Поговорим о демографии

— Позвольте, сами демографы, говоря о продлении жизни, придают немалое значение психологическим факторам! Так, может, именно фармацевтика, способная пробуждать бодрость, вылечит от болезни — старости — и даст людям вожделеннее долголетие?

— Старость — не болезнь, хотя многие доныне считают ее таковой. Это заблуждение широко распространилось и глубоко укоренилось, чему немало способствовали ученые в былые времена. Нынешняя наука отвергает его. Ну а «пилюли счастья» — иллюзия.

«За 12 долларов 50 центов в сутки вы можете омолодиться на 15 лет». Таких объявлений пока не видно, но их уже можно было бы публиковать в газетах всего мира. Люди пенсионного возраста приезжают сюда, платят за лечение по указанной таксе и в конце концов «регенерируются»…

Это из недавней «Фигаро литерер» (Франция) — об одном из зарубежных институтов гериатрии, где широко применяются румынские препараты типа «геровиталь» (от греческого «старец» и латинского «жизненный»).

Основа «геровиталя» — новокаин. Это одно из биологически активных веществ, которое принадлежит к числу немногих пока средств, признанных современной гериатрией, и очень популярно за рубежом, в самых разных странах.

На арену медицины новокаин вышел поначалу как обезболивающий препарат. В 50-е годы бывший скромный «обезболиватель» стал знаменитостью в новом амплуа: румынские исследователи — академик К. Пархон и профессор А. Аслан — ввели его в практику гериатрии как стимулятор общего действия. Западноевропейская пресса вопрошала: неужто найден наконец вожделенный «эликсир молодости и долголетия»?

Воздавая новокаину по заслугам, советские специалисты не идеализируют его. Да, он благотворно сказывается на системе питания тканей. Но это не все.

Он порождает эйфорию — благодушно-приподнятое настроение, состояние блаженного довольства; у старого человека возникает иллюзия «омоложения» — былая угнетенность сменяется обманчивым ощущением физического благополучия.

Но, может быть, тут нет ничего плохого? Если оптимизм способствует долговечности, то и жизнерадостное мироощущение, пусть искусственно вызванное, что-нибудь да значит! Увы, потом, уже после того, как закончится курс такого лечения, пациенты начинают чувствовать себя порою хуже, чем до того, как приступили к нему.

Дело в том, что иллюзия «регенерации» провоцирует организм на изматывающий «форсированный режим», который лишь кажется нормальным — сквозь розовые очки эйфории. А сил-то и не хватает, чтобы перестроиться на иную жизнедеятельность, более активную, чем та, к которой увядающий организм приспособился за долгие годы…

Оптимизм старости едва ли нуждается в таких эфемерных фармацевтических подпорках — не то «крылышках», не то «костылях». У него достаточно прочная основа — почва реальной действительности. Эта пора хороша по-своему, как и любая иная. Цицерон, например, считал ее поистине драгоценной: страсти улеглись и не затуманивают рассудок; трезвый ум и богатый опыт помогают достичь новых высот в самых разных сферах человеческой деятельности.

Действительно, страшит разве только дряхлость с ее немощами, хворями. Вот с чем ведут войну советские специалисты, а не со старостью самой по себе. Былое представление о ней как о болезни отброшено: то было заблуждение, обезоруживавшее медицину.

В киевском Институте геронтологии АМН СССР есть специальное отделение, где занимаются физиологией старения — нормального, не патологического, которое рассматривается как естественный, закономерный, необходимый процесс. Теория? Нет, долгожители, которые согласились находиться под постоянным наблюдением ученых, чувствуют себя хорошо для своего возраста, причем субъективные оценки подтверждаются объективными, полученными научно-техническими методами.

Но что такое норма здоровья и отклонения от нее в преклонные годы? У почтенного возраста тоже свои этапы. У каждой поры — свои особенности. Какие? Чтобы выявить их, в киевском Институте геронтологии ведут постоянные длительные наблюдения за старящимся организмом. Понятно, что один пример — не пример. И потому изучают не одного человека (иначе можно сделать неверные для других обобщения), а многих людей, относящихся к разным возрастным группам — пожилых, старых, долгожителей.

