Так хочется любить

Он серьезно смотрел на нее.

— Ваше слово много значит для меня, а главное — для вас. Не сдержав обещания, вы поставите себя на одну ступень с людьми низкими, не достойными уважения.

— С такими, как вы, похитителями?

— Вы ни о чем не можете судить, пока не узнаете, почему я так поступил.

— Я сужу о вас, как ваша жертва, — вздохнула Лора.

— Хватит напоминать мне об этом. Поверьте, все это мне так же тяжело, как и вам.

— И все-таки вы не отпускаете меня…

— И не отпущу, пока не добьюсь своего. Поверьте наконец, я не причиню вам зла и скоро освобожу вас. Только не выкидывайте никаких фокусов. Если вы вздумаете опять выскочить из машины на всем ходу, то можете сломать ногу или руку. Попадете в больницу. Мне это безразлично. Но придется тратить на вас время и деньги, носить вам цветы и фрукты. А я, признаться, терпеть этого не могу.

Люк на мгновение оторвал взгляд от дороги и посмотрел на свою спутницу с лукавой насмешкой.

— Кроме того, я уверен, что сам после этого попаду в больницу с сердечным приступом.

— Куда вы меня везете?

— Увидите. — Он протянул руку и отвел волосы от ее лица.

Его прикосновение заставило Лору вздрогнуть и судорожно перевести дыхание.

— Обещаю вести себя прилично.

— Не беспокойтесь, Лора. Я не такой уж плохой.

— Это лишь ваше мнение. — Чтобы скрыть смущение, она начала теребить ремень безопасности.

— Мне почему-то кажется, что и вы думаете также…

Солнце нестерпимо жгло. В машине был сущий ад. Страшно хотелось пить.

— Почему нет кондиционера в этом чудовище? — спросила Лора, осмотрев роскошную внутренность машины.

— Сломан. — После паузы Люк добавил: — Это машина моего брата. Он никогда в жизни ничего не приводил в порядок. Если что-то ломалось в одной из его дорогих игрушек, ему просто покупали другую.

— И вы подбирали брошенные им вещи? — удивилась Лора. — Странно, мне кажется, на вас это не похоже.

Люк бросил на нее косой взгляд.

— Спасибо.

— На чем же ваш брат ездит теперь? — продолжила она.

— Он умер, — сказал Люк.

В машине надолго повисла тишина. Лора переживала свою невольную бестактность, Люк смотрел на дорогу.

— О, смотрите, замок! — закричала она, чтобы прервать затянувшееся молчание.

Лицо Люка помрачнело, но он снова промолчал.

— Это тот замок, куда я хотела добраться, да?

Они медленно проехали мимо массивных железных ворот, ведущих в поместье. К дому вела посыпанная гравием дорога, местами поросшая травой. Все вокруг выглядело заброшенным. Кое-где на крыше отвалилась черепица. На стенах виднелись зеленоватые пятна плесени. Это только издали здание выглядело ослепительно белым.

— Если бы вы меня не поймали, я позвонила бы отсюда и была уже свободна.

— Не были, — сухо возразил он. — Здесь давно никто не живет. Дом заперт.

— Чей он? Только не говорите, что ваш. Хотя это меня не удивит. Мне кажется, здесь все вокруг принадлежит вам.

Ответа не последовало. Лора в после, раз посмотрела на так поразивший ее воображение замок, быстро скрывшийся в густой листве, неподвижной и почти черной от полуденного зноя. Когда она повернулась к Люку, ее поразило его застывшее лицо.

— Люк, — окликнула она робко.

— Замок не мой, — ответил он наконец. — Им владеют другие. Я ничего не знаю об этих людях.

Через несколько километров Люк остановил «мерседес» на травянистой обочине. Заглушил двигатель и несколько минут сидел неподвижно. Казалось, он ждет, когда остынет мотор. Наконец он взглянул на Лору и улыбнулся:

— Вы все еще здесь? Ах да, вы же дали честное слово! Все равно удивительно, что за последний час вы ни разу не попытались сбежать.

— Ну и что бы вы сделали? Дали бы мне пятьдесят метров форы?

— Я пошутил, — вздохнул Люк. — Но вы можете выйти из машины.

— Премного, благодарна, — проворчала девушка, берясь за ручку дверцы.

