… Нет уж. Плюхнувшись на диван перед телевизором, стала наблюдать рассеянно за процессом преобразования очередной золушки-замухрышки в прекрасную и модную королевну, которая и сама себя в конце передачи не узнает, а только взвизгивает удивленно, глядя в зеркало. А потом разгуливает в новых стильных нарядах по подиуму, якобы поражая двух девушек-ведущих своей расчудесной трансформацией. Вот ей бы так. А то у нее все наоборот получается – из королевны в золушку. Шубу-то, как выяснилось, все равно продавать придется…