Остров соблазна

— Ты мог просто стукнуть его по башке, — яростным шепотом говорил Татем.

— Это же чертов лягушатник! — рычал Данскомб. — Тебе-то что?

— Докладывайте, мистер Татем, — тихо проговорил Ник. У ног Данскомба лежал труп. На мертвеце была форма французского офицера.

— Этот парень околачивался поблизости, капитан, — начал Татем.

— И мне не понравился этот чертов проныра. Дьявольски не понравился, — перебил его Данскомб.

— Поэтому вы его убили. — Ник поддел тело ногой и перевернул на спину.

У француза было перерезано горло. Кровь залила белый платок, элегантно повязанный на шее. Эполеты на плечах говорили о высоком чине.

— Так точно, капитан! Я решил, что нам ни к чему, чтобы этот тип стал болтать о нашем деле.

Данскомб скрестил на груди огромные мясистые руки.

— Этот француз — офицер. Вероятно, освобожденный под честное слово, — сказал Николас.

Британский флот часто оставлял пленных на Бермудах. Если солдат или матрос давал слово, что больше не будет принимать участие в военных действиях против Англии, ему позволяли свободно жить на острове.

— Его наверняка будут искать. Позаботьтесь о том, чтобы никто не нашел тела. Если повезет, власти решат, что он нарушил слово и уплыл на каком-нибудь корабле.

— Есть, капитан! — отозвался Данскомб, оскалив в улыбке кривые зубы. — Я знаю, куда его пристроить.

— Мистер Татем, помогите ему.

— Ну что я говорил? — Данскомб взял убитого за ноги и кивнул Татему, чтобы тот подхватил его под мышки. — Подумаешь, раздавил лягушку — невелика потеря!

Ник схватил Данскомба за засаленный воротник. Ноги француза безжизненно стукнулись о землю.

— Мистер Данскомб, сегодня ночью вы убили человека, а не лягушку раздавили. Да еще и напали со спины, насколько я вижу. — Ник хорошенько встряхнул Данскомба. — Надо думать головой, болван! Этот француз вряд ли донес бы о краже пороха. Он скорее покатил бы бочки к пляжу вместе с нами, желая хоть так навредить короне.

Очевидно, отпущенный под честное слово офицер выискивал слабые места для возможного налета французов на неохраняемый склад.

«Будь проклята бездарность губернатора!»Слабость — молитва дьяволу. Она всегда провоцирует нападение. Если бы порох охраняли как следует, американцам вообще не пришло бы в голову шантажировать Бермуды.

Николас со злостью посмотрел на мертвеца. «И ты тоже будь проклят за то, что полез куда не следовало».

— Когда закончите с этим, приходи за жалованием, Данскомб. Ты больше не член моей команды.

Ник зашагал прочь, пытаясь стряхнуть с рук черный порох. Он предал своего монарха и обокрал армию. Вдобавок ко всему, из-за его решения поставить благополучие острова выше интересов короны погиб человек.

Николас не думал, что можно чувствовать себя более грязным.

Глава 31

Ева встала, чтобы долить в большой чайник воды. Его прерывистый свист не давал ей провалиться в сон. Когда Николас вернется домой, ему нужно будет принять ванну.

И Ева будет ждать его с горячей водой наготове.

Ник в опасности, и она не успокоится, пока не будет знать, что с ним все в порядке. Она, незамужняя женщина, ждет мужчину в его спальне и готовит ему ванну. Никакими увертками не скрыть того, кем это ее делает. Но теперь Еве было все равно, какой ярлык навесит на нее общество.

Главное, чтобы Ник вернулся домой целым и невредимым. Все остальное неважно.

Заслышав его шаги в коридоре, Ева вскочила на ноги и бросилась открывать дверь. Ник стоял, опустив голову, ссутулившись, перед дверью ее спальни. Одной рукой он опирался о дверной косяк, и, похоже, только это позволяло ему держаться на ногах.

— Николас!

Ева побежала к нему по коридору.

Она собиралась крепко обнять Ника, но он выставил вперед руку.

— Держись от меня подальше, Ева. Я просто хотел тебе сообщить, что вернулся. — Его голос разрезал тишину, как зазубренное лезвие. Он перешел на шепот: — Я весь в порохе. Ты испачкаешься.

