Страница 2 из 11
– Спокойно, Борис Олегович, не подавись. А то как нам работать, если ты вдруг склеишься?
– Вы кто такой? – с пугливым раздражением спросил Арзамасов.
– Твой демон-хранитель. Сейчас менты к тебе зайдут. – Климкин сел за стол, нагнулся, нащупал и пододвинул к себе кейс. – А у тебя чемоданчик с деньгами. Но ты не бойся, я скажу, что это мои деньги…
– Какие деньги? Не знаю ни про какие деньги!
Он пытался взять себя в руки, но это ему не удавалось. Какое может быть спокойствие, когда деньги вдруг оказались в чужих руках? И не затребуешь их, потому что за дверью действительно могут оказаться менты. Взяточничество – явление распространенное, но с ним борются всерьез, и можно схлопотать реальный срок. А в тюрьме не ангелы водятся, там и по сопатке схлопотать можно. А еще там обитают амбалы с явно выраженными гомосексуальными наклонностями…
– Не колотись ты, а то смотреть противно, – презрительно поморщился Кирилл. – Никуда твои деньги не денутся.
Он пнул кейс, и тот шлепнулся под ноги Арзамасову.
– И это никуда не денется.
Он встал, подошел к подоконнику, отлепил от него видеокамеру, вернулся на место.
– Что это у вас такое? – большими глазами смотрел на него чиновник.
– Компромат на тебя. Как ты взятку получал.
– Какую взятку?
– А ту, которая у тебя под ногами.
– Я не знаю ни про какую взятку!
– Да успокойся ты, Арзамасов, никто не собирается тебя закрывать. От Копылова я. От Евгения Александровича.
Копылов был директором дорожно-строительного управления, которое в данном случае представлял Кирилл. Бизнесмен Андрей занимался гаражным строительством, поэтому интересовал его постольку-поскольку. Сейчас ему нужно было поймать Арзамасова на взятке, разжижить почву под его ногами и показать, насколько он уязвим перед опасной организацией.
– От Копылова?.. Но мы больше не имеем с ним дел, – в растерянности проговорил Арзамасов, наступив ногой на заветный кейс.
– Почему?
– Ну, качество производимых работ низкое, а себестоимость высокая. И еще высокие расходы на ремонт…
– Кого ты лечишь, бумажный ты волк? Низкое качество… Кто-то на лапу больше дал, да?
– Дело не в том…
– Да мне все равно, в чем дело! Я понимаю, твой начальник в префектуре человек новый, в тонкостях не разбирается, но ты объясни ему, что нас кидать нельзя. Потому что мы серьезные люди. И если подряда не будет… Ты у нас давно на крючке. – Кирилл достал из кармана камеру, подбросил ее в руке раз, другой. Делал он это неспешно, плавно, будто гипнотические пассы наводил. Легкое такое воздействие на психику оппонента, но Арзамасов уже смотрел на него завороженно. – Это не все, что у нас есть. Есть и другие факты, чтобы надолго тебя закрыть. А ты начальника своего сдашь. Мы – темная стороны луны, и у нас за решеткой свои люди, в тюремной камере тебя заставят сдать твоего начальника. И ты сидеть будешь, и он. И не малина у вас там будет, а горький перец. Вешаться там будете, потому что лучше смерть, чем такая жизнь. Убить человека просто, гораздо сложней заставить его жить в адских муках… В общем, если подряда не будет, такая жизнь вам гарантирована.
– Я сам решения не принимаю, – в упадке духа пробормотал чиновник.
Его начальник заведовал дорожно-мостовым и гаражным строительством и вполне мог решить проблему, которую назвал Климкин.
– Да, но и без тебя ничего не делается… Ты не думай, мы в долгу не останемся. На лапу дадим, откат сделаем, все как положено…
– Хорошо, мы подумаем.
– Думай, Борис Олегович, думай. И знай, что мы очень серьезные люди. У нас организация, и таких Копыловых у нас, как пешек на шахматной доске. А за пешками, если ты не знаешь, идут серьезные фигуры. Кони скачут, копытами затоптать могут. Насмерть… В общем, предупреждений больше не будет. Если вы нас кинете, мы вас выведем за рамки и будем работать с другими людьми. С теми, кто посговорчивей…
– Я должен посоветоваться с начальником.
