Мотылек атакующий

Маша вернулась к столу, и Сергей сказал ей:

– Может, ты и в самом деле поживешь какое-то время в Рыбинске?

Вот, оказывается, к чему были рассказы…

Но Маша ответила:

– Нет.

А чтобы Елизавета Петровна не обиделась, добавила:

– Потом приеду обязательно. После суда.

И пошла в комнату Славика.

Суд перенесли еще раз – теперь уже из-за болезни адвоката обвиняемого. И снова пострадавших не уведомили заранее. Они вышли из здания и остановились у автомобиля. Сергей открыл дверь, но садиться в машину не стал. Посмотрел на адвоката, вдохнул морозного воздуха – так, словно устал после долгого бега – и попросил у адвоката сигарету. Неумело затянулся, спросил:

– Долго они тянуть будут?

– Я думаю, это последний перенос. Скорее всего, они обрабатывают свидетелей, и пока у них не получается. Свидетели потерпевшей стороны заверили меня, что дадут правдивые показания.

– А вдруг в следующий раз наши свидетели не явятся, потому что им надоест бесконечное хождение в суд и обратно? У всех работа, а ведь каждый раз отпрашиваться надо…

Адвокат покачал головой.

Стихарев, отбросив сигарету в сторону, сказал:

– Мы им все компенсируем.

Потом отошел от адвоката, поднял лежащую на сугробе сигарету и кинул ее в урну.

Суд состоялся через месяц.

Накануне позвонил адвокат и сообщил, что никто не заболел, заседание состоится в любом случае. Свидетели уже предупреждены. Начало в десять, но он приедет на полчаса раньше и будет ждать их.

Сергей и Маша тоже приехали пораньше. Адвоката не было. Они вышли на улицу и стали ожидать его на крыльце.

Около десяти подъехал красный автомобиль, тот самый, который убил их сына. Теперь он был с поднятым верхом. Перед «Мазерати» остановился черный внедорожник, а позади еще один, точно такой же. Из внедорожников стали выходить люди. Зачем они приехали вместе с подсудимым, Маша понять не могла. Потом догадалась, что это, вероятно, адвокаты Артема Кущенко и купленные свидетели. Из «Мазерати» гремела на всю улицу музыка. Прохожие оглядывались на роскошный автомобиль, а некоторые останавливались, чтобы разглядеть его получше.

– Пойдем, – сказал Сергей, беря жену под руку, – не хочу смотреть на этого подонка.

Супруги поднялись к залу заседания. Адвоката все не было. Сергей звонил ему на мобильный и на домашний номер, но никто не снимал трубку. Подошла женщина, заявленная как свидетель пострадавшей стороны. Маша кивнула ей, и женщина, растерявшись, ответила коротким кивком. Должны были подойти еще трое.

Дверь зала открылась, на пороге появилась девушка, секретарь суда.

– Пострадавшие явились? – спросила она.

– Мы здесь, – ответил Стихарев.

– Тогда прошу всех, кроме свидетелей, пройти в зал.

Только сейчас Маша заметила, что на девушке нет юбки – секретарь суда была в длинном свитере и черных лосинах с блеском. Сергей и Маша подошли к ее столу, чтобы отметили их присутствие. Тут же к ним подошел судья и поинтересовался, почему отсутствует адвокат.

– Сейчас подойдет, – ответил Сергей.

– Не возражаете, если начнем без него? – спросил судья. – Или подождем немного?

– Подождем, – ответила Маша.

Судья согласился, однако предупредил:

– Но не больше пятнадцати минут.

Судья приблизился к прокурору и, превратившись в знак вопроса, что-то шепнул ему. Прокурор посмотрел на наручные часы и кивнул. На пальце у него был крупный золотой перстень-печатка. Маша вдруг почувствовала, что реальность ускользает куда-то: секретарь суда без юбки, в свитерочке, едва прикрывающем зад, прокурор с золотым перстнем, судья Солодкин похож на услужливого официанта, зал заполнили незнакомые люди, непонятно зачем явившиеся сюда…

В зале было натоплено и душно. Большинство присутствующих сняли верхнюю одежду, словно готовились к долгому и увлекательному зрелищу. Вокруг места, где должен находиться подсудимый, не было ни решетки, ни стеклянной перегородки, за которыми обычно сидят обвиняемые, как это показывают в фильмах. Имелся лишь небольшой деревянный барьерчик, из-за которого выглядывала спинка офисного стула.

