Ангел-хранитель

Арина в отчаянии затараторила, ее голос дрожал и сбивался. Она рассказала все: как они познакомились с Денисом, как ходили в ресторан и в кино и как она потом вынесла из музея картину… Есения внимательно слушала, она знала, что клиентке прежде всего надо выговориться. И чем больше она расскажет, тем легче будет составить предсказание.

Как только Арина появилась на пороге, гадалка сразу опытным глазом определила, с чем та пришла. У девушки беда личного характера, скорее всего, разочарование в любви. Есения не ошиблась, так и вышло: мужчина ее поматросил и бросил. В ее салон постоянно приходят барышни с одними и теми же проблемами. Разве что у Арины все обстояло гораздо хуже.

– Это не твой человек, – произнесла Есения, взглянув на снимок объекта грез клиентки. – Нет любви, ты ее сама придумала. Ты ему не нужна, не жди его и забудь о нем. Все твои беды – из-за картины. Она притягивает одну неприятность за другой, и они будут расти, как снежный ком. Склоки дома, неудача в личной жизни – и это только начало. Если картина не вернется на свое место, тебя ждут огромные проблемы, тебе не будет покоя ни днем, ни ночью. Она будет терзать твою совесть и полностью завладеет твоими мыслями, проникнет в твои сны и станет постоянным кошмаром. Думай, как исправить ситуацию. Пока время на твоей стороне, но его осталось не так уж много.

Салон предсказательницы был обычной квартирой в доме-новостройке конца восьмидесятых годов прошлого века: пятый этаж, замызганный лифт, домофон с продавленными кнопками – ничего выдающегося и экзотического, внутри – типовая планировка курятника. Но все равно, Арину охватила тревога. Она покидала салон Есении с бешено колотившимся от волнения сердцем, пальцы ее дрожали, касаясь перил. Арина спускалась пешком, торопливо перелетая через ступени, ей стало невыносимо душно, хотелось скорее оказаться на воздухе и бежать прочь от этого неспокойного места и пугающих предсказаний гадалки.

В голове ее стучали страшным заклинанием слова: «Все из-за картины». Конечно же! Как она сама не догадалась! Некоторые картины, как иконы, обладают собственной энергетикой. Мастер, работая над своим произведением, вкладывал в него душу. «У каждой души есть ангел-хранитель», – вспомнила Арина лекцию по теологии. Чем светлее и чище душа, тем сильнее у нее ангел. Художник был очень сильным духом человеком, а значит, и ангел у него сильный. И теперь этот ангел живет в его картинах. Он их бережет, а на того, кто на них посягает, накликает несчастья. Нельзя было брать это полотно! Его место – в музее, и там оно должно было оставаться.

«Что же теперь будет?!» – с ужасом думала Арина. Она шла по улице, не разбирая дороги. Домой ей идти не хотелось. Дома – тоска, и еще мама – с ее поджатыми губами. Накануне они опять поругались, и мама теперь с ней не разговаривает. В тот момент девушка решила, что это даже к лучшему – ей не придется выслушивать очередные нравоучения. Но молчание оказалось намного хуже.

– Эй, осторожно! С дороги! – услышала она чей-то высокий, до визгливости, голос. Подросток на мопеде летел по тротуару. Сворачивать ему было некуда, справа стояли припаркованные автомобили, слева были колдобины. Арина не успела отскочить в сторону и получила сильный удар в поясницу. Она не устояла на ногах и приземлилась на асфальт, ободрав колени и локоть. Подросток растерянно затоптался в сторонке, соскочив с мопеда. Увидев, что девушка жива, он осмелел.

– Смотреть надо, куда идешь, дура! – прокричал он, вскочил на своего «железного коня» и поспешил исчезнуть.

Арина скрючилась от боли. Ссадины сильно кровоточили. В глазах ее заблестели слезы и покатились по щекам. Она утерла их пыльной ладошкой.

Прохожие шли мимо, делая вид, что не замечают ее. Некоторые брезгливо косились на заплаканную замарашку, и только один человек проявил к Арине участие.

– Идти можешь? Давай помогу, – протянул он ей руку.

Арина подняла глаза и отпрянула: перед ней стояло одетое в лохмотья существо неопределенного пола и возраста. Оно было очень грязным и источало неприятный запах.

– Спасибо. Я сама.

