Боги тоже не люди

И теперь настал черед Энии услышать свой приговор. Так как Зарима и Хиллиэля, несмотря на все их пособничество преступлению, сразу записали в жертвы, не подлежащие суду.

Ализир долго рассматривал ее, заставляя нервничать сверх всякой меры. Тишина в зале стала гнетущей, словно ее завалило в штольне, и нет воздуха, чтобы дышать и сил пошевелиться.

— Иди домой, Эния.

— Что? — Она не верила своим ушам.

Впрочем, как и остальные. Взгляды всех присутствующих устремились на Ализира. Никто не ожидал от него ничего подобного. Норис был готов, что после всех приговоров, которым подверглись ее друзья, Ализир размажет ее по стеночке. И столь неслыханная милость стала настоящим громом среди ясного неба.

Одна Эния, может еще и Зарим, судя по тому, как он напрягся всем телом, и лицо его окаменело, понимали всю истинную суть данного приговора. Это она втравила, всех в эту авантюру, сначала вытащив Хэлли из колодца, где та благополучно пребывала долгих пятнадцать тысяч лет, почти никого не трогая. По крайней мере, двуликих. Их никогда не приносили ей в жертву, а люди в тех местах не жили. Она же привела в их мир Хиллиэля из пространственной ловушки, куда его заманили боги. И теперь отпуская с миром, Ализир оставлял ее мучаться чудовищным чувством вины за то, что ее наказание будут отбывать другие.

— Я тебя ненавижу. — Прошептала она, глотая слезы.

— Добро пожаловать в семью, супруга моего сына Зарима, принцесса Эния Тери Беррани.

Сделал Ализир официальное оглашение о женитьбе сына. И его улыбка при этом была холодной и сверкающей как осколок льда, отколовшийся от его сердца.

Глава 13

Дом встретил их могильной тишиной, темнотой и холодной сыростью. От того, что здесь не жили месяцами, в воздухе витал запах плесени, еще больше усугубляя ощущение нежилого помещения.

— Не раздевайся, я сейчас затоплю камин.

— Лучше я. А ты закрой окна. Неужели мы про них забыли? — Элеонора, не снимая теплого плаща, подошла к зияющему пустотой камину и, присев возле него, сложила горкой сразу все поленья, ничего не оставив про запас, и с помощью магии запалила огонь. Так что не прошло и пяти минут как в камине бушевало пламя, распространяя вокруг себя приятное тепло и мягкий свет, который никогда не могли дать магические светильники.

Ройк прошелся по единственной комнате, затерянного в дремучем лесу домика, закрывая окна и, скинув плащ, расстелил его на сыром диване.

— В последний раз мы здесь были прошлым летом. Могли и забыть про окна.

Ройк придвинул диван ближе к огню и помог жене на нем устроиться. Это был их дом. Их убежище, куда измотанные непосильным гнетом ответственности, они сбегали на пару дней, чтобы побыть вдвоем. Как обычные женщина и мужчина, оставив за порогом все титулы и власть, которыми их так щедро одарила судьба или боги. Тут уж как посмотреть. Но все это было там. В шумных городах, в крепостях Владык. А здесь было тихо и спокойно. И можно было представить, что они обычные люди и ведут самую обычную жизнь. Ройк охотился, добывая им пропитание, Элеонора готовила еду и каждый вечер, сидя на крыльце, ждала его у дома. Эх, мечты, но какими бы они ни были сладкими, приходилось вспоминать, кто ты есть на самом деле и, заперев окна и двери уходить, чтобы потом опять вернуться. Иногда они брали сюда с собою свою маленькую дочь. И тогда ощущение, что они самая обычная семья, каких в их мире тысячи и тысячи, только усиливалось.

Вот и сейчас, едва дождавшись окончания суда, Элеонора настояла, чтобы отправиться не в Ривер-Кросс, как они планировали в начале, а именно сюда. Ройк не возражал. Ему тоже хотелось обо всем хорошо подумать и осмыслить, как же теперь дальше жить в столь резко изменившихся условиях. В том, что мир уже никогда не будет прежним, кажется, понимали только он и Ализир. А ведь надо еще суметь это объяснить обычным людям, и начинать придется с Эрлов, а это задача не из простых — убедить добровольно поделиться властью. Так что пара лишних дней отдыха перед каторжной работой ни ему, ни Элеоноре не повредит.

