Рабы

Сафар-Гулам нахмурился и переглянулся с Юлдашевым. Но Хамдам прервал слова Кутбийи новым взрывом рукоплесканий и ликующих выкриков. Кутбийа продолжала:

— Спасибо вам, кто выявил преступления Хасана Эргаша. И Кутбийа любезно кивнула головой Шашмакулу. Она пошла к Хамдаму, благодарно пожала ему руку и села рядом с ним.

Тогда поднялась Фатима.

— Этого не может быть! Хасан не преступник. Его не исключат из комсомола, потому что…

Шашмакул прервал ее.

— Вопрос решен. Собрание закрыто. Собрание закрыто! — крикнул Шашмакул.

И хотя председатель еще не объявил собрание закрытым, колхозники поднялись с шумом, возбужденно заговорив и заспорив.

Но в этот момент громко и радостно крикнула Мухаббат:

— Стойте! Собрание не закончено. Приехал Кулмурад. Кулмурад-ака, вот он! Приехал!

Все остановились. Те, которые вышли, поспешили вернуться.

19

Четыре всадника спешились возле чайханы.

Один из них Кулмурад, другой — районный следователь,

и

с ними — два вооруженных милиционера.

Кутбийа, увидев милиционеров, прижавшись к Хамдаму, шепнула радостно:

— Видно, его отсюда прямо в тюрьму отведут!

— Конечно, — и добавил громко, чтобы слышали

и

другие: — Советская власть не допустит, чтоб преступник, прикрываясь комсомольским билетом, продолжал свои преступления.

Услышав эти слова, Фатима откликнулась:

— Не может того быть, чтоб Хасан оказался преступником! Кутбийа, осмелев, крикнула ей:

— После него очередь за тобой. Туда же! Приход Кулмурада прервал этот спор.

Положив на стол сумки и портфели, Кулмурад

и

следователь поздоровались.

Шашмакул протиснулся к Кулмураду.

— Товарищ! Я хочу вас спросить как представителя политотдела. У меня чрезвычайный вопрос.

— Пожалуйста.

— Можно ли в наше время допустить пребывание кулака в колхозе?

— Ни теперь, ни при организации колхоза.

— А у нас в колхозе еще есть один кулак.

— Да. Есть. Но только не один, — ответил Кулмурад, раскрывая портфель и доставая оттуда бумаги. — Если б в вашем колхозе не было кулаков или остатков кулачества, не было бы

и

стольких преступлений. Одна из важнейших задач политотдела выявить этих кулаков и укрепить колхоз как в политическом, так

и

в организационном и хозяйственном отношениях.

— Сейчас здесь, на этом собрании, есть кулак, прикрывшийся именем колхозника.

— Кто ж это такой? — удивился Кулмурад, подняв голову от своих бумаг.

— Вон тот человек с густой бородой, толстым животом и в шелковом халате.

Кулмурад удивился еще больше.

— Но ты же показываешь на Садыка!

— Он и есть! — гордо подбоченился Шашмакул. Садык побледнел. Руки его задрожали. Хамдам-форма шепнул Кутбийе:

— Еще один покатился.

— А он коммунист?

— Хоть и не коммунист, а работает с ними заодно, всей душой. Это он своей работой спас посев Хасана. Если б не он, преступление Хасана было б видней и наказание строже.

Кулмурад, услышав Шашмакула, улыбнулся. Вынул портсигар и закурил.

— Я Садыка знаю. Когда я работал неподалеку от вашего колхоза, я видел, как Садык-ака применял советы агротехников, как он их понимал, как ими интересовался.

— Когда он вступил в колхоз, он ходил оборванцем, чтоб скрыть свои богатства, а теперь почувствовал себя в безопасности и нарядился в шелка. Дом у него полным-полон. Поэтому я и считаю, что надо его… Я, как коммунист, понимаешь?

Кулмурад перебил Шашмакула:

— Довольно болтовни. Может быть, партбилет у тебя и есть, но с тех пор, как ты его получил, ты, вижу, ничему не научился.

