Страница 44 из 97
«Покажите мне трупы!» — у Ландрю был универсальный ответ на все вопросы.
Просеяв сто кило пепла на загородной вилле «Эрмитаж» (на арендованной им ранее вилле «Лодж» печи не было), следователи извлекли девятьсот девяносто шесть граммов человеческих останков: зубы, фрагменты черепов, костей рук и ног. Проблема в том, что печь была очень невелика: сварить суп еще можно, а вот испепелить трупы… Знаменитый судебно-медицинский эксперт доктор Поль и его ассистенты, задыхаясь от дыма, обливаясь слезами и надрывно кашляя, сумели сжечь в ней расчлененного барана. По их расчетам, избавиться в печи от трупа было возможно за одни сутки.
Сомнения, однако, оставались. Сосед видел, как Ландрю топил в пруду объемистый пакет. Пруд прочесали — безрезультатно. Местный рыбак утешил «фликов»: «Знаете, у наших щук и карпов отменный аппетит». Другой сосед припомнил беседу с Ландрю о том, как выкармливать кур в условиях военного дефицита зерна. Ландрю советовал кормить их мясом. Откуда взять? У него есть знакомый на парижских бойнях, готовый продать мясные ошметки за бесценок.
«Покажите мне трупы!»
А их нет! Куры склевали?!
Чинный буржуа, Ландрю страшился, что его заподозрят в немыслимой пакости — в том, что пропавших женщин он не убил, а продал в аргентинские бордели. Настаивал на чисто деловом характере своих отношений со слабым полом: он просто помогал поиздержавшимся за годы войны дамам распродавать мебель, а воздыхателем притворялся, чтобы завоевать их доверие.
«Покажите мне трупы!»
В детстве Ландрю мечтал стать священником, пел в церковном хоре. В армии дослужился до сержанта. В делах был не слишком удачлив, работал бухгалтером, продавцом, механиком, в 1900 году открыл фабрику мопедов. Историки до сих пор спорят, существовали ли мопеды марки «Ландрю», разорился ли Ландрю на их производстве или, собрав деньги с заказчиков, просто смылся.
Ленин назвал анархистов «взбесившимися от ужасов капитализма мелкими буржуа». В 1901 году взбесился Ландрю. Устроился на работу курьером и первым делом украл служебный велосипед: с велосипедами у него явно был связан какой-то комплекс, в котором не разобрался бы и Фрейд. В 1904 году получил два года за мошенничество, в 1905-м — еще тринадцать месяцев, в 1906-м — еще три года, а в 1910 году — снова три года за кражу десяти тысяч франков у вдовушки, с которой познакомился по брачному объявлению. Отец его от отчаяния повесился в Булонском лесу. Законы были жестоки: когда летом 1914 года Ландрю продал за двадцать тысяч чужой гараж и скрылся, его заочно приговорили к четырем годам тюрьмы и пожизненной ссылке в тропический ад Гвианы.
Он понял: бизнес успешен, когда нет свидетелей. Свой смертельный бизнес он открыл в 1914 году.
Ландрю действовал по одной схеме. Помещал в нескольких центральных и провинциальных газетах стандартное объявление. «М. 47 лет, доход 4000 франков плюс сбережения, собирается уехать в живописную колонию со здоровым климатом, желает познакомиться для женитьбы с дамой люб. возраста, пусть и скромного достатка, но одинокой и согласной последовать за ним. Серьезное предложение. Агентства и посредников просят не беспокоиться».
Сотни дам откликались. Он отвечал столь же неизменным текстом: «Я желал бы продолжительного счастья, чувств, способных его обеспечить. Я достаточно независим, чтобы сразу же заявить вам, что, с моей стороны, финансовое благосостояние не играет никакой роли в выборе невесты».
Самые интересные предложения Ландрю заносил в картотеку, присваивая дамам кодовые имена. Работал без устали, в иной день встречался с семью претендентками. Новое убийство начинал готовить, когда предыдущая жертва еще наслаждалась жизнью. Единственная роскошь, которую позволял себе труженик Ландрю, — выращивал в Гамбе любимые розы. За решеткой Ландрю писал о своей милой вилле — так себе, кстати, вилла: кирпичный сарай — трогательные стихи и умолял следователя: «Мне совершенно необходимы воздух, простор, а здесь меня обрекают на медленную смерть. <…> Я взываю к вашей справедливости, к вашей человечности, прошу: выпустите меня, я поеду в деревню, в свой домик в Гамбе, если это возможно, и даю слово чести оставаться в вашем распоряжении».
