Страница 11 из 145
Пока Мишель размышлял, кардинал Лотарингский пришел в себя и улыбнулся.
— Полноте, Броссар, у вас нет основания на меня обижаться. Что такое пара лет вдали от двора?..
— Семнадцать, Шарль, семнадцать. Неужели вы разучились считать? — с насмешкой заметил Броссар.
— Ну, пусть семнадцать, — поморщился прелат. — Хотя даже семнадцать лет вдали от двора — это не трагедия. Поверьте, в Бастилии вам было бы гораздо хуже. Я просто не мог допустить, чтобы человек вроде вас провел столько лет в крепости…
— Семнадцать лет в Бастилии не способен прожить ни один человек.
— Вот видите! — прелат всплеснул руками. — Неужели вы в самом деле полагали, будто сможете свести на нет влияние мадам Дианы?
— Видимо, мог, коль скоро вы так испугались, — с иронией произнес Броссар.
— А, бросьте, — кардинал отмахнулся. — Положим даже, вам бы это удалось. Вы что же думаете, Генрих простил бы вам разрыв с любовницей? Нет-нет, вы должны быть мне благодарны. Я спас вас от гораздо более печальной участи.
— Ну что ж, примите мою нижайшую благодарность, — с еще большей иронией поклонился де Броссар. — Кстати, удовлетворите мое любопытство. Объясните, каким образом вам удалось ограничить дело ссылкой, а не костром?
Мишель в ужасе зажмурился. Если бы он открыл глаза, то заметил бы, как дядя вновь покраснел.
— Смерть Христова, вы же понимаете, король никогда бы не довел дело до суда. Бастилия, ссылка — возможно, но костер!.. Нет, право, за кого вы меня принимаете?!
— За того, кто вы есть, Шарль — за Лоррена. А впрочем… вы меня разочаровали. Не спорю, ваш отец, ваш дядя-кардинал, ваши братья всегда готовы были использовать в своей игре церковь. Но вы…
Шарль де Лоррен развел руками.
— А в чем еще я мог вас обвинить? В измене, казнокрадстве, беспутном поведении? Да меня бы подняли на смех! Ну, скажите, разве я виноват, что вы безупречны, как древний римлянин?
— И почему вы не хотите меня понять? — после краткой паузы продолжил кардинал. — В конце концов я хотел поговорить с вами вовсе не для того, чтобы принести извинения или же выслушивать слова благодарности.
— Узнаю самомнение Лорренов, — пожал плечами шевалье.
— Можете думать обо мне, что угодно, — с некоторым нетерпением возразил прелат, — но я рад, что вы стали воспитателем Мишеля. Право слово, лучшего наставника для мальчика вряд ли можно было найти.
— Благодарите за это его мать, — отверг похвалы Броссар. — Я не мог отказать женщине, чья семья приютила и защитила меня, когда вамбыло угодно лишить меня всего.
— Ну хорошо-хорошо, — его преосвященство махнул рукой, признавая поражение в словесной баталии. — К чему ворошить прошлое?
— Нет, Шарль, я говорю не о прошлом, а о настоящем, — жестко парировал воспитатель. — Один раз вам уже удалось лишить меня друзей, отняв у меня возможность видеться с ними и даже переписываться. Но повторить подобное вам не удастся.
— Не понимаю, о чем вы, — с преувеличенной искренностью возразил кардинал.
— Вы прекрасно все поняли, — тон Броссара был неумолим. — Если вы еще раз попробуете распускать слухи, будто все эти годы я служил вам, я сумею вам ответить. Вы меня знаете.
Его преосвященство задумался, но в конце концов в знак согласия кивнул. Господин де Броссар, удовлетворенный подобным ответом, слегка смягчил тон:
— А теперь о деле. О чем вы хотели со мной говорить?
— Я хотел посоветоваться, но теперь даже не знаю… Вы, возможно, заметили, что мой племянник Анри несколько избалован?
— Это мягко сказано, — усмехнулся Броссар.
— Знаете, друг мой, вы вправе на меня сердиться — из-за друзей, я имею в виду. В наше время только дружба способна поддержать человека в жизни, а без друзей человек становится еще более одинок и несчастен, чем без родственников.
— Согласен, — кивнул Броссар.
