Страница 36 из 42
Третий род этого небольшого, но интересного семейства — стрелитции. Его представители удивительно напоминают своими соцветиями голову некой фантастической птицы, из-за чего издавна охотно выращиваются в оранжереях. Еще в 1853 году в оранжерее Санкт-Петербургского ботанического сада впервые зацвела одна из стрелитций, которая и была описана директором сада Э. А. Регелем.
Деревья-амфибии
Если посмотреть карту «Растительность мира», то, пожалуй, самым необычным на ней окажется вовсе не свойственный растениям густо-синий цвет.
Таким цветом картографы давно показывают глубины на физико-географических картах. На «зеленой карте» глубины ни к чему, и их традиционный цвет отдан манграм, мангровым лесам — растительности приливно-отливной полосы тропиков. На карте узенькая синяя ленточка мангров сопутствует берегам материков и крупных островов тропической зоны. Местами она становится шире. Это устья крупных рек, где манграм особенно вольготно. А часто синий цвет исчезает совсем, берега здесь крутые, скалистые, или близко проходит холодное течение. Не любят мангры обрывистых берегов и прохладных вод.
Если бы представилась возможность посмотреть на мангры со стороны океана или с птичьего полета, мы увидели бы крутой, ярко-зеленый вал, накатывающий из глубины материка и ставший на пути океанской волны.
Синий цвет на карте кажется при этом естественным единением двух стихий: растительной и водной. Во многом необыкновенно это единение, проявляющееся то удивительной «находчивостью» природы, то большим разнообразием проявлений жизни растений и животных.
При близком знакомстве с манграми возникает подчас противоречивое впечатление. Прежде всего оно никак не согласуется с нашим привычным представлением о лесе. Два раза в сутки неизменно мангры то заливаются приливной соленой волной океана, то совсем освобождаются от воды при отливе. И все это под безоблачным обычно небом и палящим тропическим солнцем. Как тут не буйствовать жизни в самых неимоверных ее проявлениях?
В пору прилива в мангровом лесу можно передвигаться только вплавь. В это время мангровый лес отдаленно напоминает наши днепровские плавни или ракитовые низовья Волги или Дона в период весеннего паводка. Деревья по самые «плечи» стоят в воде, купая в ней подчас и свои раскидистые кроны. В это время можно хорошо рассмотреть и ветки, и яркие «вечнозеленые», как бы кожистые листья, и неброские цветки словно плывущих деревьев. Но наибольший интерес, конечно, представляют удивительные плоды — «саженцы» со свисающими вниз длинными проростками — «корешками». Можно увидеть и многих обитателей животного мира, в том числе и птиц. Однако, помимо птиц, на ветвях деревьев можно встретив и… рыбу. Да, да, не удивляйтесь, рыбы — прыгуны, или периофтальмусы, как называют их зоологи, в это время весьма активны. Препотешные эти создания чуть ли не главные и, во всяком случае, многочисленные представители фауны мангровых лесов.
Не довольствуясь исконной рыбьей средой, эти водные обитатели очень любят восседать на ветвях. При этом они переняли и некоторые внешние признаки и даже повадки у своих пернатых соседей. Опираясь на ветки цепкими плавниками, рыбы-прыгуны опускают вниз длинный, «почти птичий» хвост. Зеленовато-коричневая их окраска также ближе птицам, чем рыбам, ну и, конечно же, их прыгание с ветки на ветку уж никак не назовешь рыбьим занятием.
Забавно приподнимая бульдожьи физиономии, на которых прежде всего обращают на себя внимание красные выпученные глаза, они свободно поворачивают шеей, что рыбам, как известно, не очень-то свойственно. Рыба-бульдог смотрит на мир одним глазом, тогда как второй занят иным: пристально выслеживает добычу или оценивает возможную опасность. Впрочем, как и надлежит рыбам, периофтальмусы неплохо чувствуют себя и в воде. Оказываясь в водной купели, они, правда, вскоре выбираются снова на ветви.
