По закону буквы

У двух последних букв нашей азбуки общее между собою то, что обе они передают йотированные звуки « у» и « а».

У обоих, так сказать, «обновленная форма». В кириллической азбуке и Юи Яизображались лигатурами, в которых буква Iсоединялась в одну «монограмму» с обоими «юсами» — большим и малым. При работе над составлением гражданского шрифта эти сложные древние знаки не пригодились и были заменены более современными.

По-видимому, в основу буквы Юбыла положена тоже довольно сложная связка знаков — ЮУ, но приходится признать, что в древних рукописях такой знак не встречается, может быть, он был заново придуман со специальной целью. Букву Ягражданской азбуки, судя по всему, надо рассматривать как своеобразный «гибрид» февнейшей славянской буквы «юса» малого и латинской R, взятой как бы в зеркальном отражении.

Начнём, однако, в порядке алфавита, с Ю. Помимо йотированного « у», буква эта передает у нас и звук, более или менее близкий к французскому « и» в слове «бювар» и к немецкому « й» в фамилии «Мюллер».

Не все теоретически возможные соединения Юс предшествующими согласными допустимы в литературном русском языке. Существует немало слов, где встречаются пары ДЮ— дюжина, дюна, ЗЮ— зюзя, назюзиться. Но вот БЮили ВЮпоявляются только в заимствованных, нерусских словах — бюро, ревю. Любопытно в то же время, что сочетания БЮили ГЮвы не найдете ни в каких русских диалектах, а пару КЮ— ее нет в литературном русском языке иначе как в «заграничных» словах — в народных говорах можно обнаружить: «чайкю попить», «Ванькю позвать». Это же относится и к КЯ.

Занятно, что, когда я писал в 40-х годах свое «Слово о словах», мне хотелось поговорить в нём об этих «странностях» любви и ненависти буквы к букве; я был уверен, что сочетания КЮи КЯв чисто русских словах литературного языка невозможны. Но я не рискнул это утверждать: надо было предварительно перебрать по словечку весь лексический запас русского языка — ведь КЮили КЯмогли попасться где-нибудь в самой середине слова.

А вот сейчас я спокойно беру в руки книгу «Структурная типология языков» и нахожу в ней обширный перечень всех реально встречающихся в нашем языке буквенных пар (от ААдо ЯЯ), который уже совершенно точно подтверждает правильность моих давних предположений.

Диалектные сочетания КЮи КЯв русских словах известны, конечно, только в звучащей речи: на письме они встречаются лишь в диалектологических записях или у художников слова, при изображении речи крестьян.

Наше Юпомогает нам выразить многие иноязычные звуки. Применяя его для этого, будем помнить, что полного равенства между нашим « ю» и хотя бы французским « и» не существует.

Вот хороший пример. Мною помянутый поэт Северянин не только включал с восторгом в свои стихи «импортные» слова; он стремился придать своей поэзии и общее «заграничное» звучание.

Думается, он с наслаждением написал бы русский глагол для большей эффектности латинскими буквами — izmenu. Тогда рифма получилась бы точной.

Теперь же вышло, что французское слово menu приходится произносить с русским мягким « нь» перед Ю. НЮв слове «меню» начинает звучать как « ню» в русском имени «Нюша». От французской элегантности ничего не остается. Все такие псевдоевропейские приспособления неточны, если дело заходит о тамошних «ю-образных» звуках, которые хотят передать на русский лад. Мы ведь через то же Ювыражаем и английское EW— New Jork — Нью-Йорк, и шведское У— Nykoping — Нючёпинг, и множество восточных звуков, напоминающих наш звук « у» после мягкого согласного.

Как же лучше передавать такие звуки?

Ответ навряд ли возможен. Как и всюду, в вопросах письма каждый способ имеет свои плюсы и свои минусы…

…По-моему, не существует ни в одном языке слова, состоявшего из одной только буквы Ю. А вот удвоенное Юв какие-то если не слова, то «словоиды» превращаться способно. До революции были папиросы сорта «Ю-ю». У Куприна есть рассказ «Ю-ю» — так звали любимую кошку писателя. Во французских словарях вы найдете слово you-you, означающее небольшую спортивную лодку.

Не отсюда ли пошли и наши «Ю-ю»?

Буква «ты»

«…Оставалась у нас невыученной одна только самая последняя буква — «Я». И вот тут-то, на этой последней буковке мы вдруг с Иринушкой и споткнулись.

Я, как всегда, показал букву, дал ей как следует рассмотреть и сказал:

— А вот, Иринушка, буква «я».

Иринушка с удивлением на меня посмотрела и говорит:

— Ты?

— Почему «ты»? Что за «ты»? Я же сказал тебе: это буква «я».

— Я и говорю «ты».

— Да не я, а буква «я».

— Не ты, а буква «ты»?

— Ох, Иринушка, Иринушка! Наверное, мы с тобой немного переучились. Неужели ты в самом деле не понимаешь, что это не я, а что это буква так называется «я»?

— Нет, — говорит, — почему не понимаю? Я понимаю.

— Что ты понимаешь?

— Это не ты, а это буква так называется: «ты».

…Я выписал это из чудесного маленького рассказа Л. Пантелеева «Буква «ты». Он естественно вспомнился мне, как только у нас с вами осталась невыученной одна последняя буква — Я. Ведь это единственная буква нашей современной азбуки, которая по воле случая, а не сознательного намерения составителей этой азбуки сохранила подобие «предметного наименования». В кириллице была первая буква « аз», а в «гражданке» последняя — Я.

Положение, конечно, ничего общего не имеющее: там букве нарочито подобрали имя по акрофоническому принципу, чтобы она как раз и была первой буквой избранного слова. А тут сама передача в одном знаке йотированного « а» привела к совпадению названия знака со словом « йа» — « я».

Но это совпадение может убедить нас, что измышленный предками мнемонический приём названия букв был чреват опасностями. Как милая Иринушка растерялась, услышав из уст своего учителя, что букву зовут « я», так ребята XVI или XVIII века могли недоумевать по поводу совсем другого знака, почему-то именуемого «он». Это теперь нам, грамотным и привычным к отвлеченному мышлению, все трын-трава, а в торжественный момент, когда человеческий детеныш впервые должен постигнуть связь между звуком и его совершенно на него непохожим начертательным образом-знаком, узнать, что затем, сцепившись с другими такими же звукознаками, он может войти в состав слова и начать значить что-то, в этот трудный миг в жизни каждого любая лишняя психологическая извилина, дополнительный зигзаг, идущий не «прямо», а «наискось», не поможет, а только помешает. К счастью, педагоги поняли это уже давно.

Откуда «пошла есть» наша буква Я, я уже вам сообщил, а о её странных двойных связях и с древним «малым юсом», и с латинской буквой Rвам уже все известно… Теперь надо отдать должное «загруженности» нашей Я, буквы «на все руки», буквы-совместителя.

Все знают: в началах слов или внутри слов, но после гласных звуков, а также вслед за «разделителями» Ъи Ь Ячитается как « йа»: « йарко», « туйа», « бадьйа»…

Однако, поскольку Ав безударных слогах звучит совсем непохоже на обычное « а», то и Яв этих слогах приходится брать на себя функцию выражения совсем иного звука, пусть йотированного. В слове, встречающемся в этой книге едва ли не чаще других, мы слышим « йезык», хотя и пишем « язык». А в слове « заяц»? Вслушавшись, мы поймем, что тут Я выражает один из памятных нам редуцированных гласных, но поди скажи точно, как его изобразить — « зайец», « зайиц»?.. Туманно… Может быть, и просто « заяц».