Разлуки не будет

В зеркале отражалось маленькое, беззащитное личико с огромными глазами, в которых дрожали слезы. Вид был такой, будто ее ранили в самое сердце.

Макс не отставал.

— Вы с тем здоровенным парнем поссорились… из-за меня? — Он нахмурил красивый лоб. — Потому что я должен был приехать и ты сообщила, что мы были любовниками?

— Не преувеличивай свое значение! — презрительно ответила она.

Но его предположение тронуло ее душу, и она решила предстать перед ним во всей красе. Похолодевшими пальцами начала наносить макияж.

— Вы целовались и…

— Нет! Это неправда!

Опять совершенно забыв о том, что необходимо быть хладнокровной, она развернулась к нему с пылающими от гнева глазами. В такие моменты она была удивительно похожа на цыганку, как он однажды сказал ей с восхищением, а потом с жадностью поцеловал в мягкие алые губы.

На минуту в его глазах зажегся огонь, проникший ей в душу. Но она была как мертвая внутри, поэтому он не достиг своей цели. Он ведь даже не отдает себе отчет в том, что возбуждает ее, подумала она раздраженно. Ведь для него это так же естественно, как дышать.

— А что ты так бурно реагируешь, Лора? — спокойно заметил он. — Я все прекрасно видел. И почему, собственно говоря, вы не можете обниматься и целоваться? Конечно, если только… — он сжал губы, — если только он не женат.

От удивления она широко раскрыла глаза.

— Он хозяин магазина, — ответила она, чтобы хоть что-то сказать.

— И твой начальник, — добавил Макс, в его словах слышалось презрение. — Он предоставил тебе квартиру…

— Я плачу за нее! Я в пять утра встаю, чтобы включить печи…

— Очень удобно, — пренебрежительно заметил Макс.

Она замолчала. Пусть думает, что хочет, она не будет возражать. Какой смысл? Через полчаса Макс снова уйдет из ее жизни. Так она надеялась.

По тому, как дрогнули его ресницы, она вдруг догадалась, что он смотрит на ее грудь, едва прикрытую кружевным лифчиком.

Она повернулась к нему спиной, нашла в шкафу блузку, натянула ее на себя, застегнула две верхние пуговицы. И только потом ответила ему:

— Я совершенно не обязана отчитываться перед тобой за свое поведение.

— Нет, конечно. До тех пор, пока не потребуешь этого же от меня.

Вот они и приблизились к объяснению. Он явно стыдился своей измены. Хорошо!

С победным видом она закончила застегивать пуговицы, когда вдруг обнаружила, что пропустила одну. Черт, придется сделать все заново. Она повторила процедуру дрожащими пальцами, потому что ей пришлось это делать под внимательным взглядом Макса — он даже отодвинулся немного в сторону, чтобы лучше видеть.

— Ну, теперь ты готова выслушать меня? — спросил Макс.

— Конечно.

Она старалась быть спокойной. Теперь уж ему ни за что не удастся вывести ее из себя. Он не привык иметь дело с женщинами, которые не выказывают к нему интереса. Несколько более уверенно она заправила блузку в юбку и села в кресло. Ноги скрещены. Спина прямая. На лице умеренная заинтересованность.

— Начинай, — сказала она с видом женщины, приготовившейся слушать что-то очень скучное.

Макс встал и зашагал по комнате, по пути трогая все, что попадалось под руку.

— Надеюсь, ты понимаешь, что я должен быть в Париже.

Он провел рукой по блестящей крышке стола, когда-то принадлежавшего ее бабушке. Казалось, его необычайно заинтересовала полированная поверхность красного дерева, он, не отрывая взгляда, сосредоточенно продолжал гладить ее длинными тонкими пальцами.

Лора, пристально следившая за этими ласкающими движениями, наконец осознала смысл сказанных слов.

— Нет, не понимаю. Париж, ты сказал? — Она произнесла это деланно безразличным тоном, но все равно вышло как-то хрипло, пришлось незаметно откашляться.

Макс с ленивым любопытством взглянул на нее.

— Так вот, мне пришлось отменить две встречи.

Гибкой походкой он подошел к камину, взял в руки фарфоровую статуэтку чайки, которую прислала ей мать. Лора наблюдала, как он ласково погладил прекрасную птицу.

— Наверное, у тебя важные новости, — предположила она.

— Знаешь, твоя сестра далеко пойдет!

— Я думала, она уже успела это сделать, — ответила Лора, с нетерпением ожидая продолжения.

Он уже был в другом конце комнаты, засунул руки в карманы и направлялся к ней. Исходившая от него энергия, казалось, наполняла всю квартиру.

— Мне позвонил Дэниэль, — продолжал Макс.

— А я думала, вы с братом не разговариваете с тех пор, как он женился на моей сестре, — сурово заметила она. Она всегда осуждала семейную вражду, а Макс вообще вел себя глупо в том, что касалось Фэй. Она заслуживала гораздо большего с его стороны, чем простая вежливость. Но Макс не мог простить, что она предпочла ему другого. И этим другим оказался его не слишком удачливый брат.

— Я обеспечивал Дэниэля последние несколько лет, — вздохнул Макс.

— Ах, как это по-родственному!

— Я делал это ради детей.

Она замерла. Что дальше?

— Но, — продолжал он, — как оказалось, я обеспечивал и кое-что еще. — Он подошел к ней вплотную, его хмурое лицо испугало ее.

— Ч-что ты имеешь в виду? — спросила она.

Сестра наделала много глупостей в свое время. Они с Дэниэлем, как беззаботные дети, бродили по стране, путешествовали автостопом, не подчинялись властям.

— Дэниэль и Фэй арестованы, — резким тоном проговорил Макс.

У нее упало сердце.

— Опять нарушили закон? — спросила она, вспоминая, как ей однажды пришлось платить залог за Фэй, когда та отказалась покинуть владения одного фермера.

— Ты не понимаешь, — сухо проговорил Макс и поджал губы. — Они сидят в тюрьме в Марракеше.

У нее от удивления округлились глаза. Макс весь кипел от ярости. Лора знала, как он ненавидел образ жизни Дэниэля. Он обвинял брата в том, что тот опозорил честь семьи. По его мнению, в том, чтобы вступать в связь с деревенскими девушками и бросать их беременными, не было ничего особенного, так всегда поступали землевладельцы ради собственного удовольствия, но тюрьма — это нечто неслыханное!

— За… что? — еле слышно пробормотала она, не отводя взгляда от его сузившихся глаз.

— За наркотики.

— О Господи! — Она в ужасе съежилась в кресле.

— Сейчас не время охать, — раздраженно произнес он.

— У меня вполне нормальная реакция, — процедила она сквозь зубы. — Я думаю о детях. Что с ними? И что мы можем сделать, чтобы вытащить Фэй и Дэниэля?

— Ничего, — жестко ответил он.

— Ничего? Но…

От его презрительного взгляда она замолкла.

— Самое главное — дети.

— Конечно, но… — начала Лора.

— Послушай меня.

— Ты-то уже привык к этой мысли, а я только что узнала об этом! Ладно. Кто сейчас смотрит за Перраном и Керензой?

— Одна их подружка, которой уже надоело играть в папу с мамой.

— В Марракеше?

— Нет. В Порт-Гаверне.

Лора опять в изумлении открыла рот.

— Но это же в Корнуолле! Я не понимаю… что ты говоришь… Фэй в Марракеше, а дети в Корнуолле? Как она могла уехать, когда Керен-зе всего только несколько месяцев?

— Она не замечена в пристрастии к домоседству, — презрительно заметил Макс.

Лора не могла не согласиться с ним. Она любила Фэй, но не могла понять ее поведения. Они с сестрой такие разные. Будь у нее четырехлетний малыш и младенец на руках, ее никакими силами нельзя было бы от них оторвать. Но ведь люди обычно не ценят, что имеют. Фэй всегда жаловалась на то, что очень легко беременела, а дети сковывали ее свободу. Лора опустила глаза, чтобы Макс не увидел в них боль. Ей самой так хотелось бы, чтобы ребенок ограничил ее свободу…

— Спасибо, что рассказал мне это, — деревянным голосом проговорила она.

— Кто-то же должен был это сделать.

— Вероятно, дети сейчас у твоих родителей? Макс как-то странно посмотрел на нее.

— Мои родители в Шотландии. А дети сейчас живут в коттедже, который отец подарил Дэ-ниэлю. Он, конечно, не часто им пользовался. В основном его сдавали, так что никто толком не знает, в каком он состоянии.