Фройляйн Штирлиц

Поскольку ничего не происходило, то я опять улеглась на диване спать. Одеяла не было. Подушки тоже. Было очень неудобно, но я всё равно заснула. Очень уж я устала и переволновалась за этот день. Подумать только, встретиться и говорить с самим Гитлером! Да ещё и остаться в живых после этого. Фантастика.

Проснулась я вновь от звука поворачивающегося в замке ключа. Опять Гитлер припёрся. Судя по его усталому виду, он так и не ложился спать этой ночью. Гитлер быстро провёл среди меня краткую политинформацию. Оказывается, товарищу Сталину крайне не понравились манёвры немецких диверсантов в советском тылу. И Гитлер имел с ним ещё одну весьма содержательную беседу. Но так как активные боевые действия так и не начались, то можно было надеяться, что и в будущем они не начнутся.

А пока Гитлер сказал, что ко мне будут приставлены две подружки. Они помогут мне с различными бытовыми вопросами. Общаться с окружающими я могу исключительно через них. Даже если мне понадобится узнать, который сейчас час, то должна я спрашивать это именно у них, а не у кого-нибудь ещё. Сказав это, Гитлер удалился. Спать, наверное, пошёл. Он тоже устал.

Моими подружками оказались две взрослые женщины. Одной было где-то под сорок, а второй заметно меньше тридцати. Обе одеты в эсесовские мундиры. Званий я ихних не понимаю совсем, но так как младшая обращалась к старшей очень почтительно, я сделала вывод о том, что старшая обладает существенно более высоким воинским званием.

Женщины принесли мне, наконец-то, нормальную одежду. Платье, бельё и чулки. Да уж, бельё. Я как эти чудовищные трусы увидела, так чуть не упала. Да как они вообще тут ещё с таким нижним бельём не вымерли-то? Как они тут размножаются? По-моему, любой парень, который увидит на девчонке ТАКОЕ бельё, тут же убежит со скоростью обиженного Электроника. ТАКОЕ носить нельзя. Но я всё равно надела это. Соблазнять я ведь и не собиралась никого, а ничего другого не было.

В одиночестве меня не оставляли вообще ни на секунду. Одна из моих надзирательниц постоянно находилась в комнате со мной. Периодически они менялись. Причём даже когда мне нужно было воспользоваться парашей, надзирательница не выходила. И даже не отворачивалась. Очень, знаете ли, неприятное ощущение. Это ещё если не вспоминать о том, что сверху за мной тоже постоянно наблюдает кто-то. Хорошо хоть, не Петька. Там также в качестве дежурной обещали держать нашего сотрудника женского пола.

Тут хочу уточнить кое-что. Про дежурную над моей головой я сказала, что она "наша" не в том смысле, что советская, а в том, что и она и я работаем в одной организации. Вы, конечно, уже догадались в какой. Да, я теперь работаю. Мне даже зарплату платить обещали. Правда, поскольку тут мне советские деньги не нужны совершенно, то получать моё жалование внештатного агента КГБ будет папа. Петька, кстати, тоже в КГБ теперь работает.

Что там, в Петькином мире, происходит, я доподлинно не знаю, конечно. Но, судя по дошедшим до меня обрывкам сведений, там действительно всё страшно засекретили, как я и предполагала. Того сумасшедшего физика, который придумал Теорию Окна, срочно разыскали, извинились и назначили научным руководителем группы по изучению феномена. А мой Петька теперь пытается повторить свою программу и построить ещё одну хреновину, способную открывать окна в прошлое.

Повторять приходится, потому что воспользоваться уже готовой нельзя. Она постоянно работает, поддерживая связь со мной. Что произойдёт в случае, если её всё же выключить, не берётся предсказать ни Петька, ни автор теории. Возможно, меня выкинет обратно в мой мир. А возможно и не выкинет, и тогда мне тут быстро станет очень грустно. И ждёт меня подвал и продолжительные беседы, во время которых я расскажу своим собеседникам всё, что только знаю о будущем. И то, что забыла, тоже расскажу, так как очень захочу вспомнить.