— Вы такая колючая, Лора. — Он перехватил ее руку и поцеловал в ладонь. — Похожи на розу. Такая же нежная и такая же колючая. — Затем он нежно поцеловал ее в губы.

— Не говорите глупостей, — прошептала Лора, но не оттолкнула Люка.

— Разве это глупость, то, что вы похожи на английскую розу?

— Совершеннейшая глупость, — с трудом произнесла она, не в силах отвести взгляд от лица Люка. Только бы не расслабиться, не дать воли сдвоим чувствам! — мысленно твердила Лора.

— Почему родители назвали вас Лорой? — спросил он неожиданно. Этот простой вопрос так не вязался с ее мыслями, что она не сразу ответила.

— Думаю, они не очень-то над этим задумывались.

Люк поднял брови.

— В самом деле? Вы называете себя Лора, а в паспорте у вас стоит Лаура. Меня это заинтриговало. Почему так?

— О, мой отец не хотел называть меня обычным английским именем. — Лора с грустью подумала о родителях. Увидит ли она их?

— Ваше имя вам подходит. Вас никак не назовешь обычной.

— Вы думаете? Ну, вы не знаете моих родителей.

— Я бы хотел с ними познакомиться, — ответил Люк.

— Это трудно. — Лора постаралась улыбнуться. — Они проводят по крайней мере шесть месяцев в путешествиях по свету. Сейчас они где-нибудь между Брисбеном и Ботсваной.

Люк сжал ее руку.

— Простите, я расстроил вас. Вы, конечно, скучаете без родителей.

— Конечно. Может, это глупо. Я уже взрослая. Я их очень люблю. Когда я окончила школу и поступила в колледж, они решили, что могут пожить для себя и для начала посмотреть мир. Никогда не угадаешь, откуда они пришлют очередную открытку.

Люк взглянул на нее удивленно.

— Вы поступили в колледж сразу после школы?

— Да. — Видя его удивление, Лора решила объяснить: — Но это был другой колледж, не там, где учатся на секретарей и менеджеров. Вначале я занималась живописью, но ушла из этого колледжа незадолго до окончания.

— Что же помешало вам закончить учебу? — спросил Люк.

— Мне очень нравилось учиться, — начала Лора. — А ушла я из-за… Впрочем, неважно.

— Влюбились в преподавателя? — насмешливо подсказал он.

— Если хотите знать, да. Мне очень не повезло. У меня это была первая любовь. Для него, как выяснилось, одна из многих. Он славился своими романами со студентками. Мне было так стыдно и горько, что я бросила колледж и уехала путешествовать с родителями. Когда вернулась, решила пойти учиться на секретаря. Я просто не могла себя заставить снова заняться искусством. Кроме того, я подумала, что секретари всегда нужны. А что стала бы я делать со своей живописью?

— Мне кажется, заниматься искусством и одновременно быть деловой женщиной вполне возможно. Если у вас есть способности, стыдно не развивать их.

— Кто знает, может, я снова начну рисовать.

— Уверен, что так и будет, — сказал он. Его мягкость было трудней перенести, чем насмешки. Лоре захотелось поплакать. Что с ней происходит? Почему она так разнервничалась, вспоминая прошедшие годы?

Она шмыгнула носом и, взглянув на Люка, смущенно пробормотала:

— У меня насморк.

Он вынул из кармана белоснежный платок.

— Возьмите.

Лора громко высморкалась. Потом украдкой взглянула на него поверх платка. Он смотрел на нее с ласковой усмешкой.

— Почему вы улыбаетесь?

— Да так, ничего особенного, — ответил Люк. — Просто вы сморкались так решительно, будто от этого зависела ваша жизнь.

— Уж, конечно, не так, как ваши французские девушки. Надо думать, они деликатно прикасаются кружевным надушенный платочком к своим накрашенным личикам, — сердито буркнула Лора.

Люк снова взял ее за руку.

— Я привез вас сюда не для того, чтобы смеяться над вами, Лора. Поверьте, мне необыкновенно нравится, как вы сморкаетесь.

Лора хмыкнула:

— Очень рада. Я сохраню ваш платок, как воспоминание о галантном похитителе.

— Можете использовать его вместо белого флага, когда захотите пойти со мной на мировую.

Она сжала кулачки.

— Вы мой похититель, Люк, я ваша пленница! Но вы так странно ведете себя, что порой я забываю об этом. Но я не могу позволить себе сдаться.