Страница 112 из 114
Так сказал халиф патриарху, и патриарх повел халифа к горе Сион, где стоял храм Айя Сион, где Богородица успела, и где погребен царь Давид. Но и это место не было похоже на описание пророка. И тогда они последовали к Храмовой горе, бывшей на краю города, и с трудом прошли мимо насыпей мусора и щебня, ибо сбылось пророчество о запустении храма и Святого города. Там халиф узнал место Дальней мечети, а принявший ислам иудей Кааб эль Ахбар показал повелителю правоверных, где была скала.
Воины ислама разметали мусор и перед ними обнажилась огромная скала – истинная вершина горы, Скала Соломона. Три дня лили очистительные дожди, смывая многовековую грязь. Затем по приказу халифа Омара ибн Хаттаба над скалой соорудили временное деревянное сооружение, – «мечеть Омара».
Иерусалим – маленький город в горах с трудными коммуникациями и нехваткой воды – не стал столицей, но остался городом-святыней. Почитание Иерусалима стало одной из основ ислама. Возник жанр «иерусалимских рассказов», в котором мусульманские авторы состязались, восхваляя святость древнего города. В Иерусалиме обрались арабские лидеры и избрали халифа Муавию, первого из Омейядов. После избрания, они прошли на молитву в Храм Воскресения Христова, оттуда – в Гефсиманский сад, где Иисус молился перед Распятием, а затем они поднялись на гору, где стояло деревянное сооружение халифа Омара.
Там халиф Абд эль Малик построил стоящий и поныне Золотой Купол Скалы – Куббат ас-Сахра – самое древнее и самое прекрасное здание Иерусалима. Семь лет дани со всего Египта пожертвовал Абд эль Малик, чтобы создать этот символ единства ислама, христианства и иудаизма. Его пропорции несравненны по своей гармонии, и послужили образцом для множества соборов от св. Петра в Риме до Исаакиевского собора в Санкт Петербурге. Мозаики – дело рук лучших мастеров своего времени, с их сплавом флоральных и геометрических мотивов, создают уникальный ансамбль. Когда-то и внешние стены были украшены мозаикой, и ее следы можно увидеть в нескольких местах; но экстремальный климат Иерусалима повредил наружную мозаику, и она была скрыта под изразцами из Самарканда.
К югу от Скалы, там, где Пророк молился со своими святыми предшественниками, была построена просторная базилика, которую иногда называют Дальней мечетью, по-арабски – эль Акса. Но на самом деле вся площадь на вершине горы, а не только базилика – это мечеть эль Акса, потому что у мусульман мечеть – это не здание, но молитвенный двор. А еще называют молитвенный двор эль Аксы – Харам а-Шариф, Благородное Святилище.
Не сразу, но с годами большинство жителей Святой Земли приняли ислам. Не-мусульмане Халифата платили особый налог – один золотой в год с семьи – вместо службы в армии и других обязанностей мусульман. Не прошло и двухсот лет – песчинка в часах вечности – и доход от этого налога настолько упал, что обеспокоенные казначеи халифа послали на места циркулярное письмо с требованием затруднить христианам, самарянам и иудеям переход в ислам.
Циник объяснит это влиянием налога, и будет неправ. Ислам был компромиссом между верой Израиля и верой Христа. Он отказался от иконопочитания и от Троицы, повернулся к Ближнему Востоку, резко уменьшил влияние греков. Ислам можно считать особой ближневосточной формой христианства, и так его понимал современник Омара блаженный Иоанн Дамаскин. Для него ислам был видом несторианской «ереси», «левого уклона» в христианстве того времени, но несомненно ветвью развесистого древа христианства. Ведь христианство никогда не было одной «генеральной линией», и наряду с православием, в нем были (и есть) другие тенденции. Так, ислам ближе к православию, нежели, скажем, кальвинизм, христианская вера американских почитателей Золотого Тельца. Мусульмане, как и православные, верят в Непорочное Зачатие, отвергаемое многими протестантами. Протестанты разделяют многие установки ислама: унитарианцы отвергают Троицу, не приемлют икон и изображений, как и мусульмане.