Наконец женщина согрелась, скинула плащ и, вынув заколку из волос, тряхнула головой, рассыпая огненные локоны по спине и еще ниже.

— Обещай мне, что больше никогда не будешь иметь никаких дел с Ализиром.

Она отвела взгляд от огня и теперь смотрела на него в ожидании ответа.

— Вот так взять и не иметь? — Желание супруги позабавило его, вызвав на лице улыбку. — А как же Эния? С ней ты тоже предлагаешь порвать все отношения?

— Именно из-за нее, вернее из-за того, как он с нею поступил, я не желаю его видеть. Тем более общаться.

— Элли, что с тобой? Откуда столько злости? — Он попытался обнять ее, но она вырвалась из его рук и, вскочив с дивана, заметалась по комнате.

— Ройк, я не узнаю тебя. Он же не человек, а настоящий зверь. Разве можно так жестоко поступать с детьми?

Ройк перестал улыбаться. Кажется, зря он понадеялся, что проблемы будут завтра. Похоже, их придется решать уже сегодня. И то, что начинать приходится с жены, не добавляло оптимизма на будущее. Уж если она ничего не поняла, что тогда говорить про остальных?

— Вообще-то, он и есть зверь. И никогда не делал из этого тайны. — Ройк тоже встал с дивана и, открыв один из шкафов, порадовался, что за тот неполный год их отсутствия воры не проникли в дом через открытые окна и ничего не вынесли. Достав из внушительной коллекции бутылку водки и два стакана, он в один плеснул на дно, а второй наполнил почти наполовину. И тот, где меньше, протянул жене. — Странно, что ты раньше этого не замечала. Выпьешь?

Элеонора взяла стакан и залпом выпила все, что там было. Скривилась, закашлялась и помахала рукой перед лицом, чтобы восстановить дыхание. Ройк хмыкнул и налил ей еще. Сам же опять устроился на диване и, скинув сапоги, вытянул ноги к огню. Несколько глотков крепкого спиртного обожгли язык и горло, но, так как закусить было нечем, а запивать он не любил, пришлось глотать воздух как Элеонора.

— Ты еще скажи, что одобряешь его решения? — Она рухнула на диван, но села немного дальше, чтобы он не дотянулся до нее руками.

Ройк усмехнулся, ему льстило, что жена до сих пор теряет разум в его объятьях, но сейчас ясно дала понять, что намерена говорить, а не развлекаться. Хотя обычно, оказавшись здесь, все случалось с точностью до наоборот. Они проводили несколько часов в постели, и только потом вспоминали, что у них за время разлуки скопилось много интересного, о чем можно рассказать.

— Целиком и полностью. А что тебя удивляет? То, что он вместо нас взялся воспитывать нашу дочь?

— И это ты называешь воспитанием? — Взвилась Элеонора.

— Конечно. Надеюсь, теперь она тысячу раз подумает, прежде чем совершать поступки, влекущие за собой глобальные разрушения.

Элли не понимала его. Он это видел и попытался подобрать те слова, которые донесут до нее его мысли. Если он сейчас сможет убедить жену, значит, убедит и остальных.

— Элли, признай, что мы разбаловали дочь. Из-за того, что мы не живем вместе как обычные семьи, мы считали, что Эния лишена чего-то важного, и заслуживает всяческого снисхождения. И что из этого вышло? Она эльфов в мир притащила, зачем, до сих пор ума не приложу. Древней взбудоражила. Те и так по-тихому завидовали Ализиру, что он имел наглость во всеуслышание заявить о двуликих как о разумной расе нелюдей. Тогда как остальным смелости хватило лишь на то, чтобы со стороны смотреть, как оборотней повсеместно уничтожают. Так тут еще и элементалы взбрыкнули. Мол, мы тоже хотим свои суверенные территории. А если Эрлы не захотят отдавать свои земли? А если люди не захотят жить на землях нелюдей? И тогда нас настигнет гнев элементалов. Моря зальют сушу, вулканы начнут извергаться, леса высохнут, земля начнет проваливаться и сотрясаться, ломая города, ветры занесут песками жилища людей и выдуют все посевы. И так будет до тех пор, пока мы не договоримся о мирном сосуществовании друг с другом. А когда договоримся и перекроим весь мир, нас через десять лет захлестнет волна восстаний и гражданских войн. А ведь мы только-только легализовали вас, эфиров. Не мне тебе рассказывать каких усилий это стоило.