Страница 51 из 67
Неожиданно впереди началось быстрое движение, поскакали всадники, они скрылись в буераке, а потом вынырнули далеко в степи и сцепились в схватке с конными отрядами; по островерхим шапкам и разноцветным халатам Мстислав догадался, что это были половцы. Стычка была короткой, скоро по направлению к великокняжескому стягу всадники вели несколько степняков; Мстислав поскакал туда же.
В окружении бояр и воевод возле стяга на конях сидели Святополк и Мономах, перед ними стояли трое половцев, один из них, судя по одежде, из знатных мурз, щека была рассечена, текла кровь, но он держался достойно. Мономах спрашивал его на половецком наречии:
– Велики ли силы против нас?
– Большие, князь. Двадцать ханов соединились и хотят сразиться с русами.
– Кто возглавил объединенные силы половцев?
– Спор был жаркий. Ханы хотели только одного хана – старейшего и опытнейшего Уруссобу. Но он отказался. Больше того, он стал уговаривать остальных ханов заключить с вами мир, как это было два года назад. «Кони наши не кормлены, как будем биться?» – спрашивал он. Но его не послушались.
– А что говорили другие ханы?
– Они стыдили Уруссобу: «Если ты боишься Руси, то мы не боимся. Перебив этих, пойдем в землю их и завладеем их городами, и кто избавит их от нас?»
– Кто возглавляет сторожу, в которой ты сражался?
– Алтунопа. Молодой и горячий хан, он рвется сразиться с русами в открытом бою.
– Мы ему поможем, – ответил Святополк.
Он о чем-то посовещался с Мономахом, потом подозвал Мстислава, сказал:
– Бери сотню своих дружинников и выезжай поглубже в степь. Попробуй заманить этого Алтунопу. Думаю, не утерпит, погонится за тобой, а тут мы его и прихлопнем.
Войско русов в основном состояло из пеших воинов, двигалось медленно, поэтому Мстислав со своей сотней быстро обогнал его и оказался в пустынной степи. Только где-то далеко мелькали отряды всадников, то были разъезды половцев. Вот один из них, примерно в полусотню человек, устремился на русов. Мстислав развернул своих дружинников в лаву, рысью тронулся навстречу. Но половцы, подскакав на близкое расстояние, пустили стрелы и ускакали назад; дружинники кинулись в погоню. Но тех и след простыл. Мстислав остановил воинов, дальше поехали тихим шагом, тщательно осматривая местность, ложбины и овраги, чтобы не нарваться на засаду.
Вдруг откуда-то слева из-за небольшого холма вывалилась лавина конницы и помчалась на новгородцев. Мстислав тотчас скомандовал отступление. Воины стали нахлестывать плетьми коней, пустив в галоп. Но одеты они были в броню, и легкие половецкие всадники неумолимо приближались. Мстислав видел вспотевшие, напряженные лица дружинников, их панические взгляды, которые они кидали на преследовавших врагов, и понимал, что попали в смертельно опасное положение. До русского войска было далеко, скрыться за его спиной не удастся, а принимать бой не было смысла, у неприятеля было самое малое тройное превосходство.
И когда половцы приблизились почти вплотную и, визжа от азарта предстоящей схватки, собирались полоснуть мечами и саблями по спинам отставших русов, откуда-то сбоку выскочили конные отряды и ударили им в бока и спину. Половцы растерялись, заметались, кинулись в разные стороны, стараясь вырваться из кольца, но были изрублены. «Пришли половцы и послали перед собой в сторожах Алтунопу, который славился у них мужеством, – пишет летописец. – И подстерегли русские сторожа Алтунопу и, обступив его, убили Алтунопу и тех, кто был с ним, и ни один не спасся, но всех перебили».
Четыре дня шло русское войско, прижимая половцев к Дону. Степняки вели полукочевую жизнь: летом они кочевали, а на зиму останавливались в крупных селениях, составленных из юрт, запасались кормами, продовольствием. И теперь, застигнутые врасплох, они бросали насиженные гнезда и уходили в степь, – без еды и корма для скота.
– Ничего, далеко не уйдут, – спокойно говорил Мономах, из-под ладони осматривая безбрежную степь. – Придется им принимать решительное сражение.