Различные религиозные школы и «ереси» подобны партиям в современной многопартийной системе. Однопартийная система имеет свои недостатки, как мы знаем по своему опыту, а в Византийской империи до ислама власть твердо стояла на стороне православия, «генеральной линии». «Генеральная линия», понятно, виляла и изменялась с годами, но власти не переставали бороться с еретиками – светскими методами. В Палестине, Сирии и Египте кипела теологическая мысль; у Маркиона и Валентина, Афанасия и Василия, Нестора и Григория возникали новые идеи о Царстве Духа, но их проповедь зачастую кончалась усекновением языка, батогами и ссылкой. Толерантный ислам не вмешивался в теологические споры христиан, и поэтому христиане региона не сожалели, что ими правит халиф из Дамаска, а не император из Константинополя.
Так наступили для Палестины золотые дни ислама, когда Халифатом правила из Дамаска династия Омейядов, покровители искусства. Поскольку в Мекке сидел их противник ибн аль-Зубейр, Омейяды заменили хадж – паломничество в Мекку – паломничеством в Иерусалим. Ведь и первая кибла,направление молитвы, была направлена к Иерусалиму, а не к Мекке самим Мухаммадом.
Мекка и Иерусалим схожи и потому, что местные святыни этих городов стали со временем универсальными. В Мекке до Мухаммада хиджазцы поклонялись двум святыням – источнику Замзам (его открыл архангел Гавриил, чтобы спасти Агарь и Исмаила) и черному камню Каабы, эль Хаджар эль Асуад.Этот мекканский культ существовал по крайней мере за пятьсот лет до побега пророка в Медину.
У сходства Иерусалима и Мекки есть и более глубокое основание. Иерусалим не относится к Леванту и Средиземноморью, но к той стране, что тянется от Мекки с Мединой до Аммана и Наблуса. К востоку от Иерусалима лежит пустыня, и она накладывает свое клеймо на жизнь города. Иерусалим – сестра Мекки, не Яффы. Каждый раз я удивляюсь, что можно ездить из Иерусалима в Тель Авив к Средиземному морю без паспорта. Дело не в политике – в ветрах, в горах, в море. Поэтому Иерусалим соперничал с Меккой, не с Яффой.
Самаряне и иудеи – две основные не-христианские группы в Палестине – приняли ислам еще быстрее, чем христиане. Ислам как компромисс между иудаизмом и христианством удовлетворил практически все теологические требования иудеев, от строгого единобожия до почитания Авраама и Давида. Ислам сохранил даже обрезание, которое отверг еще св. апостол Павел. Он отклонил шелуху талмудических заповедей и отверг дихотомию «иудеи – гои», но это было неизбежно. Иудеями остались ростовщики (ислам запрещал давать деньги под процент) и крупные купцы; самарянами остались священники. Прочие иудеи Палестины решили, что «ислам – это иудаизм сегодня».
Для них, преемник иудаизма в Палестине – ислам – воссоздал храм в дни Омайядов, когда именно сюда, на Харам эш-Шариф (Благородное Святилище), как называется сегодня двор храма, устремились паломники со всех сторон омайядского халифата, и в том числе жители страны, потомки израильтян, оставшиеся здесь. Ислам, как и поздний иудаизм, не знал жертвоприношений, но молитвы. В том, что иудей Кааб указал Омару ибн Хаттабу, где построить святилище, можно увидеть символизм преемственности: халифат был преемником царства Соломона, и комплекс Харам аш-Шариф был преемником храма Соломона.
Это мнение прочно вошло в сознание иудеев, и еврейский испанский историк Авраам Закуто, современник Колумба, называет Золотой Купол Скалы – Храмом Соломона. Того же мнения придерживались и крестоносцы, назвавшие Купол – Templum Solomonis. В 19 веке Золотой Купол был изображен в синагогах Цфата, как Храм Соломона. И хотя наш современник привык к исторической линейной перспективе, складная гармоника истории древних лучше объясняет мир. Для них образ Соломона Премудрого сливался с образом Сулеймана Великолепного, отстроившего Иерусалим в начале 16-го века, как в книжках Фоменко.
Харам аш-Шариф – место дивной красоты и святости, старший брат всех высот Святой земли. Нет в Иерусалиме, да и во всей Святой земле, ничего прекраснее. Такие архитектурные ансамбли во всем мире можно сосчитать на пальцах одной руки. В России с ним может сравниться разве что Кремль. В его стенах разбиты сады, ухоженые и взлелеяные. Здесь хорошо сидеть в тени деревьев в знойный день. Только курить, есть и пить там нельзя, что пресекает в корне идею пикника на святом месте. В стране микроклиматов подъем на Харам от Стены Плача потрясает – из удушающего пекла человек попадает в рай, где дуновения ветерка и кроны деревьев создают прохладу, где течет вода фонтанов и где сверкает синевой и золотом Купол Скалы.