Иногда Ландрю «снимал» женщин на улице, как восемнадцатилетнюю Андре-Анн Бабелье. Зачем он убил ее — без гроша за душой — загадка. Вообще-то, он предпочитал вдов — возраст и внешность значения не имели — со сбережениями. Засыпал их цветами, дарил обручальные кольца, знакомился с родственниками, от которых затем ненавязчиво отдалял избранницу, и сводил с ума в постели. Жертвы, согласные ехать с ним на край света, поручали жениху продать свою обстановку и доверяли сбережения.
На уик-энд они отправлялись с ним именно что на край света, негаданно близкий — в изолированный загородный дом: сначала на виллу «Лодж» в Вернуйе, затем — «Эрмитаж» в Гамбе. Оттуда он возвращался по понедельникам в одиночестве — снять по доверенности деньги со счетов, развезти мебель невесты по магазинам или отправить в один из двух арендованных им под склады гаражей в Клиши. Убив одиннадцать человек, Ландрю заработал всего тридцать пять тысяч шестьсот сорок два франка и пятьдесят сантимов, не побрезговав продать вставную челюсть одной из жертв. Беда в том, что среди них встречались обманщицы, старавшиеся заинтересовать жениха сказками о своих якобы крупных сбережениях.
Попался он так. Родные двух женщин, знавшие, где жил жених, написали тревожные письма мэру Гамбе. Тот свел их вместе, сопоставил их истории, похожие как две капли воды, и обратился в полицию. Дом Ландрю быстро вычислили, соседи припомнили странный дым и неприятный запах. Тем временем подруга одной из жертв столкнулась на улице Риволи с бородачом, известным ей как «инженер Фремье», жених пропавшей. Ландрю выходил из магазина «Фаянсовый лев», где приобрел сервиз за триста франков — жадина, похоже, действительно влюбился — для их с Серге гнездышка. Хозяин магазина знал адрес клиента: остальное — дело техники.
Ландрю ни в чем не признался, но суду его признания и не требовались. Образцовый буржуа вел и хранил подробную отчетность: адреса съемных квартир, свои псевдонимы, рандеву, переезды. Сто десять досье на перспективных клиенток. Отдельный список убитых. Записывал до сантима расходы: от стоимости многочисленных наборов пил до милостыни, которую с «невестой» раздал в соборе Сакре-Кер. Потрясают записи о последних поездках с жертвами в Гамбе: «Один билет туда и обратно — 3,85; один билет в один конец — 2,40».
Впрочем, в архиве Ландрю не нашлось упоминаний о покупке патронов — оружие у него было, и стрелял он, кажется, отменно — или ядов: так и не известно, как именно он убивал. Не мог же он, хранивший даже свидетельство о рождении одной из жертв, выписанное для свадьбы, уничтожить эти счета!
Жертвы проявляли доверчивость на грани гипноза. Тридцатидевятилетняя Жанна Мари Кюше прибежала к сестре в слезах, найдя в вещах жениха письма от жены и детей, документы на имя Ландрю, брачную переписку с другими дамами. Назавтра же Ландрю вернул ее доверие и увез в Гамбе. Пятидесятидвухлетняя Мари Анжелик Гиллен увидела в замочную скважину запертой комнаты ворох женской одежды — Ландрю объяснил, что это память о покойной маме. И, не откладывая дело в долгий ящик, тоже увез ее в Гамбе.
Да, жертвы были исключительными идиотками. Но их идиотизм был органичен для своей эпохи и казался скорее нормой. Французская империя утвердилась от Гибралтара до Тонкина. Служба в колониях превратилась из авантюры в синекуру. Буржуазки грезили о рае под пальмами, где слуги будут называть их госпожами, а они сами чувствовать себя королевами. Как правило, они не видели ничего, кроме своего городка, в лучшем случае курорта на водах, куда выезжали с покойным мужем. А Ландрю представлялся то инженером из Туниса, то владельцем гаража из Джибути. При этом он был, мягко говоря, слаб в географии: даме, родившейся в Буэнос-Айресе, присвоил кодовое имя Бразилия.
Но на фоне жертв он выглядел мудрецом. Так, Мари-Анжелик Гиллен, верившую, что жених ждет назначения консулом в Мельбурн, Ландрю навестил во взятом напрокат камзоле маркиза времен Людовика XV: «Я зашел поздороваться с вами по пути в английское посольство». Бедняжка Гиллен и ее соседи искренне верили, что дипломаты так и ходят по улицам — в чулках и напудренных париках.