Буря мечей

Мормонт потемнел.

— Поосторожнее со словами, старик.

Дени поняла, что Арстан видел сира Джораха на турнире в Ланниспорте. Тот сражался тогда с повязанной на руке лентой и завоевал не только победу, но и даму, Линессу из дома Хайтауэров, высокородную и прекрасную. Она стала его второй женой, но впоследствии разорила его и бросила. Он до сих пор вспоминал о ней с горечью.

— Не сердись, мой рыцарь. — Дени коснулась руки Джораха. — Арстан не хотел тебя обидеть, я уверена.

— Я повинуюсь, кхалиси, — проворчал он.

— Я мало что знаю о Рейегаре, — сказала Дени Арстану. — Только то, что рассказывал Визерис, а он был ребенком, когда наш брат погиб. Каким он был на самом деле?

— Прежде всего одаренным, — подумав немного, сказал старик. — Решительным, целеустремленным, с сильным чувством долга. О нем рассказывают одну историю… сир Джорах тоже должен ее знать.

— Я хочу услышать ее от тебя.

— Как угодно. В детстве принц Рейегар был заядлым книгочеем. Он научился читать так рано, что все говорили, будто королева Рейелла не иначе как проглотила пару книг и свечку, когда носила его. Принц не любил играть с другими детьми. Мейстеры превозносили его ум, но рыцари его отца невесело пошучивали, говоря, что Бейелор Благословенный возродился снова. Но однажды принц вычитал в своих пергаментах нечто, вызвавшее в нем коренную перемену. Никто не знает, что это было, но как-то утром мальчик появился на дворе, где рыцари облачались в доспехи, подошел к сиру Виллему Дарри, мастеру над оружием, и сказал: «Мне понадобятся доспехи и меч. Видимо, я должен стать воином».

— И стал? — с восторгом воскликнула Дени.

— О да. Прошу прощения, ваше величество, — с поклоном сказал Белобородый. — К нашему разговору о воинах будто нарочно явился Бельвас-Силач, и я должен позаботиться о нем.

В самом деле — евнух ловко, несмотря на свою тучность, вылез из трюма посреди корабля. Бельвас мал ростом, но широк, добрых пятнадцать стоунов жира и мускулов, мощное коричневое брюхо перечеркнуто поблекшими белыми шрамами. На нем мешковатые штаны с желтым шелковым кушаком и до смешного маленькая кожаная безрукавка с железными заклепками.

— Бельвас-Силач проголодался! — громогласно заявил он, не обращаясь ни к кому в отдельности. — Бельвасу-Силачу надо поесть! Эй, Белобородый, тащи еду Силачу Бельвасу!

— Можешь идти, — сказала Дени оруженосцу. Он снова поклонился и поспешил к человеку, которому служил.

Сир Джорах с хмурым выражением на своем простом, честном лице посмотрел ему вслед. Его, высокого, плечистого, с сильной челюстью, нельзя назвать красавцем, но более верного друга у Дени еще не было.

— Я бы посоветовал вам хорошо солить то, что говорит этот старикан, — сказал он, когда Арстан отошел подальше.

— Королева должна выслушивать всех, — заметила Дени. — Знатных и простых, сильных и слабых, благородных и корыстных. Один голос может солгать, но из множества всегда добывается истина. — Она прочла это в одной книге.

— Выслушайте тогда и меня, ваше величество. Арстан Белобородый вас обманывает. Он слишком стар для оруженосца и слишком красноречив, чтобы служить этому тупице-евнуху.

Дени не могла не признать, что это действительно странно. Бельвас-Силач — бывший раб, выросший и обученный в бойцовых ямах Миэрина. Магистр Иллирио послал его охранять ее — так по крайней мере говорит сам Бельвас. Она и правда нуждается в охране. Узурпатор на Железном Троне обещал земли и титул лорда тому, кто убьет ее. Однажды ей уже подсунули чашу отравленного вина, и чем ближе она к Вестеросу, тем вероятнее новое покушение. А в Кварте колдун Пиат Прей подослал к ней Жалостливого, чтобы отомстить за Бессмертных, которых она сожгла в их Доме Праха. Говорят, что колдуны никогда не забывают сделанного им зла, а Жалостливые никогда не терпят неудач в своем ремесле. Многие дотракийцы тоже настроены против нее. Бывшие ко, старшины, кхала Дрого теперь водят свои кхаласары, и никто из них не поколеблется напасть на ее маленький караван, перебить или взять в рабство ее людей, а ее, Дени, увезти обратно в Вейес Дотрак, чтобы она, как ей и положено, доживала своей век среди старух дош кхалина. Она надеялась, что хотя бы Ксаро Ксоан Даксос ей не враг, но этот торговый магнат положил глаз на ее драконов. И есть еще Куэйта из края Теней, странная женщина в красной лакированной маске со своими загадочными советами. Кто она — тоже враг или опасный друг?