Но пока у меня над головой открытое окно, подвал мне не страшен. Если местные фашисты начнут предпринимать какие-то шаги в таком направлении, то меня просто убьют через окно. Обещали сделать это быстро и не больно. Для этой цели у дежурного над моей головой есть две специальные газовые гранаты. А потом подобная граната (или другая, не важно) прилетит и Гитлеру. Потому что Петька утверждает, что если меня убить, то с высокой вероятностью управление окном будет восстановлено. То есть его опять можно будет двигать в пространстве. Конечно, передвигается оно медленно, но, в конце концов, Гитлера где-нибудь, да найдут. Очень, знаете, тяжело спрятаться главе государства от невидимого объекта, для которого любые стены помехой не являются.

И Гитлер о таком варианте развития событий осведомлён. Мне скинули сюда бумагу, подписанную лично председателем КГБ, товарищем Путиным. И в ней на двух языках (по-русски и по-немецки) было написано, что ответственность за жизнь и здоровье внештатного сотрудника КГБ СССР Натальи Никоновой возлагается лично на Адольфа Гитлера. И в случае моей гибели по любой причине, тому следует ожидать некоего неприятного сюрприза. Например, противотанковую гранату в тарелку во время обеда. Даже пробный запуск гранаты провели в присутствии Гитлера. Петька мне сюда учебную гранату швырнул.

Петька швырял, так как никто, кроме него, сделать такое не в силах. Сунуть руку в окно может он один. Мне кажется, это наши считалки не пускают никого. Вернее, моя. Петька-то в свою Соньку новых пользователей завёл, а вот в мою "Белку" не может. Это только я могу. А "Белка" кроме меня и Петьки никого не знает. И заменить считалки другими не получится. Для этого придётся окно закрывать, а делать этого нельзя никак. Открыть его снова не удастся. Ведь Петькина хреновина может открывать окна только в прошлое собственного мира. А после моего вмешательством в местные дела, этот мир уже не является прошлым моего старого мира. Там по-прежнему в учебниках истории записано, что Великая Отечественная Война была и началась она 22 июня. Петька специально проверял.

Так вот и получилось, что у нас с Гитлером вроде как пат случился. Я не могу отсюда вернуться обратно домой. А пока я тут, наши не могут никак насвинить фашистам. Потому что иначе меня здесь запросто расстреляют. Но и фашисты мне ничего сделать не могут. Вариант получить гранату в суповую миску Гитлеру совершенно не нравится. Защититься ведь от этого он никак не может.

А ещё я категорически отказалась помогать фашистам какой-либо информацией технического или исторического характера. Вернее, не так. Помогать я согласилась, но при условии, что вся информация из будущего обязательно будет передаваться и в СССР. Конечно, идеальным вариантом было бы помогать только нашим, но кто же меня отпустит-то? Гитлер не дурак, выпускать меня. Понимает, что если я сбегу от него в СССР, то очень скоро отставание всего мира от СССР в науке и технике станет непреодолимым.

Поэтому вчера, 24 июня, в Москву вылетел министр иностранных дел Германии Риббентроп, договариваться о личной встрече товарища Сталина с Гитлером. В качестве дополнительных аргументов, ему передали из будущего цветные копии страниц какой-то пока ещё не опубликованной, но уже написанной рукописи самого товарища Сталина. Нашли где-то в архивах. Ну, а сегодня Гитлер неожиданно пригласил меня пообедать вместе с ним. Мне, правда, совершенно не улыбалось сидеть с ним за одним столом, но отказаться я, понятно, не могла.

А моих тёток на обед не позвали. Они проводили меня, а сами так и остались сидеть на стульчиках в соседней комнате. Кроме Гитлера и меня, в обеде участвовал ещё и Гиммлер. Я его сразу узнала. В учебнике истории портрет видела. А больше-то я, пожалуй, никого из фашистской верхушки и не знаю в лицо. Разве что, Геринга смогу опознать. Но его не по лицу, а по… другой части организма, которая у него весьма широкая. Ах, да. Еще Геббельса узнаю. А больше никого.

Ну, пообедала я с ними. В принципе, ничего страшного. Не стошнило. К свастикам на каждом шагу я потихоньку привыкаю. Уже почти не тянет плевать в них. И эсесовцев меньше стала бояться. А чего? Штирлиц вон, сколько времени с этими упырями жил. Даже сам эсесовцем был.