Взрослая девочка

Жюльен нашел телефонную будку и позвонил Мари. Потом — охраннику в офисе Фирмы. Потом — консьержу в своем подъезде. Потом — Элен, чей телефон он взял на случай осложнений с полицией после того, как спас Одри от посяганий Тутти. Но Одри нигде не появлялась.

Жюльен вышел из телефонной будки и начал методично, одно за другим, прочесывать помещения вокзала.

Ни рядом с камерой хранения, ни у касс, ни под расписанием Одри не было. Не сидела она в кафе. Не ходила по перрону. Жюль просто не знал, где ее искать еще.

Он растерянно вышел на площадь перед вокзалом. Неожиданно в толпе мелькнула белая кофточка — такая же, как была сегодня днем на Одри. Жюль развернулся и побежал, лавируя между прохожими:

— Одри! Одри! Милая, постой!

Но девушка продолжала шагать. Каштановая грива развевалась по ветру, играя на солнце рыжеватыми бликами, словно махала хвостом быстрая белка.

— Постой, прошу тебя, подожди! — Жюль нагнал девушку и схватил ее за руку.

Миловидное личико повернулось к нему, сверкнула кокетливая улыбка.

— Ой, простите, мадмуазель… Извините, я обознался. — Жюльен попятился. На его лице проступило отчаяние.

Он поспешил смешаться с толпой, пребывая в полной растерянности. Что делать? Где ее искать? Жюльен принялся озираться по сторонам.

Он заметил, что такая же кофточка мелькнула у входа в магазин, кинулся было туда, но потом посмотрел на вывеску и остановился. Вряд ли Одри могла зайти в такой момент в магазин сантехники. Трудно представить, что, убегая от разбитой любви, человек возьмет с собой в дорогу новое биде.

Вокзальный шум и гвалт обескуражили Одри. Она была полна решимости уехать, но абсолютно не представляла, куда. Тут она вспомнила, что новые знакомые в Ницце оставили ей кучу адресов и телефонов. Что, если позвонить Эвелин Маршаль в Марсель?

Она может погостить немного у Маршалей, а потом сесть на красивый белый теплоход и уплыть куда угодно… В гости к кому-то еще. Или просто в теплые страны. Что будет дальше, думать не хотелось.

Одри разыскала телефонную будку, открыла записную книжку и набрала номер Маршалей.

— Эви? Привет, это Одри Дюшансе.

Эвелин обрадовалась. Эвелин подтвердила, что с нетерпением ждет Одри в гости. Одри вздохнула с облегчением — теперь она знала, куда едет.

Она оставила сумку в камере хранения и разыскала расписание поездов. После этого направилась к кассам и купила билет на ближайший поезд до Марселя. До него оставалось еще несколько часов. Но ничего. Она подождет.

Одри решила скоротать время в ближайшем книжном магазине. Она надеялась, что хорошая книга хотя бы немного скрасит ее тяжкие раздумья в пути.

Она нашла отдел поэзии и потянула с полки томик Шарля Бодлера. Перелистывая страницы и пробегая взглядом по знакомым строчкам, она с трудом сдержала слезы. Нет, слова о любви слишком больно ранят ее. Никакой любви. Отныне — никакой любви.

Слишком больно, слишком страшно, несправедливо и жестоко… Никогда она не простит Жюльену этого предательства. Никогда больше не впустит его в свое сердце. Даже имя его забудет. И вряд ли сумеет полюбить кого-то еще раз…

Одри заметила, что всхлипывает так громко, что на нее оборачиваются. Она прошла в другой отдел. Пусть время в пути скрасит классика французской прозы.

Стендаль. Она всегда любила «Красное и черное»… Почему бы не перечитать? Одри открыла книгу наугад и чуть не вскрикнула. Как она могла забыть, что главного героя романа зовут Жюльен? Нет, теперь она еще не скоро сможет слышать это имя без муки сердечной.

Любая книга, которую брала в руки Одри, говорила о любви, ревности, измене. Даже детский комикс повествовал о сердечной привязанности друг к другу двух бульдожек.

А ведь я не могу уехать надолго, напомнила себе Одри, выходя из книжного магазина с пустыми руками. Что будет с моими собаками и котом? Не могу же я оставить моих любимцев. Придется вернуться, хотя бы для того, чтобы перевезти их на новое место.

