Страница 2 из 104
рекламу для актеров и для короткометражки. — Она руками показала
“кавычки” на слове “короткометражки”.
— Если он только преследователь и нашел костюмы, тогда тебе проще
будет искать его.
— Не говори “он”. Ты не знаешь, что убийца — он.
— Ты права, не буду. Ты думаешь, что убийца не человек?
— А должна? — Спросила она нейтральным голосом.
— Я не знаю. Я не могу вообразить человека достаточно сильного или
достаточно быстрого, чтобы смог захватить шесть фей-крошек и
перерезать им горло прежде, чем другие смогли убежать или напасть на
него.
— Они действительно такие беззащитные, как выглядят? — Спросила она.
Я почти улыбнулась, только вот желания закончить улыбку уже не
было.
— Нет, детектив, они нет. Они намного сильнее, чем выглядят, и
невероятно быстрые.
— Значит, мы ищем не человека?
— Этого я не говорила. Я лишь сказала, что физически люди не могли
сделать этого, но есть волшебство, которое могло бы помочь им сделать
это.
— Какое волшебство?
— Я имею в виду не чары. Я не человек. Я не нуждаюсь в чарах, чтобы
использовать против другого фейри, но я знаю, что есть рассказы о
чарах, которые могут сделать нас слабыми и уязвимый.
— Но, как предполагается, разве фейри не бессмертны?
Я посмотрела на крошечные безжизненные тела. Проще всего
ответить “да”, но я росла среди низших фейри Неблагого Двора.
Некоторые из них умирали, падая с лестницы, или по другим мирским
причины. Их бессмертие не было обыкновенной вещью, но рассказывать
об этом людям не стоит. Люди ошибались, когда считали, что они не
могли причинить нам вред, и это должно было остаться секретом. Кто-то
из людей узнал правду и воспользовался этим знанием? Смертность
среди низших фейри увеличилась? Или они были бессмертными, но чары
украли бессмертие у них?
— Мерри, ты тут?
Я кивнула и посмотрела на нее, с облегчением отводя взгляд от тел.
— Прости, я никак не могу привыкнуть в виду таких вещей.
— Привыкнешь, — сказала она. — Но надеюсь, что ты не увидишь так много
трупов, чтобы очерстветь. — Она вздохнула, как будто ей было жаль, что
она не очерствела сама.
— Ты спросила меня, бессмертны ли феи-крошки, ответ “да”. — Это было
все, что я могла сказать ей, пока не узнаю, распространяется ли
смертность среди фейри. Пока в волшебной стране было только
несколько случаев.
— Тогда, как убийца сделал это?
Я видела только еще одну фею-крошку, которую убили не холодным
железом. Лорд Неблагого Двора был убийцей. Дворянин волшебной
страны и мои кровные родственники. Сидхе был убийцей, хотя он сказал,
что не хотел убивать ее. Он только хотел ранить ее сердце, как она
ранила его сердце, когда ушла от него — поэтический и
романтический бред для тех, кто привык жить в окружении существ,
которые продолжали жить и после того, как им отрубали головы.
Последнее давно уже не работало даже среди сидхе, но мы не делились
этим. Никому не нравится признавать факт, что наш народ теряет магию
и свою силу.
Действительно ли убийца был сидхе? Так или иначе, но я так не
думала. Они могли бы убить низших фейри из высокомерия или чувства
превосходства, но у этого убийства был вкус чего-то намного более
замысловатого. Повод, который понимал только сам убийца.
Я тщательно поразмышляла над своим рассуждением, чтобы быть
уверенной, что не говорю как представитель Неблагого Двора, Темной
толпы, которые были подозреваемыми. Двора, в котором мне
предложили править, а я отказалась ради любви. Таблоиды все еще
говорили об окончании сказки, но умерли люди, некоторые из них от
моей руки, и, как большинство сказок, в этой было больше о крови и
верности, чем о любви. Любовь была эмоцией, которая привела меня к
тому, что я действительно хотела, и кем я действительно была.
Догадываюсь, что есть худшие эмоции для подражания.
— Что ты думаешь, Мерри?
— Я думаю, что интересно, какая эмоция побудила убийцу сделать это,
хотеть сделать это.
— Что ты имеешь в виду?
— Думаю, что что-то подобное любви подтолкнуло убийцу обратить
внимание на детали. Убийца любил эту книгу, или он любил
фей-крошек? Он ненавидел эту книгу в детстве? Это ключ к ужасной
травме, которая довела его до подобного преступления?
— Не начинай, Мерри; нам платят не за это.
— Я делаю только то, чему ты меня учила, Люси. Убийство похоже на
любой навык; оно не преподносится в прекрасной коробке. Это
прекрасное зрелище.
— Убийца, вероятно, провел годы, фантазируя об этой сцене, Мерри. Они
хотели, нуждались в том, чтобы это было прекрасно.
— Но там не бывает. Это то, что говорят серийные убийцы на допросах в
полиции. Некоторые из них пытаются повторить это и в реальной жизни,
чтобы точно соответствовать фантазии, но это не получается и они
убивают снова и снова, чтобы попытаться сделать это совершенным.
Люси улыбнулась мне.
— Ты знаешь, это одна из вещей, которые я всегда любила в тебе.
— Что? — Спросила я.
— Ты не просто полагаешься на магию; ты действительно стараешься
быть хорошим детективом.
— Разве это не то, что я должна делать? — Спросила я.
— Да, но ты бы удивилась, сколько экстрасенсов и колдунов, сильных в
магии, плюют на фактическую часть следствия.
— Нет, не удивилась бы. Вспомни, у меня несколько месяцев назад не было
так много магии.
— Правильно, но ты давно была знатоком. — И она улыбнулась снова.
Когда-то я удивлялась, что полицейские могли шутить рядом с трупами,
но потом я узнала, что либо ты стараешься смягчиться, либо уходишь с
расследования убийств, или еще лучше — уходишь из полиции.
— Я уже проверила, Мерри. Нет никаких других убийств, похожих на это.
Нет ни одного убийства группы фей-крошек. Никаких костюмов.
Никаких книжных иллюстраций. Это единственное в своем роде.
— Может быть и так, но ты учила меня, что убийцы не начинают так
хорошо. Может быть, они только спланировали это отлично, и им
повезло, что так все сложилось, или они уже убивали, но не так удачно
для них, но это было спланировано, и у убийц было определенное чувство
по отношению к этому убийству.
— Какое чувство? — Спросила она.
— Ты подумала о фильме не только потому, что он даст тебе больше
зацепок, но и потому что есть что-то драматическое во всем этом.
Постановка, выбор жертв, сцена, книжная иллюстрация — это шоу.
— Точно, — сказала она, кивнув.
Ветер играл с юбкой моего пурпурного сарафана, пока я не
придержала ее, чтобы она не мешала фотографировать полицейским
позади нас.
— Прости, что вытащила тебя сюда в субботу, Мерри, — сказала она. — Я