Прекрасный цветок

Нет, не такую «дружбу» он предложит Еве, если окажется безразличен ей. Он способен помочь ей, поддержать ее, не рассчитывая на взаимность. Тем более, она так нуждается в чьей-то поддержке. Но, Господи, как же он хочет ее любви!

— Я люблю тебя, Ив. Моя маленькая Ив, — прошептал Норд.

Ева беспокойно заворочалась и открыла глаза. Почувствовала прерывистое дыханье Норда, увидела свои руки, обнимающие его. Вспомнила ночь, полную нежности и страсти. Как хорошо! Но как страшно поднять глаза и прочитать во взгляде Норда изумление и холодность. Они вчера были так пьяны! Что если он всего лишь поддался естественному желанию плоти, за которым ничего не стоит?

— Ты проснулась, маленькая Ив? Кажется, глаза можно поднять без страха.

— Да. Ты давно не спишь?

— Как тебе сказать… Не очень.

Норд ласково погладил девушку по голове.

— Не замерзла? Спальники — не такая уж теплая штука.

Разрывая липкую паутину страха, Ева заставила себя поднять голову. Ни изумления, ни холодности в глазах Норда она не увидела. В них были тепло и радость, но в глубине их пряталось что-то похожее на испуг. Чего, чего он мог бояться?

— Ив, я хочу поговорить с тобой.

Кажется, сейчас она узнает о причине испуга.

— Давай поговорим. Только можно я натяну на себя свитер? — Как глупо — и зачем только она пытается оттянуть время?

— Конечно.

Неужели он боится остаться с ней, войти в ее жизнь? Ее вечные проблемы, страхи, неуверенность — вот причина его испуга. Немыслимо завязывать отношения с человеком, жизнь которого соткана из неприятностей. Всего две встречи — и обе начинались с того, что Норд вытаскивал ее из передряг. Она устала платить по счетам своих неудач. А ведь они — как зараза, подхватишь один раз, за ним — второй, третий. Именно поэтому большинство людей чурается неудачников — боится, что эта зараза перейдет и на них.

Но приговор придется выслушать. Ева вытащила дрожащее от волнения тело из спальника. Она была обнажена, это смутило ее еще сильнее. Ева всегда ощущала себя неловко, если кто-то видел ее обнаженной. Даже от мужа она умудрялась скрывать свою наготу. Правда, его никогда не удивляло постоянное желание жены одеться побыстрее и всегда спать в ночной рубашке.

Успокойся, успокойся. Жизнь не кончится, если сейчас он пошлет тебя ко всем чертям. Жизнь не кончится, но так хочется остаться с этим человеком и постоянно чувствовать тепло, исходящее от него. Ева судорожно пыталась найти свою одежду. Боже, как глупо, должно быть, она выглядит сейчас!

Норд пошарил рукой около спальника, нащупал свою рубашку и протянул ее Еве.

— Надень пока это. Честно говоря, я и сам не помню, куда мы подевали вещи. Пожалуйста, не смущайся. Я чувствую, как ты напряжена. Если хочешь, я могу отвернуться.

— Ничего, я всегда испытываю неловкость от собственной наготы. — Он заметил ее волнение! Только этого ей сейчас недоставало.

Ева быстро надела его рубашку, голубую в белую клеточку. Сердце Норда сжалось от боли и нежности. Такая милая, взволнованная, с горящими синими глазами, в его рубашке… Видно, что ей ужасно неловко. Она поняла, что сделала глупость. И этой глупостью был он, Норд. Что, черт возьми, он натворил, зачем спешил?! Отступать уже поздно. Надо выяснить все до конца. Но как близок и неотвратим конец, путь к которому он проложил своим дурацким поведением этой ночью!

— Послушай, Ева, — начал Норд, — я знаю, тебе может быть неприятно то, что я скажу. Я прошу у тебя прощенья за прошлую ночь.

Сейчас все встанет на свои места — разве могло быть по-другому? Еве хотелось зарыдать, она изо всех сил сдерживала подступавшие к глазам слезы.