— Это почему ж такое?

— Если б ты был коммунистом, ты знал бы разъяснение нашей партии о том, как надо работать на селе и как распознавать кулаков.

— Я знаю это указание партии.

— А почему ж ты кулака определяешь по плакату — чтоб борода у него была густая да пузо толстое? А ты лучше на деле людей посмотри, на их работу.

Шашмакул был озадачен.

— Так, по-твоему, Садык — не кулак?

— Конечно, нет. А какие у тебя доказательства?

— А те, что у него имущества больше, чем у кулака.

— А откуда у него?

— Не знаю. Наверное, из колхоза.

— Вот в том-то твоя ошибка, что заработанное честным трудом в колхозе ты приводишь как доказательство кулацких признаков. Ты разве забыл указание партии сделать колхозы большевистскими, колхозников зажиточными? Колхозники должны гордиться тем, что, вступив в колхоз бедняками, они теперь стали зажиточными, надевают после работы шелковые халаты. Животы их не сохнут от голодухи, и сами они гордо глядят на мир, превращенный колхозным трудом в цветущий сад. И Садык это понимает и гордится своим достатком, потому что достаток этот не украден, а заработан честным трудом. Вот пойми это. И точка. А теперь у нас есть другие дела, и не мешай нам.

Юлдашев дал слово Кулмураду.

Кулмурад напомнил колхозникам об их больших успехах в этом году и обратил их внимание на то, что чем крупнее успехи колхоза, тем яростнее сопротивление кулачества, тем неистовее злоба классовых врагов.

— За примерами не надо далеко ходить. Они у вас на глазах, у вас в колхозе. Политотдел немало поработал над тем, чтобы, поймав кончик нитки, постепенно распутать и весь клубок.

Шашмакул гордо крикнул:

— Сведения, данные мной, в конце концов оказались правильными!

Но Кулмурад даже не посмотрел в его сторону.

— Семена были подменены гнилыми. Сеялка испорчена. Культиватор украден в разгар работы, канал разрушен перед самым поливом и так далее.

Кулмурад остановился, чтобы глотнуть холодного чая. Шашмакул воспользовался этим мгновением:

— И виновник этих преступлений Хасан Эргаш. Мы сегодня его исключили и отдали под суд.

Кулмурад ответил:

— Мы тоже заподозрили Хасана Эргаша. Не во всех преступлениях, а в некоторых из них. Сеялка, культиватор…

Хамдам подтолкнул локтем Кутбийю:

— Слышишь? Он подтверждает, Хасан виноват.

— Но мы искали преступников тщательно и выяснили такое обстоятельство: ночью пропал культиватор и в тот же день вода прорвала вредительски прорытую канаву. Когда все бригадиры кинулись на ремонт канала, один человек пошел в село и на стекле одного дома написал: «Канал испорчен, культиватор пропал». Хозяин сперва не придал значения этой надписи, потому что около своего дома он никого не встретил, кроме человека, которому вполне доверял.

Хамдам побледнел, но, услышав последние слова, облегченно вздохнул.

— Однажды хозяин дома увидел того же человека, занятого разговором с женщиной. Разговор шел о культиваторе, сеялке, обо всех остальных вредительских актах. Тогда хозяин дома нашел связь между этим разговором и надписью на стекле.

Сердце Хамдама готово было лопнуть. Но Кулмурад добавил:

— Однако этих фактов для политотдела было недостаточно, — нам нужны были свидетели или документы.

Шашмакул опять крикнул:

— Я же указал вам на ряд свидетелей, которые доказали вину Хасана!

— Подожди. Я сейчас перейду к твоим свидетелям. Пока мы искали вещественные доказательства, мы считали Хасана виновным.

— Так я и считаю Хасана виновным! — удивленно проговорил Шашмакул.

Хамдам радостно и облегченно вздохнул. Кулмурад продолжал: