Белый юг

«Нас затерло льдами на 66°21′ южной широты и 34°06′ западной долготы. «Южный Крест» обращается ко всем судам. SOS. Слышите меня? Нас затерло льдами на…»

Так продолжалось без конца. Тон радиста не менялся: обычный, лишенный всяких эмоций. Но монотонно повторяемые слова барабанным боем отдавались в мозгу, и я сидел, забыв о холоде, ничего не слыша, кроме этого голоса.

В палатке было тихо, но я знал, что ни один человек не спит и все слушают. Английский язык чередовался с норвежским, но сообщение было одно и то же. Потом в эфире прозвучал новый голос:

«Хаакон» вызывает «Южный Крест». «Хаакон» вызывает «Южный Крест». Повторите свои координаты. Конец».

Координаты повторили. Минут пять длилось молчание. Затем норвежский плавучий завод снова вышел в эфир:

«Хаакон» вызывает «Южный Крест». Идем к вам на помощь. Сейчас мы на 64° южной широты и 44° западной долготы. Мы будем у вас приблизительно в 20:00. Сообщите подробно обо всех обстоятельствах».

Я услышал голос Эйде:

«Вчера в 7:30 мы прошли по широкому разводью между двумя айсбергами, спеша на помощь трем китобойцам из нашего каравана, потерпевшим аварию во льдах. Примерно в 19:00 разводье кончилось, и мы вошли в зону льда. Это был не тяжелый, разреженный пак. В 21:45 нам преградила путь масса очень тяжелого льда. Мы сделали попытку выбраться, дав задний ход, но айсберги нагромождали груды пака на пути нашего отступления. По-видимому, тут существует сильное дрейфовое течение на восток. Айсберги движутся вместе с течением. На востоке — шторм, который гонит лед на запад. Мы попали между этими двумя силами. Когда достигнете зоны льда, вы обнаружите цепь из семи айсбергов. Не вздумайте переходить за эту черту. Повторяю: не вздумайте переходить за эту черту. Будем держать вас в курсе всех событий».

«Хаакон» вызывает «Южный Крест». Спасибо за предупреждение. Сделаем все, что можем».

— Невероятно, — прошептала Герда.

Я ничего не ответил, чувствуя себя раздавленным и смятым. Но я сознавал, что здесь, на льду, рядом со мной пятнадцать человек, которые ждут, что я их спасу. Ответственность всей тяжестью легла на мои плечи. Герда взяла меня за руку.

— Вы должны крепиться, Дункан, поймите это.

В эфире на этот раз находились судно-рефрижератор «Юг» и танкер «Жозефина». Им было велено приблизиться насколько возможно, но держаться подальше ото льда. Вскоре после шести мы снова воспрянули духом. Пришло известие, что «Южный Крест» взрывом динамита расчистил участок воды, достаточный, чтобы развернуться и выйти изо льда.

За завтраком все были в приподнятом настроении. Но радиопередача после 8:30 убила наши надежды. Айсберги вторгались в пак и сбивали его в мощные гряды торосов. Выход «Южному Кресту» был прегражден.

Вскоре после девяти по радио говорил сам полковник Бланд: танкер «Жозефина» должен пополнить запасы топлива на всех китобойцах и буксирах и сопровождать их на Южную Георгию.

К десяти часам «Южный Крест» сообщил нам о повреждении, нанесенном ему льдами, правда, насосы справлялись с водой. Но часом позже весь его правый борт начал прогибаться от ударов льдин. К 11:30 плавбаза получила в нескольких местах пробоины, и экипаж приступил к разгрузке имущества, продовольствия и оборудования. Нефть выкачали за борт, чтобы позднее ее можно было поджечь и огонь послужил бы сигналом.

Герда отвела меня в сторону.

— Дункан, по-моему, нам нужно перенести на несяк побольше вещей. Не нравится мне здесь. Если нас затрет между этими айсбергами и паковым льдом, что на востоке, мы все потеряем.

Я кивнул. Но люди неохотно восприняли мою команду готовиться к переходу. Они не возражали, но их лица были красноречивы. Когда мы загружали сани, начался буран. Пришлось снова забраться в палатки. Никто не разговаривал. Слышен был только голос радиста «Южного Креста». Метель затруднила выгрузку, и экипаж был не в состоянии оценить степень грозящей опасности. Все мы чувствовали неизбежность конца. Но нас потрясло заявление, сделанное в 12:17. Эйде обращался к «Хаакону»:

«Судно получило несколько пробоин. Насосы уже не справляются с водой. Мы погружаемся в море, и мною дана команда покинуть судно».

