Страница 26 из 121
И эта дорога была настоящим удовольствием, поскольку любой роллер мог по достоинству оценить гладкий асфальт, расстилавшийся под ногами, словно ковровая дорожка, без единой трещинки или выбоины… и даже без единого сучка или опавшего листика, как будто чья-то заботливая рука тут же их убирала. «Там едешь как по облаку, — написал он Патошу, — почти летишь».
Он сел на скамейку у ворот лицея, застегнул ролики — клик-клак, всего пара легких щелчков, и коньки надежно закрепились на ногах благодаря новому приспособлению для быстрой фиксации, — вставил в уши наушники и включил ай-под. В отличие от большинства своих ровесников, Бастиан не тащился от поп-звездочек из всякого рода «Звездных академий» [8]— он предпочитал рок-музыку. Его отец, в молодости страстный поклонник Курта Кобейна и его группы Nirvana, позаботился о том, чтобы уберечь сына от поп-мусора, засоряющего теле- и радиоэфир.
В ушах зазвучали Red Hot Chili Peppers. Забросив рюкзак на спину, Бастиан глубоко вздохнул и потянулся.
По дороге домой он получал свои полчаса славы. В это время на аллеях парка было полно учеников из «Сент-Экзюпери» — и тех, кто жил поблизости и шел домой пешком, и тех, кто ехал на велосипеде. Большинство, однако, приезжали на машинах из Бона, Мерсо или Вуже — по утрам к лицею тянулась длинная вереница шикарных черных или темно-синих автомобилей (очень похожих на тот, который когда-то сбил его младшего брата, отчего Бастиан смотрел на них почти с ненавистью). Становясь на ролики, он словно становился… другим. Впервые отец надел ему на ноги роликовые коньки, когда он едва научился ходить, и теперь Бастиан освоил все приемы: обратный ход, повороты, прыжки, боковое скольжение… Он никогда не был особенно тщеславен и не пытался любой ценой привлечь к себе внимание, но здесь, на аллеях парка, он мог в полной мере проявить свои таланты, мастерство, опыт нескольких парижских лет, когда он свободно скользил рядом с ребятами лет на десять его старше по площади Пале-Рояль. Словом, в глазах учеников, которые в лицее его в упор не замечали, он наконец… существовал. Это была радость и одновременно — маленький реванш.
Однако сегодня Бастиан почти не обращал внимания на взгляды учеников, следивших за его маневрами. Он ехал в ритме одной и той же фразы, которую повторял про себя как мантру: «В „аське“ я Кларабелль-шесть… В „аське“ я Кларабелль-шесть…»Из-за этой фразы последний урок превратился для него в настоящую пытку. Из-за нее он почти забыл все остальное, что случилось в этот день: и свои кошмары, и вопль на конференции, и «Жюльморо хочет стать вашим другом…».Маленький зверек в его сердце, о существовании которого он узнал совсем недавно, не просто проснулся: оказалось, он любит прыгать и играть. Теперь он как будто тоже катился на роликах вместе с хозяином. И на двенадцатом году жизни Бастиан открыл для себя невероятную силу этого зверька: когда тот по-настоящему разгонялся, ничто не могло его остановить. Он обладал пробивной силой буйвола и расчетливостью хищника.
В данный момент он был одержим одной-единственной мыслью: побыстрее добраться до дому, открыть ICQ и добавить пользователя Clarabelle6 в список друзей. И оставаться онлайн, дожидаясь, пока ее ник не появится в маленьком окошечке…
«В „аське“ я Кларабелль-шесть… В „аське“ я…»
От резкого удара в бок у Бастиана перехватило дыхание. Он потерял равновесие и на большой скорости упал на асфальт. Острая боль пронзила все его тело. Рюкзак взлетел за спиной, ай-под вылетел из кармана, джинсы на колене разорвались — кажется, вместе с кожей.
Бастиан тряхнул головой, пытаясь прийти в себя. Сидя на асфальте, он недоверчиво разглядывал свои ободранные кровоточащие ладони. Потом осмотрел колено. Кожа на нем, под разорванными джинсами, тоже была сильно содрана. Но, по крайней мере, ему удалось избежать худшего — вывиха или перелома. Во всяком случае, он на это надеялся. Но все равно в тело как будто вонзались десятки раскаленных иголок.
Он попытался встать, но не смог — ноги подкашивались. Вдруг его взгляд упал на длинную ветку, ударившую его в бок, — она валялась тут же, на асфальте. Но ее же не было! Она вылетела как будто из ниоткуда и была брошена с такой силой, что буквально сбила его с ног.
Бастиан уже собирался подняться, и тут перед ним предстала разгадка тайны. Три фигуры, до сих пор прячущиеся в зарослях, выбрались оттуда, и Бастиан вздрогнул, как будто его обдало холодным ветром.
Сезар Мандель и его прихвостни.
Должно быть, они специально поджидали его здесь — не хотели устраивать разборок на территории лицея. Сезар Мандель был настоящая дубина, но у него хватало ума не нарушать правил. Он никогда открыто не дерзил преподавателям, пряча свою наглость под маской лицемерного смирения. Но его выдавал бегающий взгляд прищуренных глаз, похожих на узкие щели.
— Привет, придурок.
Бастиан машинально отметил про себя, что в лицее Мандель никогда не сказал бы ничего подобного. Но, выйдя оттуда, он, видимо, отрывался по полной.
Оба дружка Манделя захихикали.
Забыв о боли, Бастиан мгновенно вскочил. Трое лицеистов были выше него, но, поскольку на нем были ролики, сейчас он оказался почти вровень с ними.
— Итак, месье снятся кошмары, — с притворным сочувствием проговорил Мандель.
— Эй, педик, ты верещал как девчонка!
Это был Филибер де Бризи. Внешне он являл собой полную противоположность Манделю — это выглядело почти комично. Мандель был высоким, рыхлым, вялым, белокожим, у него были редкие белые ресницы и бледно-голубые глаза с красноватыми прожилками. Де Бризи, напротив, был низкорослым, худым и подвижным и со своей смуглой кожей и черными глазами напоминал турецкого боксера-легковеса.
— О, мадам Мийе, кажется, я видел кошмар наяву… Это было так страшно, что я чуть штаны не обмочил!
Кристиан Массиак, не желая отставать от приятелей, издевательски пропищал эти слова, двигая из стороны в сторону задом. Он был слегка грузноват, но телосложение у него было мощное, словно у мясника. Бастиан знал его хуже, чем двух других, потому что он учился в четвертом классе.
Раздался общий хохот.
— Что тебе надо, Мандель?
Бастиан решил говорить с заводилой, не обращая внимания на остальных.
— Мне-то ничего не надо. А вот ты, по-моему, хочешь у меня отсосать.
Такого ответа Бастиан не ожидал, и внезапно перед ним предстала пугающая очевидность: Сезар Мандель был… грязным типом. Этим, очевидно, и объяснялось то смутно-неприятное ощущение, которое он вызывал у Бастиана с самого начала учебного года, хотя тогда Бастиан еще не знал, как это точно сформулировать.
Быстро глянув по сторонам, Бастиан убедился, что его противники хорошо выбрали место для засады, — это была боковая аллейка, в стороне от открытых пространств. Поблизости никого не было.
Выход был только один: не показывать ни малейшего страха.
— Чего тебе надо? — спокойно повторил он. — Драться хочешь? Зачем? Чтобы показать дружкам, что ты сильнее меня? Ты ведь не будешь их просить, чтобы они тебе помогали? Иначе ничего ты не докажешь.
Мандель растерянно моргнул. Такого он тоже не ожидал.
— И что такого особенного случится, если ты докажешь, что ты сильнее? — продолжал Бастиан. — У нас два года разницы. Ну и чего ты добиваешься?
Кажется, задиры слегка растерялись. Оба приятеля Манделя инстинктивно подвинулись ближе к вожаку.
— А ничего, — лениво процедил Мандель. — Просто ты мне не нравишься. Здесь никто не любит педиков. Их бьют. Они получают то, чего заслуживают. Хочешь узнать что? — вкрадчиво спросил он.
— Нет. И я не педик. Я вообще не знаю здесь ни одного педика (Бастиан чуть было не добавил: «…кроме тебя», — но решил не провоцировать Манделя).
— Но я тебе все же покажу.
Одного взгляда Манделя было достаточно: в ту же секунду двое его дружков схватили Бастиана за руки с двух сторон, наклонили вперед и попытались поставить на колени — видимо, чтобы избежать удара роликовым коньком. Бастиану все же удалось ударить де Бризи по ноге; досадуя, что не попал по коленной чашечке, он уже собирался повторить попытку, когда Мандель изо всех сил ударил его кулаком в живот.
8
«Звездная академия» — французское телевизионное музыкальное шоу; российский аналог — «Фабрика звезд».