— Я не буду более пытаться внести разлад между вами и вашими… э-э… союзниками, но и вы помогите мне. Я хочу, чтобы Анри и Мишель были не только кузенами, но и друзьями. Боюсь только, ваш воспитанник, как отпрыск младшей ветви нашего дома, считает себя ниже Анри, а надменность Жуанвиля только поддерживает в нем это чувство. Если бы вы смогли объяснить Мишелю, что он ничуть не хуже Анри…
Броссар рассмеялся:
— Если вас беспокоит только это — можете не волноваться. Мишель вовсе не считает себя ниже кого-либо.
— Но он так грустен, так часто плачет… — вздохнул кардинал.
— Я знал еще одного юного шевалье, который весьма грустил, впервые расставшись с ласковой и снисходительной матушкой. Вы не помните, как его зовут, Шарль? — с улыбкой поинтересовался Броссар. — А что касается Мишеля… Подождите, пока мальчишка освоится, сообразит, что Лувр по большому счету ничем не отличается от Бар-сюр-Орнен, и тогда, обещаю, вы не узнаете Мишеля. Он перевернет жизнь в отеле Клиссон вверх дном. И в Лувре тоже. Уверяю вас, он ничуть не менее избалован, чем Жуанвиль, так же самонадеян, вздорен и злопамятен.
— Вы пытаетесь настроить меня против племянника? — в прохладой в голосе спросил Шарль де Лоррен.
— Вовсе нет. Я только хочу втолковать вам, что Мишелю необходимо твердое руководство, иначе из него вырастет чудовище.
— Да полноте… — отмахнулся кардинал.
— Мальчишка уже сейчас хвастает, что станет герцогом и женится на принцессе…
— А вы полагаете это невозможным? — вскинулся прелат.
— Напротив. По матери Мишель — Валуа, и такой брак нельзя будет счесть мезальянсом. Однако необходимо сдерживать страсти мальчика. Сейчас у него два пути: либо жесточайшая дисциплина и розга, либо сознательное самоограничение. Лично я надеюсь на последнее. Все-таки мальчик достаточно умен, гибок и любознателен. И достаточно взросл. И вот еще что, Шарль, — голос Броссара вновь сделался жестким. — Не пытайтесь баловать мальчишку. Я не позволю вам его испортить.
— Я его дядя! — возмутился кардинал.
— А я опекун, — отрезал Броссар.
— Это невозможно!
— Вам показать бумаги? — ледяным тоном осведомился воспитатель.
Кардинал замолчал, обдумывая новость. Покачал головой.
— Нет, не стоит. Я вам верю. И теперь вполне понимаю досаду Франсуа. Смерть Христова, Броссар, неужели вы хотите отомстить?!
Броссар тяжко вздохнул и взглянул на молодого прелата с грустью и сожалением.
— И почему вы, Лоррены, всему находите столь примитивное объяснение? «Отомстить…» Мишель внук моих благодетелей и ко всему прочему мальчик мне нравится. Так что не пытайтесь портить ребенка.
— Завели бы собственных детей и воспитывали их сколько душе угодно! — раздражено буркнул кардинал.
— Могу посоветовать вам то же самое, — спокойно парировал опекун.
Несколько мгновений собеседники испепеляли друг друга взглядами, потом рассмеялись. Мишель с облегчением перевел дух, даже не догадываясь, что в судьбе воспитателя и дяди было немало общего — ибо один из них некогда был до безумия влюблен в его бабку, второй — в мать. Мальчик только вздохнул и на всякий случай решил удалиться. Все-таки подслушивать подобный разговор может оказаться накладным, — догадался шевалье. А вдруг опекун и дядя вздумают его высечь? Стараясь ступать как можно тише, тринадцатилетний граф выбрался на лестницу и поспешил наверх, перепрыгивая через ступеньки, и потому не видел, как кардинал де Лоррен озабочено покачал головой.
— Но все-таки, как быть с Мишелем? Мальчик грустит, сторонится людей, вздыхает. А придворные… Знаете, друг мой, вы поддерживаете в нем это странное увлечение рисованием, но при дворе над ним смеются.
— Дело не в рисовании, Шарль. Уж вы то должны это понимать, — укоризненно заметил шевалье. — Я считаю, мальчику надо съездить в Лош. Вместе с кузенами. Собрать в поездку достойную свиту. Подготовить все к торжественной встрече принцев. Кстати, я уже говорил об этом с королевой-матерью.
— Ага, значит, вы думаете о будущем Мишеля! — обрадовался прелат.
— Конечно, думаю. И в силу этого буду противиться желанию вашего брата, чтобы Мишель и Жуанвиль жили здесь, в отеле Клиссон. Знаете, я согласен с мадам Екатериной, что все кузены должны поселиться в Лувре, иметь общих слуг, пажей и учителей.