В 15:53 радист с «Южного Креста» объявил:

«Весь экипаж благополучно высадился на лед, захватив достаточное количество материальных средств. Из-за метели наш лагерь не совсем надежен, ему угрожает неустойчивость льда. Мы находимся прямо на пути движения айсбергов, и пока не ослабнет напор шторма, наше положение будет небезопасным. Капитан Эйде готовится покинуть судно, а сейчас я перехожу с радиооборудованием на лед. Как только я его налажу, то снова выйду в эфир».

Не очень-то приятно проснуться на льдине, в метель, да еще сознавать, что ты отвечаешь за жизнь пятнадцати человек, среди которых есть женщина и подросток. Я вырвал исписанные странички из своего блокнота, отведя ему роль вахтенного журнала. Первой записью стали каракули, нацарапанные почти вслепую:

«11 февраля. Вчера экипаж «Южного Креста» оставил свое судно. От уцелевших пока никаких сообщений. Вокруг бушует метель, и вся наша команда спасается в палатках. Перспектив на помощь никаких. Моральный дух низок. Движение льда становится угрожающим. С прекращением бури намерены перебраться на ближайший несяк».

Затем я перечислил имена моих людей, включая Бономи, а также имена двух, погибших при столкновении с «Тауэром-3».

Я сидел, меланхолично размышляя, сможет ли кто-либо прочитать мой журнал и стоит ли объяснять причины столкновения, как, вдруг лед подо мной содрогнулся и я почувствовал, что палатка смещается. Пол исчез. В слабом свете под нами открывалась темная трещина. Затрещал брезент.

Я рванулся к выходу, увлекая за собой Герду. Хоу беспомощно скользил в пролом, но кто-то успел ухватить его за ноги. Ханс, палубный юнга, очутился в трещине и панически орал, цепляясь пальцами за кромку. Вытащил его Макфи. Запутавшись в палатке, мы пытались освободиться от брезента, и нам помогали те, кто был снаружи.

Зрелище, представшее перед нами, было страшное. Через всю льдину ползла трещина. К счастью, она миновала имущество и другую палатку, но то место, где мы спали, было рассечено пополам. Если бы льдина раскололась ночью, нас бы ничто не спасло.

Я понимал, что нужно перебираться на несяк, но при такой непогоде это было невозможно. Кое-как мы вновь поставили палатку и забрались внутрь. И лишь тогда спохватились, что с нами нет приемника. Я выбрался наружу, чтобы поискать его, но Ханс сказал, что видел, как он упал в трещину. Теперь мы лишились единственного средства узнавать, что делается или намечается для нашего спасения. Одно мы твердо знали: наше положение не идет ни в какое сравнение с бедствием, постигшим «Южный Крест». Где-то там, на льдине, находится свыше четырехсот человек, и помощь им будет первоочередной заботой спасателей.

В пять часов утра снегопад прекратился. Ветер еще не утих, но буря кончилась. Теперь мы увидели, что менее шести миль отделяет нас от айсбергов, и они надвигаются на нас, вспахивая лед, словно гигантские бульдозеры. Я приказал нагружать сани. Вскрыв банки с сухарями, мы обили жестью носовую часть шлюпки, чтобы сохранить деревянные борта от повреждений острыми краями льда. Шлюпка была нашей единственной надеждой на спасение. Без нее мы были бы обречены.

Пока шли эти приготовления, мы с Гердой на лыжах отправились разведать путь к несяку. Гладкий белый ковер скрывал все — и трещины, и ямки, и участки тонкого льда. Я опасался, что под тяжестью шлюпки слабые места быстро обнаружатся.

Когда мы вернулись, наш кок уже приготовил завтрак. Вдруг Хоу схватил меня за плечо и показал в сторону «Тауэра-3». Петляя среди льда, медленно двигалась цепочка людей. Кто-то закричал «ура», которое мгновенно подхватили все остальные. Они решили, что к нам спешит спаса тельная группа с «Южного Креста». Я насчитал семнадцать человек, семнадцать черных точек на мертвенной белизне снега.