И дом… Она успела полюбить этот дом. Теперь ей было жалко его оставлять.

Одри помнила, как жила там давным-давно с мамой Софи. Как любила сидеть на маленьком стульчике в маминой мастерской, наблюдая, как та работает. Ей сейчас очень не хватало мамы, в чем было больно признаться себе самой. Она вспомнила, что ей было немного страшно возвращаться в их старый дом годы спустя. Не хотелось оказаться в плену воспоминаний.

Но после того как сделали ремонт, дом очень изменился. Он вновь ожил и засверкал новыми красками. Ей было уютно там с ее животными и совершенно не хотелось терять это пристанище.

Одри мечтала о том, как они поселятся там вместе с Жюльеном, рабочие даже начали переоборудовать одну из комнат под его рабочий кабинет. А еще одна комната — просторная, светлая, в которой сейчас спальня для гостей, — со временем должна была превратиться в детскую. Они собирались жить то в ее доме, то в его лионской квартире…

Стоп. Никаких больше мыслей о Жюльене.

Сейчас она возьмет тайм-аут. Неделю погостит у Эвелин, немного придет в себя. Но потом придется возвращаться домой. Отвечать на вопросы Мари, объясняться с Жюльеном. Может быть, потом она уедет навсегда. Но это будет потом. Как все это тяжело! Думать об этом не хотелось.

Одри побродила еще немного, скользя равнодушным взглядом по витринам магазинов, посидела в кафе, глотая кофе и не чувствуя его вкуса. Теперь ей был знаком только один вкус — вкус слез.

Наконец, посмотрев на часы, она решила, что пора возвращаться на вокзал. Марсельский поезд наверняка скоро подадут на перрон.

Жюльен многократно обошел весь вокзал и его окрестности. И начал терять надежду. Каждые пятнадцать минут он перезванивал Одри домой, но Мари и Паскаль по очереди отвечали одно: «Нет, мсье. Увы, мсье. Не возвращалась. Не звонила».

Он решил совершить последний обход и ехать на виллу, ждать Одри там. Итак, посмотрим еще раз. В камере хранения. В зале ожидания. У касс. У телефонных автоматов. В кафе. У расписания поездов.

— Уважаемые пассажиры! До отправления поезда «Париж-Марсель» осталось пять минут. Желаем вам счастливого пути.

Приятный голос женщины-диктора заставил Жюльена вздрогнуть, остановиться и хлопнуть себя по лбу. Марсель! Как он сразу об этом не подумал…

Он вспомнил улыбающиеся лица Эвелин, Жерара и мсье Маршаля. И приглашения приезжать в гости в любой момент…

Жюльен со всех ног бросился к нужной платформе и побежал вдоль состава, заглядывая в каждый вагон, ища взглядом белую кофточку, расталкивая провожающих и едва успевая извиняться перед теми, кого нечаянно пихнул.

Одри нашла нужный вагон, прошла в купе и села у окна. Ну вот и все. Пять минут — и перрон поплывет, сначала медленно, затем быстрее, пока не пропадет из виду и его не сменят бешено несущиеся назад, в Париж, деревья.

Прощай, Жюльен. Прощай, любовь.

Одри наблюдала, как люди на платформе обнимались, прощались. Кто-то плакал перед расставанием, кто-то сиял в радостном предчувствии дороги и новых впечатлений. Вот молодая пара обнимается, целуется и никак не может расстаться. Вот девочка с куклой теребит маму за руку и спрашивает, скоро ли тетя Люд-вин приедет к ним опять. Вот Жюльен пробежал мимо окна с растрепанными волосами и бледным лицом.

Что? Жюльен?!

Жюль метался по перрону, чувствуя, что времени найти Одри у него остается все меньше и меньше. Он промчался мимо очередного вагона, но что-то заставило его обернуться и посмотреть внимательнее.

Так и есть. За одним из стекол сидела заплаканная Одри и с отрешенным видом глядела прямо на него.

Никакой белой кофточки на ней не было. Одри была в голубом платье. Как он не сообразил, что она заезжала домой и успела переодеться?

Жюльен вернулся и устремился в двери нужного вагона.

— Молодой человек, вы — пассажир или провожающий? — попыталась остановить его миловидная барышня-проводница. — Поезд отправляется.