Камень Юноны

Неделя во Франции с Мартином пролетела, словно один день — невероятно восхитительный, сказочный и неповторимый. Впереди у Веры была свадьба, замок в Ирландии и все то, что она могла себе нафантазировать.

Она валялась на широкой кровати до полудня, потом слонялась по огромному номеру, балдея от собственного счастья. К обеду Мартин не появился, но Веру это ничуть не беспокоило: он часто пропадал на пол дня — бизнес, есть бизнес. По его словам, у него здесь какой-то концерн, который нужно время от времени контролировать. Вернувшись вечером с налета на магазины, где остались все карманные деньги, выданные Мартином, Вера снова оказалась в пустом номере. Нехорошее предчувствие кольнуло ее душу, но ей так не хотелось расставаться с мечтой, что она прогнала скверные мысли прочь. Утром все же ее пришлось спуститься с небес на землю, в обоих смыслах этого выражения. Администратор вежливо поинтересовался: желает ли мадемуазель остаться в их отеле? «Ну, конечно желает, иначе, куда ей идти?!». Но ни нужной астрономической суммы, ни того, кто ее может дать, не было, и Вере пришлось покинуть номер. Ей даже не позволили посидеть в холле, с ледяной улыбкой выставили за сверкающие двери.

Яна Бортникова выглядела спокойной и невозмутимой. Шубин сразу обратил на нее внимание: плотная шатенка, с крупными чертами на круглом лице, холенная и хорошо одетая. Она сидела в коридоре перед его кабинетом, запрокинув ногу на ногу, и листала женский журнал.

На вопросы бывшая директор по маркетингу «Парадиза», в отличие от Катасоновой, отвечала твердо и четко, без долгих раздумий и увиливаний.

— Вам, наверное, все известно, а если еще нет, так скоро узнаете — найдутся добрые люди, расскажут. У нас с Агеевым были близкие отношения. Все шло замечательно, пока не появилась Сырникова. Она встала между нами. Егор увлекся Олесей и постепенно стал от меня отдаляться. Резко порвать со мной он не решался — для этого Егор слишком учтив. Не скрою, я пыталась его удержать, но не смогла — он уже увяз в Сырниковой. Надеюсь, вы не думаете, что это я из ревности убила Олесю?

Вопрос был прямым, как стрела, и попал в десятку — у Шубина была такая версия, но подобного откровения он не ожидал.

— Пока идет следствие ничего исключать нельзя, — уклончиво ответил Анатолий.

Яна лишь усмехнулась — она не сомневалась, что в списке подозреваемых, будет на одном из первых мест.

— Что скажешь, Саня. Как тебе дамочка? — спросил он Носова, когда за Бортниковой закрылась дверь.

— Сильно хорохорится. Такие обычно прячут свою ранимость и уязвимость за нарочитым напором и самоуверенностью.

— Думаешь, это Бортникова с соперницей счеты свела?

— Вряд ли. У нее амбиции и гордыня — мол, не достойна какая-то Сырникова, чтобы ради нее совершать столько телодвижений. Не станет Яночка из-за Олеси по подвалам шастать и со шнурком в засаде ждать. Она из тех, которые если на кого и глянут, считают, что облагодетельствовали. Хотя, кто знает. Всякое может быть.

— С алиби у Бортниковой все в порядке. Но это не значит, что мадам не действовала чужими руками. Я вот что думаю. Стоит подойти к ней с другого конца. В последнее время Яна сожительствовала с неким Маратом Гизатулиным, и рассталась с ним почти тогда же, когда погибла Олеся. Причина расставания не известна, только такое совпадение настораживает. Приглядеться к Гизатулину не помешает.

Неожиданно для себя Сырникова обнаружила еще один положительный момент в смене работы. Он обладал яркими с синевой глазами, высоким ростом и широким кругозором. Был обходительным и приятным в общении. Алексей был замом Агеева и сидел напротив его кабинета. Это он в первый день появления Олеси в «Парадизе» взял ее под свою опеку: помогал сориентироваться и подсказывал, если замечал на ее лице растерянность. Алексей всегда улыбался при виде Олеси. Он стал ее талисманом: когда нужно было зайти к Агееву, Олеся заручалась его улыбкой и чувствовала себя уверенней. Сама того не замечая, появлялась в кабинете Егора с сияющим лицом. Что бы не сообщил Агеев, будь то известие о неудобной командировке или необходимость поработать в субботу, Олеся выходила от него с хорошим настроением — ее встречал теплый взгляд Алексея, способный растопить любые неприятности.

