Генри Лонгфелло. Песнь о Гайавате. Уолт Уитмен. Стихотворения и поэмы. Эмили Дикинсон. Стихотворения.

Письмена

«Посмотри, как быстро в жизни Все забвенье поглощает! Блекнут славные преданья, Блекнут подвиги героев; Гибнут знанья и искусство Мудрых Мидов и Вэбинов, Гибнут дивные виденья, Грезы вещих Джосакидов! Память о великих людях Умирает вместе с ними; Мудрость наших дней исчезнет, Не достигнет до потомства, К поколеньям, что сокрыты В тьме таинственной, великой Дней безгласных, дней грядущих. На гробницах наших предков Нет ни знаков, ни рисунков. Кто в могилах, — мы не знаем, Знаем только — наши предки; Но какой их род иль племя, Но какой их древний тотем — Бобр, Орел, Медведь, — не знаем; Знаем только: «это предки». При свиданье — с глазу на глаз Мы ведем свои беседы; Но, расставшись, мы вверяем Наши тайны тем, которых Посылаем мы друг к другу; А посланники нередко Искажают наши вести Иль другим их открывают». Так сказал себе однажды Гайавата, размышляя О родном своем народе И бродя в лесу пустынном. Из мешка он вынул краски, Всех цветов он вынул краски И на гладкой на бересте Много сделал тайных знаков, Дивных и фигур и знаков; Все они изображали Наши мысли, наши речи. Гитчи Манито могучий Как яйцо был нарисован; Выдающиеся точки На яйце обозначали Все четыре ветра неба. «Вездесущ Владыка Жизни» — Вот что значил этот символ. Гитчи Манито могучий, Властелин всех Духов Злобы, Был представлен на рисунке, Как великий змей, Кинэбик. «Пресмыкается Дух Злобы, Но лукав и изворотлив» — Вот что значит этот символ. Белый круг был знаком жизни, Черный круг был знаком смерти; Дальше шли изображенья Неба, звезд, луны и солнца, Вод, лесов, и горных высей, И всего, что населяет Землю вместе с человеком. Для земли нарисовал он Краской линию прямую, Для небес — дугу над нею, Для восхода — точку слева, Для заката — точку справа, А для полдня — на вершине. Все пространство под дугою Белый день обозначало, Звезды в центре — время ночи, А волнистые полоски — Тучи, дождь и непогоду. След, направленный к вигваму, Был эмблемой приглашенья, Знаком дружеского пира; Окровавленные руки, Грозно поднятые кверху, — Знаком гнева и угрозы. Кончив труд свой, Гайавата Показал его народу, Разъяснил его значенье И промолвил: «Посмотрите! На могилах ваших предков Нет ни символов, ни знаков. Так пойдите, нарисуйте Каждый — свой домашний символ, Древний прадедовский тотем, Чтоб грядущим поколеньям Можно было различать их». И на столбиках могильных Все тогда нарисовали Каждый — свой фамильный тотем, Каждый — свой домашний символ: Журавля, Бобра, Медведя, Черепаху иль Оленя. Это было указаньем, Что под столбиком могильным Погребен начальник рода. А пророки, Джосакиды [76], Заклинатели, Вэбины, И врачи недугов, Миды [77], Начертали на бересте И на коже много страшных, Много ярких, разноцветных И таинственных рисунков Для своих волшебных гимнов: Каждый был с глубоким смыслом, Каждый символом был песни. Вот Великий Дух, Создатель, Озаряет светом небо; Вот Великий Змей, Кинэбик, Приподняв кровавый гребень, Извиваясь, смотрит в небо; Вот журавль, орел и филин Рядом с вещим пеликаном; Вот идущие по небу Обезглавленные люди И пронзенные стрелами Трупы воинов могучих; Вот поднявшиеся грозно Руки смерти в пятнах крови, И могилы, и герои, Захватившие в объятья Небеса и землю разом! Таковы рисунки были На коре и ланьей коже; Песни битвы и охоты, Песни Мидов и Вэбинов — Все имело свой рисунок! Каждый был с глубоким смыслом, Каждый символом был песни. Песнь любви, которой чары Всех врачебных средств сильнее, И сильнее заклинаний, И опасней всякой битвы, Не была забыта тоже. Вот как в символах и знаках Песнь любви изображалась: Нарисован очень ярко Человек багряной краской — Музыкант, любовник пылкий. Смысл таков: «Я обладаю Дивной властью надо всеми!» Дальше — он поет, играя На волшебном барабане, Что должно сказать: «Внемли мне! Это мой ты слышишь голос!» Дальше — эта же фигура, Но под кровлею вигвама. Смысл таков: «Я буду с милой. Нет преград для пылкой страсти!» Дальше — женщина с мужчиной, Стоя рядом, крепко сжали Руки с нежностью друг другу. «Все твое я вижу сердце И румянец твой стыдливый!» — Вот что значил символ этот. Дальше — девушка средь моря, На клочке земли, средь моря; Песня этого рисунка Такова: «Пусть ты далеко! Пусть нас море разделяет! Но любви моей и страсти Над тобой всесильны чары!» Дальше — юноша влюбленный К спящей девушке склонился И, склонившись, тихо шепчет, Говорит: «Хоть ты далеко, В царстве Сна, в стране Молчанья, Но любви ты слышишь голос!» А последняя фигура — Сердце в самой середине Заколдованного круга. «Вся душа твоя и сердце Предо мной теперь открыты!» — Вот что значил символ этот. Так, в своих заботах мудрых О народе, Гайавата Научил его искусству И письма и рисованья На бересте глянцевитой, На оленьей белой коже И на столбиках могильных. вернуться

76

Джосакиды— пророки.

вернуться

77

Миды— врачи.