Отравителю помешал сир Джорах, а от мантикора в Кварте ее спас Арстан Белобородый. Возможно, в следующий раз это будет Бельвас. Он могуч, ручищи у него, как молодые деревца, а за поясом большой кривой аракх, такой острый, что Бельвас мог бы им бриться, будь на его гладких коричневых щеках хоть какая-нибудь растительность. Но при этом он — большой ребенок, и как защитник оставляет желать лучшего. К счастью, у нее есть сир Джорах и ее кровные всадники. И драконы — о них тоже нельзя забывать. Со временем драконы станут самой надежной ее охраной, как для Эйегона Завоевателя и его сестер триста лет назад. Но теперь они скорее угроза, нежели защита. Во всем мире существует только трое живых драконов, и они принадлежат ей. На них дивуются, они внушают ужас, и цены им нет.

Она обдумывала, что ей сказать дальше, когда в затылок ей подул прохладный бриз, шевельнув прядку серебристо-золотых волос на лбу. Снасти заскрипели, паруса затрепетали, и матросы подняли крик:

— Ветер! Ветер возвращается!

На глазах у Дени паруса «Балериона» надулись, снасти загудели — эту сладостную песнь никто не слышал целых шесть долгих суток. Капитан Гролео бросился на корму, выкрикивая команды. Пентошийцы с радостными криками полезли на мачты. Даже Силач Бельвас взревел и пустился в пляс.

— Боги милостивы к нам! — сказала Дени. — Видишь, Джорах? Мы опять плывем.

— Плывем, только вот куда, моя королева?

Ветер дул весь день — сначала ровный, с востока, потом порывистый. Закат был красен. «От Вестероса меня все еще отделяет полмира, — напомнила себе Дени, — но с каждым часом я приближаюсь к нему». Что-то она почувствует, впервые увидев издали землю, которой ей суждено править? Должно быть, это будет самый прекрасный из всех берегов — как же иначе?

Ночью, когда «Балерион» шел вперед во мраке, а Дени сидела, поджав ноги, на своей койке в капитанской каюте и кормила драконов (капитан Гролео в начале плавания любезно заявил ей, что даже на море королевы имеют преимущество перед капитанами), в ее дверь громко постучали.

Ирри спала на полу в ногах койки (постель была слишком узка для троих, и нынче мягкую перину со своей кхалиси делила Чхику), но на стук поднялась и пошла открывать. Дени завернулась под мышками в одеяло. Она была нагая и никого не ждала в такой час.

— Входи, — сказала она, увидев снаружи, под качающимся фонарем, сира Джораха.

Рыцарь нагнул голову и вошел.

— Ваше величество, извините, что я потревожил ваш сон.

— Я еще не спала, сир. Входи и посмотри. — Она взяла кусок солонины из миски у себя на коленях и подняла так, чтобы драконы видели. Все трое жадно уставились на мясо. Рейегаль растопырил зеленые крылья, всколыхнув воздух, шея Визериона закачалась туда-сюда, как белая змея, следуя за движением руки Дени. — Дрогон, — тихо сказала она, — дракарис. — И подбросила мясо в воздух.

Дрогон быстрее, чем атакующая кобра, выбросил из пасти струю оранжево-ало-черного пламени и спалил мясо на лету. Когда он ухватил кусок своими острыми черными зубами, Рейегаль сунулся к нему головой, как бы намереваясь отнять у брата добычу, но Дрогон, мигом проглотив мясо, издал пронзительный вопль, и более мелкий зеленый дракон только зашипел с досады.

— Рейегаль, перестань, — раздраженно сказала Дени, хлопнув его по голове. — Я тебе только что скормила кусок, не будь жадиной. Видишь, — улыбнулась она Джораху, — мне больше не надо поджаривать им мясо на жаровне.

— Да, вижу. Дракарис?

При этом слове все драконы повернули головы к нему, и Визерион изрыгнул бледно-золотое пламя, заставив рыцаря попятиться. Дени хихикнула.