И – точно. На пятый день несметные полчища двинулись на русов. Святополк и Мономах начали расставлять свои силы: середину заняли пешие воины, а по крыльям разместились конники. Мстислав со своей дружиной прикрыл правый край.
– Гляди в оба, – наставлял Мономах сына. – Ни в коем случае не давай степнякам ударить сбоку. Иначе беда, сомнут весь строй и изрубят в голой степи подчистую.
Половцы приближались. И вот, сорвавшись с места, стремительно рванулась вперед легкая конная лава. С близкого расстояния она выпустила тучу стрел и умчалась назад, а вслед за ней налетела вторая, а затем третья... В ответ русы выпустили рой своих стрел, с той и другой стороны появились раненые и убитые. Бой разгорался.
Наконец противник соединил всех конников в одну силу и бросил на строй русов. Страшны половцы первым ударом, кажется, их кони сметут все на своем пути, растопчут и повергнут в прах любого врага. Но на их пути встали пешие воины. Укрывшись за большими щитами, они приняли на остроконечные длинные пики вражеских лошадей, а потом засапожными кинжалами стали расправляться с упавшими всадниками. Закипело жестокое сражение.
У Мстислава картина боя развертывалась перед глазами. Зная повадки половцев, он отметил, что на этот раз действовали они без особой выдумки, пробивались напролом. И стремительного нападения у них не получилось. Не было в беге лошадей прежней быстроты и свежести; оголодавшие за зиму кони тяжело несли своих всадников по вязкой, еще не просохшей земле, теряя в этом беге последние силы.
Встретив упорное сопротивление, половцы стали заворачивать коней обратно; на длительный изнуряющий бой они не были способны.
Получив отпор в центре, ханы бросили конницу в обход. Мстислав видел, как движутся на него большие силы половцев, и, выждав момент, бросил свою дружину навстречу. Он скакал впереди, опустив меч и чувствуя, как наливается тяжестью правая рука. Он выбрал себе рыжебородого половца, лихо мчавшегося на него; подняв меч, со страшной силой опустил на правое плечо противника и рукой почувствовал, как сталь разрезала кольчугу и вошла в мягкое, податливое тело. Не теряя ни мгновения, кинул послушного коня на другого степняка, ткнул его в незащищенный бок... Остальное помнил плохо: мелькали перед глазами оскаленные морды коней, разъятые в крике рты людей, в ушах стоял звон металла, шум битвы, слившийся в один протяжный и жуткий вой...
Новгородская бронированная дружина отбросила легкую конницу половцев и погнала в степь; то же самое произошло и на левом крыле. Но русы не преследовали противника. Бой только начинался, силы надо было держать в кулаке, и Святополк и Мономах вернули конницу на прежнее место.
Через некоторое время половцы снова ударили по центру. Но опять их встретили длинными копьями пешие воины. Схватка отличалась большой яростью и ожесточением, однако русы выстояли. И в тот момент, когда половцы стали заворачивать коней обратно, с обеих сторон ударили по ним бронированные дружины русов, вперед пошли и пешие воины. Некоторое время степняки еще сопротивлялись, но потом не выдержали удара с трех сторон и побежали.
«И великий Бог вложил ужас великий в половцев, и страх напал на них и трепет перед лицом русских воинов, и оцепенели сами, и у коней их не было быстроты в ногах, – пишет летописец. – Наши же с весельем на конях и пешие пошли к ним. Половцы же, увидев, как устремились на них русские, не дойдя, побежали перед русскими полками. Наши же погнались, рубя их... И убили тут в бою двадцать князей (ханов): Уруссобу, Кчия, Арсланапу, Китанопу, Кумана, Асупа, Куртка, Ченегрепу, Сурьбаря и прочих князей их, а Белдюзя захватили».
Хана Белдюзя привел к Святополку киевский дружинник; великий князь снял с себя золотую цепь и наградил храброго воина. Белдюзь в окровавленной одежде, глядя на Святополка полными ненависти глазами, проговорил звенящим голосом:
– Твоя взяла на сей раз, князь киевский! Покоряюсь твоей воле! Скажи, какой выкуп возьмешь за меня? Тотчас пошлю гонца в свои владения, привезут тебе много золота, серебра, коней и скота!