Наряду с такими обследованиями предпринимаются и еще более массовые, с широким географическим охватом, который соответствует масштабам нашей многонациональной страны, огромному разнообразию ее природных условий.

Мы снова на перекрестке. На сей раз пересеклись дороги геронтологии, с которой мы начали, и демографии, к которой пришли. И опять перед нами примеры взаимодействия и взаимопомощи обеих наук.

Всесоюзная перепись населения 1959 года, как всегда, многое дала не только демографам. Ее материалы были обработаны в киевском Институте геронтологии.

Граждан СССР в возрасте от 60 до 75 лет насчитывалось тогда около 16 миллионов, от 75 до 90 — почти 4 миллиона, старше 90 — 225 тысяч. Как же они распределялись по отдельным районам страны?

Подобно демографам, геронтологи составили специальную карту долголетия, демонстрирующую его уровень по всем административно-территориальным единицам. Она наглядно показывает, сколько человек в возрасте 80 лет и старше приходилось тогда на каждую тысячу душ, правда, не всего населения, а лишь его определенного контингента — тех, кому было 60 лет и более. С тем, чтобы найти, где какая доля пожилыхдостигает долголетия.

И вот сюрприз: Якутия! Она почти не уступает районам Кавказа, которым, как и ожидалось, принадлежит пальма первенства. Суровые природные условия Севера не только не препятствуют, но даже, по всей видимости, способствуют долговечности.

А в Казахстане и Средней Азии города не уступают селам по тому же самому показателю. Оказывается, заблуждение считать, будто долголетние в большинстве своем всегда и всюду — жители «тихих деревень».

Так, может, вот он, «эликсир» жизненности и силы? Может, все дело в физико-географических особенностях среды? Угрюм-Север, понятно, не похож на солнечный юг, но гам и тут климат сухой, притом с большими перепадами температур между зимой и летом.

Но к зонам долголетия относится и Прибалтика! А там климат мягкий и влажный… И потом не следует забывать про Черноморское побережье Кавказа. Скажем, про Абхазию: недаром Георгий Гулиа назвал ее краем Мафусаилов…

И это лишь пример тех вопросов, которые ставит демографическая статистика. Вопросов, которые ждут ответа и от демографии, и от других наук.

Вскоре после переписи 1959 года советские специалисты предприняли крупномасштабную научную операцию. По решению Президиума АМН СССР и Министерства здравоохранения СССР под руководством Института геронтологии было обследовано одновременно более 40 тысяч человек в возрасте 80 лет и старше — на Украине, в Белоруссии, Литве, Молдавии, Киргизии, Туркмении, Грузии, некоторых районах РСФСР.

Исходя из того, что обычная характеристика здоровья по «заболеваемости» явно недостаточна, участники экспедиций учитывали общее самочувствие, степень подвижности, способность к самообслуживанию, участие в работе по дому, сохранность психики, памяти, интерес к окружающему, остроту зрения, слуха, даже такие подробности, как число зубов. Зато безликие «стат. единицы» демографических сводок, где сухо зарегистрированы пол, возраст, семейное положение, обретали плоть и кровь индивидуальных биографий.

И вот результат — один из самых интересных: в среднем по пяти республикам практически здоровыхлюдей среди мужчин почтенного возраста — 44 процента, среди женщин — 31 процент. Нет, немощи, хвори нельзя считать неразлучными спутниками старости! Перед каким же климатом они отступают?

«Большая дружная семья», — отмечалось обычно в отчетах. Почти все Состояли в браке, причем разведенных встречалось мало. Традиционное пожелание молодым «совет вам да любовь» можно было не повторять на серебряных, золотых и платиновых свадьбах: оно становилось жизненным принципом. Не только у близких, но и у знакомых, у сослуживцев эти люди пользовались почетом и уважением, отвечая, разумеется, взаимностью. Благоприятный психологическийклимат, оказывается, действенней того, которым занимается метеорология.