— Я знаю, что поспешил. Понимаю, что ты была не готова к этому. Но мне казалось — я не безразличен тебе. Общение с тобой дало мне многое. Я благодарен тебе за ту искренность, чистоту и нежность, что ты подарила мне. Мы знакомы не долго, но лучше, чем с тобой, мне не было ни с кем и никогда. Ты та женщина, которую я искал всю свою жизнь. Нашел и, кажется, теряю вновь. Если ты видишь во мне друга, и не более того, я готов остаться им для тебя. Я смирюсь с этим, не буду требовать ответа на свои чувства. Но ты должна знать, что я полюбил тебя. Полюбил так сильно, что боюсь сойти с ума, услышав «нет». Но я выдержу это, выдержу для тебя. Зная, что тебе тяжело, что ты страдаешь от предательства мужа, я не должен был тащить тебя в постель. Но чувства оказались сильнее доводов разума. Прости меня.

— Норд!

Ева бросилась к нему, как маленький ребенок, обняла его и залилась слезами. Как она могла думать, что он откажется от нее, что равнодушен к ней! Как могла так изводить себя!

— Я тоже люблю тебя, Норд! Мне было так страшно оказаться лишь приключением в твоей жизни, — шептала она сквозь слезы. — Мне так не везло — и вдруг ты, такой добрый, такой настоящий! Я думала — ты слишком хорош для меня. Ты — такой сильный, и я — со своими вечными проблемами!

Норд целовал ее спутанные волосы, лицо, залитое слезами. Целовал и сам готов был заплакать от счастья, переполнявшего сердце. Она права — все будет хорошо у них обоих, ведь теперь нет ничего, что он не мог бы сделать для нее.

— Любимая! Моя любимая маленькая Ив. Не плачь, мы вместе. Мы теперь всегда будем вместе, потому что я ни на минуту тебя не оставлю, любовь моя. Не плачь, верь мне!

Раз обжегшись, они оба пытались дуть на холодную воду, только теперь осознав необоснованность своих страхов. Каждый мучил себя мыслями о равнодушии другого, душил слова любви, готовые сорваться с губ. Вечный удел людей, считающих себя неудачливыми в любви. Сколько их так и не нашло своей половинки, двигаясь по жизни с закрытыми от страха глазами!

Норд понял, что ему и Еве удалось перешагнуть этот барьер, выросший колючим терновником на их пути друг к другу. Но сколько еще будет таких барьеров, он не знал…

В полдень они добрались до домика Норда. Всю дорогу они болтали, смеялись и целовались, радуясь каждой минуте, проведенной вместе. Отъезд планировался вечером — Еве нужно было выспаться и переодеться перед работой, Норду — уладить кое-какие дела в городе. Им нужно было расстаться, и, хотя оба понимали, что не увидят друг друга всего лишь вечер и ночь, это вынужденное расставание казалось им пыткой.

Еве удалось наконец блеснуть своими кулинарными способностями. Она приготовила суп из морепродуктов, который показался Норду самым вкусным из всех супов, что он пробовал раньше. И неудивительно — суп из мидий, креветок и кальмаров со сливками был коронным блюдом Евы. Она, смеясь, сказала Норду, что сто лет уже не готовила и потому все время боялась перепутать составляющие рецепта.

Норд показал Еве рисунки, сделанные на Герон Айленде. Их было немного, но лишь взглянув на первый, Ева поняла, что у их автора недюжинные способности в области рисования.

Каждая картина была взглядом изнутри, из сущности нарисованного. Это не было простым обозрением прекрасных видов, на рисунках сами предметы, казалось, говорили о себе.

Седой взволнованный Океан рассказывал о своих бедах Побережью, внимавшему Океану раскачивающимися деревьями, взметнувшимся песком, молчанием камней. Словно древний титан из греческих мифов изливал он свою печаль и гнев на богов. Этот рисунок, который Ева увидела первым, вызывал ощущение тревоги, смешанной с сочувствием гордому Океану.

На втором рисунке была изображена Ящерица, задумчиво стоящая под деревом, на котором сидела маленькая Обезьянка.

Беззаботная Обезьянка остановилась на мгновенье, прервала веселое путешествие по ветвям дерева, чтобы понять, отчего так задумчиво стоит Ящерица. Что-то вспоминает, или просто устала и пришла отдохнуть под сенью огромного бутылочного дерева?

Маленькие золотые глаза Ящерицы были устремлены вдаль. Они говорили, что владелица их ищет какой-то далекий край, о котором ей в детстве поведали родители. Ищет и не может найти. Она прошла золотые пески берега, поселения людей, зеленое море леса, но не обнаружила ничего, похожего на мир, описанный родителями. Где этот мир? Может, нет его вовсе, или он так далек от острова, что ей никогда до него не добраться?