Какое-то время Кирилл сидел, думая о чем-то своем. Затем поднял глаза на собеседника, удивленно повел бровью:
– Ну и чего сидим? Давай, Борис Олегович, двигай к начальнику. Если вы с ним сделаете правильные выводы, позвонишь мне, обсудим цену вопроса, ну и все такое…
Арзамасов кивнул, нагнулся, подобрал с пола пластом лежащий на нем кейс и пошел на выход.
Климкин дождался, когда тот подойдет к двери, только тогда окликнул:
– Эй, а визитку возьмешь?
Он мог и сам подойти к чиновнику, но ему нужно было знать, насколько тот проникся сутью их разговора. Поэтому он даже не приподнялся со своего места, протягивая ему карточку. Арзамасов сам подошел к нему и взял визитку, как цирковой медведь берет сахар с руки дрессировщика. Что ж, разговор достиг своей цели. Но все-таки не будет лишним закрепить успех.
Чиновник подходил к своей машине, когда с другой ее стороны сработала батарея салютов. Двенадцать ракет одна за другой с грохотом и свистом взлетели в воздух и рассыпались в нем фейерверком. Арзамасов, задрав голову вверх, с бледным видом смотрел салют и хлопал глазами. Когда все закончилось, он перевел взгляд на Кирилла, что стоял неподалеку.
Климкин торжествующе усмехнулся и с наигранным сожалением развел руками. Он сочувствовал Арзамасову, который мог стать жертвой не бутафорских, а самых настоящих выстрелов. А еще под его машиной могла взорваться реальная бомба. Мафия умеет шутить, но не злоупотребляет этим.
Глава 2
Солнце в пелене высоких и тонких, будто папиросная бумага, облаков, легкий ветерок шелестит в пластиковых кронах искусственных пальм, голубая, хрустальной чистоты вода тихонько плещет о борта большого с бесформенным контуром бассейна, умиротворенность природы, шаткий покой на душе.
В шезлонге возлежал немолодой уже, располневший от сытой жизни мужчина с темными, посеребренными сединой волосами. В одной руке у него дымилась сигара, в другой – грелось виски со льдом. Он смотрел на белокурую девушку, что выходила из бассейна. Белоснежный купальник на ней идеально сочетался с золотистым загаром на молодой и нежной коже; красивое лицо, великолепная фигура, волнующее покачивание бедрами… Мужчина смотрел на эту юную прелестницу, как объевшийся кот на мышку – нет желания попробовать ее на зуб, и поиграть с ней лень.
Марина умостилась на свободный шезлонг, надела солнцезащитные очки, неспешным, но четким движением сняла лифчик, обнажив красивый бюст. Мужчина не удержался, протянул руку, приласкал коричневый сосок, чувствуя, как твердеет под пальцами эта нежная плоть.
– Аркаша, ты меня балуешь, – сощурилась она, как приласканная кошка.
Нежится, мурлыкает… Но все это игра. Аркадий прекрасно понимал, что эта красавица будет его любить, пока у него есть деньги. Стоит ему пойти по миру или оказаться за решеткой без права на возвращение, от ее любви не останется и следа. Потому и нет особой привязанности к ней. Сейчас она в фаворе, а завтра надоест ему и окажется за бортом. Так и живет он, меняя женщин, как машины…
Автомобили он менял с менее на более престижную модель или старую на новую. Но иногда машины он просто разбивал. Так же и с женщинами. Нет, сам он предшественницу Марины не обижал, просто ей очень не повезло. Татьяна по своей вине попала в аварию, в которой пострадало ее лицо. И еще глаз она потеряла. К тому же у него появилось серьезное подозрение в ее неверности. В общем, Аркадий обменял испорченную модель на новую и более совершенную.
– А тебя не надо баловать?
– Надо. Я люблю, когда ты меня балуешь…
Особенно Марина любила, когда он баловал ее дорогими подарками. В общем-то для того она и жила с ним, чтобы наслаждаться красивой жизнью.
Но разве может он ее осуждать, если сам, сколько себя помнит, стремился к такой жизни?
Это началось еще при совке. Первое свое дело он провернул еще в далеком восьмидесятом году, во время Олимпиады. Всех уголовников тогда вывезли из Москвы за сто первый километр, но Аркадий в то время еще не проходил по ментовским учетам. Он остался в Москве и вместе с пацанами снял часы с какого-то негра. Этот скок сошел ему с рук, но уже после Олимпиады в тот же год он попался на воровстве – магнитофон японский из машины вытащил. Тогда ему было всего пятнадцать, поэтому дали ему немного – всего два года. Отсидел срок, вернулся домой, и снова понеслось… Через два года опять срок, на этот раз – девять лет за разбой.