– Потерпевшие! – крикнул судья. – Ну, где ваш адвокат? Пятнадцать минут истекли. Мы начинаем или нет?

Сергей посмотрел на Машу, и та кивнула. Ей хотелось, чтобы все кончилось как можно скорее, чтобы убийцу ее сына увели из этого зала в наручниках. Но вдруг она вспомнила: Артем Кущенко приехал на судебное заседание в своем автомобиле – значит, уверен в том, что и вернется на нем домой.

– Я могу принимать участие в процессе? – спросил Сергей у судьи.

– Вы и так принимаете в нем участие, – ответил тот.

– Я могу задавать вопросы свидетелям и адвокату защиты?

Судья посмотрел на прокурора, а тот снова глянул на свои часы. Часы у прокурора тоже были золотые.

– Можете, – неуверенно произнес судья, – но только по существу дела.

Маша обернулась и увидела, как за перегородкой опускается на стул Артем Кущенко. Парень жевал резинку. А увидев, что она на него смотрит, подмигнул ей.

«Сейчас ты получишь…» – подумала Маша, сжимая кулаки.

Судья зачитывал материалы дела. И Маша снова не понимала, что происходит. Посмотрела на мужа, но Сергей был спокоен, хотя и напряжен.

– …Следствием установлено, что произошло касание передним бампером автомобиля «Мазерати» несовершеннолетнего Стихарева Станислава Сергеевича в область задней поверхности левого бедра, в результате которого произошло падение вышеупомянутого несовершеннолетнего Стихарева С.С. на асфальтовое покрытие. В результате падения несовершеннолетнего Стихарева им была получена открытая черепно-мозговая травма в области затылочной части головы, несовместимая с жизнью, вследствие чего несовершеннолетний Стихарев скончался, не приходя в сознание, приблизительно через пятнадцать минут…

Маша сильно сжала веки, чтобы удержать слезы, переполнившие ее глаза. И снова увидела лежащего на земле Славика, услышала его последние слова.

Начался опрос свидетелей. Первым давал показания инспектор ГИБДД, прибывший на место происшествия. Инспектор подробно рассказал о состоянии дорожного покрытия, о расстоянии до стены ближайшего дома, о том, что наезд произошел в условиях ограниченной видимости и у обвиняемого не было возможности вовремя затормозить, хотя он двигался с разрешенной скоростью.

– С какой скоростью двигался автомобиль «Мазерати»? – спросил Сергей.

– Не более двадцати километров, – поспешил ответить за свидетеля адвокат Артема Кущенко. – В материалах дела это зафиксировано, и если бы вы ознакомились с ними…

– Я не к вам обращаюсь, – оборвал его Сергей. И повернулся к инспектору: – Ответьте на мой вопрос. И не забывайте, что вы говорите под присягой.

– Возражаю! – выкрикнул адвокат обвиняемого, вскакивая со стула. – Это давление на свидетеля.

– Потерпевший, – обратился к Стихареву судья, – предупреждаю: в судебном заседании только я могу напоминать кому-то о его обязанностях.

– Простите, больше не повторится, – произнес Сергей. – Свидетель является сотрудником полиции, а потому я не сомневаюсь в его честности.

– Заявляю протест! – снова закричал адвокат. – Это прямое оскорбление свидетеля. Оскорбление его человеческого достоинства и служебного.

Судья Солодкин задумался.

А Сергей повернулся к адвокату обвиняемого.

– В судебном заседании судья сам решает подобные вопросы.

– Да, – сказал Солодкин и опять задумался. А после паузы обронил: – Протест отклоняется.

Судья посмотрел на прокурора. А прокурор глянул за окно.

Инспектор помялся и признался:

– О скорости мне известно со слов свидетелей.

– У свидетелей были приборы, определяющие скорость автомобиля?

Свидетель пожал плечами.

– Не знаю.

– Какова была длина тормозного пути?

– Следов торможения на асфальте не было. Дело в том, что мальчик выскочил под колеса неожиданно.