– Ничего, бывает. До свадьбы заживет, – продолжал утешитель. – Вот, приложи подорожник. Еще водкой надо бы раны промыть. – Он протянул ей пузырек с какой-то сомнительного цвета жидкостью.

– Не надо.

– Ну, как хочешь, – обиженно сказало существо и удалилось.

Немного успокоившись, Арина попыталась встать. Раны саднили, поясница болела, и ей самой было так плохо, что она чуть не разрыдалась. Она поискала глазами сумку, но ее нигде не было. А в ней – деньги, проездной на метро, паспорт, ключи от квартиры… Хорошо хоть телефон уцелел. Она его носила в кармане, чтобы не пропустить звонок от любимого. Как теперь ей добираться домой, в другой конец города, без денег и в таком виде?! Звонить и просить помощи? Вот только у кого? Кроме мамы, обратиться ей не к кому. Ах, если бы Денис позвонил… Что скажет мама, когда узнает о потере ключей! Придется менять замки, а у них и так денег нет. Деньги! В сумке было ползарплаты! Арина вновь опустилась на асфальт и заплакала.

Тихое утро начала апреля. Мокрая от росы трава в кружевах паутины, голые кусты смородины. Статные рябины, сутулые ели и глянцевая синева озера. Озирая сельский пейзаж, Андрюша умиротворенно улыбался – гармонию он обожал. Он вышел во двор в свитере, отчего быстро почувствовал озноб. Прозрачный холод ранней весны, солнце, пробивающееся сквозь низкие облака, и разгульный северо-западный ветер. Постояв еще немного, наслаждаясь красотой и свежестью природы, Андрюша вернулся в дом. Он был горожанином и всю жизнь провел в Петербурге, среди серых камней дворов-колодцев, асфальта и автомобильных выхлопов. Его работа системного администратора никак не располагала к пребыванию на воздухе. Несмотря на это, хрупкая душа Андрюши стремилась к единению с природой. В семье, где он рос, никогда не было дачи, и в отличие от своих сверстников, которых трясло от одного упоминания о необходимости поездки за город, он об этом мечтал. И только в двадцать четыре года Андрей Ядов смог приобрести небольшой милый домик с участком.

В свою дачу он влюбился с первого взгляда и ухаживал за ней, как за дорогой сердцу подругой. Отстраивал, ремонтировал, подкрашивал… За два года она преобразилась до неузнаваемости: двор стал конфеткой, домик – игрушечкой. Андрюша ласково называл его пряничным. Маленький, аккуратненький, с резными ставнями, ярко-морковной черепицей крыши, с котом-флюгером на мачте, дом напоминал декорацию к сказке. Внутри обстановка умиляла своим домашним уютом: занавески в горошек, коврики из цветных лоскутов, вязаные салфетки – все выглядело так, словно здесь хозяйничала женская рука. Но Андрюша не был женат, постоянной подруги он тоже не имел, мама наведывалась к нему на дачу примерно раз в полгода, тетка – и того реже. Он занимался домом самостоятельно и единолично, ревниво не допуская чьего-либо вмешательства. Кисти винограда на скатерти вышивал, конечно, не он сам – этого он делать не умел, – все предметы интерьера он покупал, старательно подыскивая такие, чтобы они сочетались друг с другом и отвечали его тонкому вкусу эстета. Он тяготел к стилю «квартира моей бабушки» и обставлял свое жилье в соответствии с ним. Было в этих грелках для чайника, полотенцах, прихватках что-то родное, душевное, напоминавшее детство.

– Цапыч, солнышко, проголодался? Сейчас я тебя покормлю, – обратился он к огромному рыжему коту. Тот лениво выполз из своего гнезда – обшитой плюшем поролоновой корзины-лежанки. Андрюша открыл дверцы шкафчика-пенала и окинул взглядом полки.

– Сегодня у тебя птичий день, – сообщил он, доставая сухой корм с индейкой.

Наполнил мисочки – одну молоком, другую шариками корма – и поставил их перед питомцем.

– Кушай, золотце, – любовно погладил он кота по лоснящейся спинке. Цапыч возражать не стал – он снисходительно позволял хозяину прикасаться к себе. Подошел к мискам и оскорбленно отвернул мордочку: опять одно и то же! Посидев немного, изображая всем своим видом немой укор, кот все же решил сделать хозяину одолжение и отхлебнул молока.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.