— Тогда пойдем тебя отмывать, — шепнула Ева в ответ. Она поймала руку Николаса. Ладонь была черной от пороха, но Ева не обращала на это внимания. Ник позволил отвести себя в спальню, где его ждала сидячая ванна.

Он стоял не шевелясь, пока Ева торопливо снимала с него одежду, но его темные глаза следили за каждым ее движением.

— Такое черта с два отстираешь! — пробормотала она, поглядывая на вещи.

— Сожги их.

Ева кивнула. Это было разумно. Она думала, что сумеет спасти штаны и рубашку Ника, но когда о краже узнают, следы пороха на камзоле выдадут его с головой. Надо проследить, чтобы камзол сожгли рано утром.

— Все прошло хорошо? — спросила Ева, оглядывая Ника в поисках возможных ранений. Он, похоже, был невредим.

— Человека убили.

Ева ахнула.

— Кого?

— Ты его не знаешь.

Николас сел в ванну, хотя вода была холодной. Ева обернула ручку чайника прихваткой и подняла чайник обеими руками.

— Разведи колени, — сказала она.

Когда Николас подчинился, Ева осторожно, чтобы не ошпарить его, влила в лохань горячую воду. Мысль о том, что Ник мог убить кого-то этой ночью, не давала ей покоя. Впрочем, она не видела крови ни на его теле, ни на одежде.

— Это был кто-то из колонистов? — тихо спросила она.

— Я не хочу об этом говорить.

Возможно, ей лучше не знать. Ева поджала губы и опустилась перед ванной на колени. Довольно и того, что Ник в безопасности. Он расскажет больше, когда почувствует необходимость выговориться.

Ева взяла банку с мылом и тряпку и начала отмывать руку Николаса, тщательно оттирая малейший черный след. Когда его кожа засияла чистотой, она принялась за другую руку.

Ник изумленно наблюдал за Евой. Она имела полное право обидеться на него. Чудом было уже то, что она все еще находилась в его доме, не говоря уже о спальне. Почему же он не может дать ей то, чего она хочет?

Любовь, которой она так страстно желала, горела в его сердце, однако он не мог говорить об этом. Но это же так просто!

«Я люблю тебя, Ева Апшелл».

Эта фраза уже не раз вертелась у него на языке, а сейчас она готова была слететь с него. Но Николас все же не произнес ее, и он знал почему.

Он не достоинпроизносить таких слов.

— Нагнись вперед, я помою тебе спину, — деловито сказала Ева, как будто не первый раз делала это. Обязанность жены.

Когда ее руки заскользили по его коже, напряжение отпустило Ника. Ева зачерпнула ковшом воды и вылила ее Нику на голову, предусмотрительно прикрыв ему глаза второй рукой. Потом она намылила ему волосы, массируя кожу головы.

Любовь Евы обволакивала его с каждым ее прикосновением. Прощение. Покой.

Искушение принять их было слишком сильным. Когда Ева опустилась перед лоханью на колени, чтобы потереть Нику грудь, он заметил, что ее платье стало мокрым. Груди настолько четко прорисовывались сквозь тонкую ткань, что казалось, будто на девушке вообще нет одежды. Соски выпирали из-под муслина. Николас протянул руку и обвел один из них подушечкой большого пальца.

Ее губы приоткрылись, она задержала дыхание. Ева встретила его взгляд, и он увидел свое лицо, отраженное в ее светлых глазах. Он сжал сосок, и ее взгляд стал томным, а потом она прикрыла веки.

— Ева…

— Вода остывает.

Она резко поднялась и подошла к огню. Силуэт ее длинных ног под платьем заставил его пах мучительно сжаться.

Ник быстро намылился и встал. По его телу стекали пенные ручейки.

— Мне больше не нужна горячая вода.

Ева повернулась и замерла, держа чайник обеими руками. Ее взгляд скользнул по Нику, задержавшись на члене.

А Николас думал, что затвердеть еще больше он просто не может.

Ник выбрался из ванны и подошел к Еве.

— Поставь чайник, девочка, пока ты никого не ошпарила.

— Конечно.

Она встрепенулась и сделала, как он сказал. Ее брови сошлись над переносицей, а подбородок задрожал.