Они не стали друзьями — не успели. По работе общаться почти не доводилось потому, что зам Агеева вел выделенное направление, которым Сырникова не занималась. Обедали они по рознь: Алексей жевал за монитором принесенные из дома бутерброды, Олеся ходила в кафе. Корпоративных праздников после устройства Олеси в «Парадизе» еще не случалось. Алексей иногда заговаривал с ней ни о чем, когда они иногда пересекались в коридоре или по дороге на работу. Олеся непринужденно отвечала. Алексей ей, безусловно, нравился. Строить планы и фантазировать, как Рита, она не любила. Олеся ничего не загадывала на счет развития их отношений — ей было хорошо и уютно рядом с ним, и этого пока было достаточно.

Для Алексея, а может, потому, что ей захотелось что-то изменить в себе — Сырникова не задумывалась — она стала иначе одеваться. Теперь Олеся носила женственные, элегантные вещи, декольте стали глубже, юбки с разрезами, подчеркивающие стройность ног. Она заметила, как изменилось ее отношение к работе: ей удалось полностью избавиться от унылого настроения, которое охватывало ее в «Ламиноре» всякий раз, когда предстояло туда идти. В «Парадиз» она шла с удовольствием, и в этом была заслуга Алексея.

Вторую неделю Рита Катасонова ходила, словно в воду опущенная. Как можно было так промахнуться?! Какова все-таки Сырникова! Всех обошла на кривой козе, и, в первую очередь, ее, дуру. Надо же додуматься — собственноручно привести себе соперницу. Теперь любуйся, как лучшая подруга (уже бывшая) на весь офис сияет от счастья. Рита ничего против хорошего настроения Олеси не имела, если бы оно не делало несчастной ее саму. Катасонова не раз наблюдала, как менялось выражение лица Олеси, когда она выходила от Агеева. Она выскальзывала из его кабинета с радостной улыбкой и бабочкой порхала по коридору. А как Сырникова разговаривала с Егором! Сюжет для мелодрамы. Глаза влюбленные, голос ласковый, и сама в его сторону так и тянется. Раньше брюки с кроссовками носила и свитера типа балахонов, а теперь вырядится в колготки со стрелкой, юбку короткую напялит, кофтенку в облипку, и цокает шпильками.

Об Агееве и говорить нечего — тот еще плейбой, ни одну фифу не пропустит.

Янка от ревности рвет и мечет. От ее-то глаз точно ничего не скроется.

Нервы у Янки не железные, терпение не бесконечное — устроила Егору истерику и ушла обиженная. Хоть какая-то польза от Сырниковой.

«Что мы имеем?», — стала подводить итоги Катасонова. — «Маркетинг самоустранился, хотя бы на время — это плюс, причем жирный. С помощью Сырниковой приблизиться к Егору не удалось — это минус, но он не значительный. Теперь главное — нейтрализовать Олесю.

Как и в предыдущий раз, Марат пришел на встречу с Богдановым в ресторан «Старая клюшка», что находился рядом с Ледовым дворцом. Сюда было удобно и недалеко добираться, к тому же, здесь вкусно кормили. Когда он вошел в «Клюшку», Стас уже был на месте. Они заказали себе по солянке и жульену, затем перешли к делу.

— Твоя Сырника ни в чем крамольном себя не проявила. Дом, работа, выставки, встречи, танцы, гулянки, спектакли, театры — обычное расписание молодой незамужней женщины. На ее прежнем месте работы, в «Ламиноре», все чисто. Ушла от туда из-за разногласий с начальством. Ты уверен, что это она вскрыла твою почту?

— А кто еще? Больше некому. Я всех перебрал.

— Как знаешь. Только не похожа Сырникова на охотницу за коммерческими тайнами. Это мне моя интуиция говорит. Вот что еще. Из круга лиц, которые пересекались с нашей подопечной, есть один любопытный тип. Взгляни, — Стас вытащил из папки фотографию, на которой был запечатлен мужчина лет тридцати. Темноволосый, худощавый, хорошо одетый — ничего интересного для себя Марат в его облике не углядел. Он вопросительно посмотрел на Богданова. Тот пояснил: — Французский подданный, неплохо говорит по-русски, хотя с сильным акцентом. В прямой контакт с Олесей не вступал, но был неоднократно замечен в тех же местах, где бывала и она. Они были вместе, но находились на некотором расстоянии друг от друга, словно каждый там присутствовал сам по себе.