Страница 10 из 10
– В принципе, из пистолей этих можно стрелять и с коня, но в реальном бою неудобно: надо кресалом фитиль запалить, и конем управлять, и саблю из ножен вынуть, а ветер на скаку фитиль опять-таки задуть норовит. В общем, сплошная возня и бестолковщина. Вот если бы придумать, как порох на полке без фитиля поджигать…
– Как это: без фитиля? – удивился Михась. Громоздкая пищаль с фитильным замком была его любимым стрелковым оружием и казалась верхом совершенства, но предназначалась она, естественно, исключительно для пешего боя.
Лурь сделал загадочное и таинственное лицо и молча развел руками: дескать, не время и не место, чтобы такие вещи обсуждать. Хотя, возможно, он и сам толком ничего не знал, а лишь слышал что-то такое краем уха, а сейчас напускал на себя важность, попросту выпендриваясь перед девушкой. Во всяком случае, Михась именно так и подумал.
– Ладно тебе тут важничать, – пробурчал дружинник. – Говори лучше, зачем ко мне пришел?
– Да я вовсе и не к тебе, – спокойно ответствовал Лурь. – Як Катерине.
На Михася вдруг накатила жаркая волна гнева. Он, готовясь к предстоящим испытаниям, жил вместе с отрядом в казармах, почти месяц не был дома, а тут пришел – и на тебе! К Катьке, оказывается, наведывается ухажер! Да еще скачку чуть не провалил, и Лурь этот уже раззвонил сестренке о неудаче! Михась, едва сдерживаясь, ядовито-почтительным тоном осведомился:
– А не кажется ли тебе, сударь, что приличия маломальские требуют разрешения спросить вначале у хозяина и брата старшего, чтобы к девушке в его отсутствие наведываться?
– Я думаю, Михась, что… – вполне миролюбиво и вежливо начал было Лурь, но Михась не дал ему закончить:
– А вот выйди-ка со двора да там и подумай на досуге!
Лурь явно не ожидал такого поворота событий. Он слегка замешкался с ответом, а тут, как на грех, встряла Катька:
– Михась, ну прекрати, я уже, между прочим, не маленькая! – сказала она увещевательным тоном, как говорят с раскапризничавшимся ребенком. И этим только подлила масла в огонь.
– Я вот тебе сейчас надаю по заднице, увидишь, какая ты взрослая! А ну, брысь в дом! Да давай собери на стол, а то скоро гости дорогие – Разик с Желтком придут! – Михась подчеркнуто произнес «гости дорогие», глядя прямо в глаза Лурю, утверждая тем самым, что тот – не гость и тем более не дорогой.
Луря его слова явно задели. Михась не очень понял почему. Искренне считая свою сестру маленькой девчонкой, Михась не замечал, что за ней давно уже пытаются ухаживать отдельные личности, в число которых входит и его ближайший друг Разик. Ну а Лурь, как один из претендентов на Катькину благосклонность, естественно, был осведомлен о сем обстоятельстве и видел в Разике опасного соперника. Для него было очевидным, что ближайший друг любимого старшего брата имеет больше шансов на внимание красавицы, и Лурь воспринял все речи Михася как желание расчистить место сопернику. Ему и в голову не могло прийти, что Михась не знает о чувствах Разика к сестре. На миг вся выдержка, выработанная годами упорной подготовки, оставила бойца особой сотни, и он, ослепленный обидой, с горечью глядя вслед послушно уходящей в дом девушке, сказал то, о чем не должен был говорить:
– Напрасно ты так, Михась! Не следовало бы тебе выше всех себя мнить. А то ведь, не ровен час, доведется встретиться нам в поединке на испытаниях твоих нынешних!
– Да ты никак напугать меня хочешь, боец? Так я испытаний-то не боюсь, а, напротив, жду с нетерпением! – жестко и гордо ответил Михась и затем чуть удивленно и одновременно слегка презрительно спросил: – Только вот я не припомню, чтобы бойцов особой сотни на итоговых испытаниях на поединок с нами, простыми дружинниками, выставляли. Обычно против нас строевые бойцы из Южной тысячи выходят, а наши с ихними испытуемыми бьются. Али сам напросишься, чтобы меня наказать да спор наш давний решить окончательно?
Лурь и Михась уже встречались два раза на состязаниях в рукопашном поединке. Состязания во всех видах военного искусства проводились в Лесном Стане практически непрерывно. Внутри каждой сотни между собой соревновались десятки, внутри тысячи проходило первенство сотен. Самыми напряженными, естественно, было соперничество между Северной и Южной тысячами. Особая сотня выставляла на некоторые заключительные этапы свой состав, идущий как бы вне зачета. Однако на особников (так кратко называли в Стане бойцов особой сотни) обычно дружно ополчались и северные, и южные, почитая своим долгом утереть нос этим важничающим личностям, гордящимся своей таинственностью. Случалось, что и утирали, хотя далеко не всегда.
Рукопашный бой без оружия, в том числе и с несколькими вооруженными противниками, всегда являлся одним из приоритетов в подготовке бойцов тайной лесной дружины. Еще триста лет тому назад, при отце-основателе Савве Кондратьевиче, путешествующие во все концы света монахи-паломники из лесного монастыря, бывшие совершенно равноправными и равнозначными бойцами дружины, начали собирать крупицы военного искусства Запада и Востока, в том числе искусство рукопашного боя. Все эти сведения и навыки сливались воедино, анализировались и совершенствовались. В результате сложилась система рукопашного боя, наиболее оптимальная для решаемых задач. Ее основой были захваты, заломы, подсечки, болевые и удушающие приемы, то есть такие, которые можно эффективно провести в общей свалке на ограниченном пространстве, когда в поле строй идет на строй, или на стенах крепости, где тоже особо не развернешься. Ударной технике отводилась лишь вспомогательная роль: перед проведением залома или захвата противнику наносились ослабляющие или отвлекающие удары. Да и особого смысла лупить кулаком по голове, одетой в железный шелом, или по животу, защищенному латами, конечно же, не было. Оружие могло выпасть, или быть выбитым из рук, или стать бесполезным в тесноте рукопашного боя, а вот латы и кольчуги оставались на их владельцах до самого конца схватки. Надо сказать, что в особой сотне бойцов тщательно учили и особой ударной технике, позволяющей эффективно обездвижить, искалечить или убить противника голыми руками. Но подготовка эта предназначалась, конечно же, не для открытого полевого боя в доспехах, а для действий в особых «мирных» условиях.
Однако для общего развития и просто по традиции уметь и знать в военном деле почти все сохранялись в нешироком кругу любителей экзотические виды рукопашных искусств. Давным-давно, когда русские князья вынуждены были ездить на поклон в Орду, стоявшую на берегах далекой, почти сказочной реки Амур, сопровождавшие их «паломники» проникли в монастыри захваченного ордынцами Китая и привезли в Лесной Стан удивительную систему боя без оружия, состоявшую из танцевальных движений, порой весьма неожиданных и непредсказуемых для неподготовленного противника. Сложные эти движения, требовавшие особой подготовки, были малоэффективны в реальном бою грудь в грудь. Однако на больших площадках, где можно прыгать и крутиться в любом направлений, свободно дрыгать ногами и руками, китайские приемы были вполне приемлемы и смотрелись очень эффектно.
Михась еще в детском возрасте увлекся этой китайской техникой, поразившей его воображение. Он, разинув рот, смотрел, как, взлетая в высоком красивом прыжке, наставник бил с разворота пяткой в лоб не ожидавшему ничего подобного противнику. Конечно, когда Михась подрос, он быстро понял, что по верхнему уровню, то бишь по лицу, проще и эффективнее работать руками, а ногу не надо задирать выше головы, ей лучше, например, разбить коленную чашечку. Но сама система танцевальных движений, требующая хорошей растяжки и координации, ему понравилась, и он занимался ею в качестве гимнастики. Кроме того, на хорошей ровной площадке, где нет риска поскользнуться и шлепнуться во время сложного пируэта, при схватке с не знающим финтов Михася противником можно было иногда и применить какой-нибудь умопомрачительный китайский прием.
Первый раз Лурь вышел против Михася год назад на заключительном этапе состязаний по рукопашному бою между сборными десятками Южной и Северной тысяч (плюс особники, шедшие, как всегда, вне зачета). Лурь, только что вернувшийся из заморщины, с удивлением посмотрел на вышедшего против него по жребию незнакомого дружинника, непонятно как попавшего в сборную. Особник с чувством заведомого превосходства атаковал юнца и тут же за это поплатился. Мальчишка явным, а стало быть, обманным движением принялся обозначать удар слева, причем, на взгляд Луря, он делал это весьма неуклюже. Лурь, бывший, как и все особники, опытнейшим бойцом, за ту короткую долю мгновения, за которую происходила вся схватка, растягивающаяся в его мозгу на длинный замедленный отрезок времени, успел про себя усмехнуться, чуть отклонился назад и, когда рука противника прошла, как и следовало, мимо его лица, приготовился встретить настоящий удар справа соответствующим блоком, а затем провести контрприем и завалить мальца как сноп соломы. Но его блок оказался выставленным в пустоту. Мальчишка, вместо того чтобы нанести ожидаемый удар на контрподкрутке справа, продолжил всем корпусом левый пируэт, с диким выкриком взвился в воздух, крутанулся волчком и пяткой левой ноги достал Луря слева в голову. Лурь упал как подкошенный, в уплывающем сознании проклиная себя за самонадеянность, вследствие которой он попался на в общем-то детский прием, от которого при элементарной внимательности и осмотрительности ничего не стоило уйти с последующей эффективной атакой.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.