Отливы резко меняют обстановку в мангровом лесу. Тут уже приходится одолевать только что избавившийся от воды и раскисший грунт пешком. Занятие это не очень простое, так как препятствием служит не только почти непролазная грязь, но и неимоверное хитросплетение обнажившихся корней, к тому же покрытых жидким, липким слоем ила. Да и специфический запах отнюдь не радует. Каков он при избыточной влажности воздуха и щедром тропическом обогреве разлагающейся тины, догадаться не трудно.
Но это как раз и есть близкая к оптимуму обстановка для многих растений и животных. И бьющая здесь ключом жизнь, как мы уже отмечали, красноречивое тому подтверждение. Она здесь и многообразна и интересна. А наиболее интересны сами мангровые растения и, в частности, их лидер — красный мангр. Или ризофора.
Ризофоры представлены целым родом деревьев и кустарников в одноименном семействе ризофоровых. Вместе с тремя другими родами того же семейства: бругиера, цериопс и канделия (всего в семействе 17 родов и около 170 видов) — они составляют основную массу мангрового леса.
Всего в манграх насчитывается свыше сорока видов деревьев и кустарников, большинство из которых распространены в восточном полушарии: у берегов Юго-Восточной Азии, Океании, Австралии, Мадагаскара и Западной Африки. В мангровых лесах тропической Америки встречается лишь только четыре вида растений.
Однако великолепный вечнозеленый барьер, возводимый природой для защиты суши от посягательств океана, нигде не обходится без красного мангра — ризофоры. Более того, это передовой авангард мангровой растительности, купающий свои кроны в соленых водах и отстаивающий «жизненное пространство» для других видов растений от посягательств воды. Ризофоры первыми улавливают и взвешенный в волнах ил, постепенно накапливая его. Они как бы теснят океан, постепенно отвоевывая у него прибрежные земли. Поэтому ботаники считают ризофоры растениями-пионерами, в значительной степени обеспечивающими условия для существования второго эшелона мангрового леса.
«Плавающие» во время прилива в океанических водах ризофоры при отливах оказываются на виду, с целиком обнаженным «фундаментом». Каждое дерево высотой обычно до 10–15 метров, а иногда и больше, с раскидистой кроной стоит на специальных корнях — опорах, которые напоминают ходули. Так и называют их «ходульными корнями», хоть, конечно, ризофоры никуда не ходят. Образование такого пьедестала весьма примечательно. В молодом возрасте деревце на высоте прилива образует на стволе «воздушные корни», которые, достигнув почвы, разветвляются и укрепляются в мягком иле. Затем они утолщаются и образуют дополнительные стволы — подпорки. Часто, как бы страхуясь, дерево пускает вниз воздушные корни и с нижних ветвей кроны. Достигнув почвы, такие корни тоже превращаются в опоры, обеспечивая хорошую устойчивость дерева при любых штормах и даже тайфунах. Для ризофоры характерен постоянный рост, чему способствуют условия тропиков. Будучи вечнозеленым растением, она не знает периода покоя, и поэтому древесина ризофоры не имеет годичных колец.
Еще одна биологическая особенность ризофоры, на сей раз обусловленная повышенным количеством солей в почве: при отливах тропическое солнце быстро подсушивает ил, и содержание в нем солей (преимущественно поваренной соли) возрастает в несколько раз. Любому другому растению здесь бы не выжить, а ризофора запаслась… опреснителями. Первым барьером против соли является опреснитель корневой системы. Всасывая из почвы нередко почти рапу (насыщенный раствор соли), корни передают в растение раствор с концентрацией солей не более 0,03 процента. Лишняя соль откладывается растением в листьях. Иногда соли в них накапливается столько, что местное население извлекает ее для своих нужд.
Ценятся у ризофоры кора и древесина. Красноватых оттенков кора, которой дерево обязано своим названием «красный мангр», содержат до 40 процентов дубильных веществ, необходимых в промышленности. Из коры получают и стойкие красители. Древесина ряда видов ризофор очень крепкая и стойкая против гниения. Она издавна применяется в строительстве, особенно при возведении подводных сооружений. Идет и на топливо.