Страница 8 из 41
— Пик-пик-пик. Пи-пи-пик, — тихо неслось над тайгой. Под монотонное насвистывание птицы уставшие ребята заснули крепким сном.
Утром они проснулись от верещания белок. Прямо над ними на сухой сосне дрались два рыжих зверька. Они злобно стрекотали и, схватываясь, мелко щелкали зубами. Вниз летели сухие коринки и легкие клочки рыжего пуха. Прыгая среди веток, белки увлеклись боем и не заметили проснувшихся ребят.
— Из-за места дерутся, — определил Тимка. — У них так заведено.
Белки, услышав голоса ребят, разбежались. Большая юркнула в дупло, а поменьше, общипанная, взвилась на голую макушку сосны и там притаилась.
Ребята собрали вещи и снова поднялись на тропу. Здесь Тимка заметил следы медведей. Он пошел первым. Шли осторожно. На узкой тропе встретиться с медведем — верная смерть. Бежать некуда: слева — скала, справа — ущелье. Прошагали с полкилометра, прислушиваясь к каждому звуку. И вдруг увидели медведей. В глубине ущелья, стоя в реке, звери что-то вылавливали. Двигали челюстями, по-видимому, громко чавкали. Самый большой медведь стоял далеко впереди, держался лапой за камень, наклоняясь к воде, и другой лапой пытался схватить проплывающую мимо рыбу.
— Давай пуганем его, — предложил Петька.
— Давай!
Тимка, Таня и Петька отворотили от скалы большой камень и стали подкатывать его к краю ущелья.
— Ребята, не надо! — умолял Шурка. — В клочья он нас разорвет. Не испугается, ей богу!
— Испугается, — спокойно сказал Тимка, любой зверь на его месте запросто струсил бы.
Тяжелый камень летел вниз, не задевая уступов. Он развил бешеную скорость и, ударившись, разлетелся на мелкие куски. Пушечный гул потряс скалы. От страха медведь сорвался в воду, подняв тысячи брызг. Ушел с головой, а через секунду вылетел на противоположный берег, рявкнул и бросился к лесу, увлекая за собой остальных медведей. Таня заливисто смеялась.
— Так тебе, косолапый, и надо.
Понемногу тропа стала отходить от реки, а потом круто повернула и пошла по гребню хребта. Потянуло холодком. Тимка радостно сказал:
— К Байкалу подходим.
Начался длинный спуск. Распадок, заросший яркими цветами кипрея, тянулся бесконечно, как коридор. Но вот до слуха стали доноситься гул и отрывистые гудки паровозов. Петька остановился — поперек тропы на кустах лежала длинная жердь. На середине жерди висела дощечка с надписью: «Стоп! Запретная зона».
Ребята проскочили под дощечкой, с разбегу взлетели на каменистый взлобок и остановились удивленные. Горы, словно обрезанные острым ножом, кончались. Петька, Таня, Тимка и Шурка стояли на самом краю обрыва. Внизу плескались волны Байкала. Таня думала, что волны ударяют в хребет, потому что он слегка дрожал. Она легла на живот и посмотрела вниз. И опять удивилась. Волны до хребта не доставали. Там далеко-далеко внизу, между водой и скалами, тянулись по берегу блестящие рельсы.
— Тимка, там, внизу, дорога.
— Я знаю. Она идет вокруг Байкала, а потом в Монголию и в Китай. Сейчас спустимся и по ней до Тунки дойдем.
Спуск был тяжелым. Чтобы не улететь вниз, упирались ногами, волоча за собой кучи щебня, падали на живот, судорожно цепляясь пальцами за острые края трещин. Но едва спустились к рельсам, как грозный голос из-за кустов приказал:
— Стой! Стрелять буду!
Услышали лязг затвора. Кусты заколыхались, и оттуда вышел высокий худой мужчина в черной шинели с полевым биноклем на груди.
— Кто такие? Почему в зону вошли?
— Дядя, — плаксивым голосом сказала Таня, — мы в деревню Тунку идем. Там тетя Шуркина живет.
— Не разговаривать! Кладите на землю шмутки! Теперь отойдите!
Мужчина присел на корточки, быстро осмотрел мешки и сумку. Не нашел ничего подозрительного. Встал.
— Знаете, сколько вашего брата с поездов снимают? А отговорка у всех одна — то к тете едут, то к дяде. — Он тяжело вздохнул: — Эх, война, война! — и достал кисет, прислонил карабин к дереву, стал сворачивать папиросу, высек кресалом искру, закурил:
— По весне мой напарник вот на этом же спуске диверсанта поймал. Вернее не поймал, а нашел. Дохлый тот был. Лежал скрюченный, радиопередатчик под ним. На ящичке Змей Горыныч нарисован.
— Змей Горыныч? — переспросил Петька.
— Да. Любят фашисты всякую нечисть рисовать на приборах.
— Дядя, а кто шпиона убил?
— Непонятно. Говорят, будто его руками задушили. Видать, свои же, а сами скрылись. Тайга большая. А нам теперь велено всех останавливать и проверять. Вдруг динамит несут…
По горам разнесся звук железнодорожного рожка, тарахтение мотора. Обходчик взял карабин на плечо. Из-под ладони посмотрел вдаль:
— Дрезина идет. Попрошу, чтоб вас довезли до Тунки, а то через туннели вас не пропустят, по тайге обойти не сможете, проходы в скалах теперь завалены.
Обходчик, встав на рельс, поднял вверх красный флажок. Дрезина сбавила ход. Пограничники, сидевшие на ней, потянули за какие-то высокие рукоятки, завизжали тормоза.
— Что случилось? — спросил офицер.
— Товарищ майор, возьмите ребятишек до Тунки. Пешком они до ночи не дойдут.
Офицер, нахмурясь, осмотрел худеньких странников и скомандовал:
— Садись!
Таня с Шуркой сели впереди, поставив ноги на железную подножку. Петька с Тимкой устроились рядом с офицерами.
— Трогай! — приказал майор. Солдат опустил какой-то рычажок. Двигатель взревел сразу, и дрезина, набрав скорость, понеслась по блестевшим рельсам.
Гудел мотор. С невероятной быстротой летели под дрезину шпалы, сливаясь в одну серую лепту. Не сбавляя хода, дрезина влетела в туннель. Сразу наступила темнота, и Таня испугалась. Шурка, по-видимому, тоже струсил, потому что крепче сжал Танину руку. Через несколько секунд далеко впереди замаячило полукруглое отверстие — выход из туннеля. Дрезина вылетела на солнечный свет. Справа мелькнул часовой с винтовкой, слева заблестели байкальские волны.
— Довезем только до разъезда, — прокричал майор, — там через лесок прошмыгнете, и Тунка будет.
— Прошмыгнем! — радостно воскликнул Шурка.
Дрезина остановилась у столбика с цифрой 360. Ребята попрощались с пограничниками, спустились с насыпи, и солдат сразу же включил мотор на полный ход. Таня посмотрела на уходящую дрезину и шепотом спросила:
— Мальчишки, а шпион, которого мертвым нашли, наверно, из группы Мулекова?
— Не наверно, а точно. Я сразу понял, — сказал Шурка.
— С чего это ты понял?
— А с того, что обходчик русским языком сказал: «На рации Змей Горыныч нарисован». И у Мулекова на рации, я помню, такой же Горыныч был.
Тимка с тревогой посмотрел на Петьку.
— Может, и мулековский — черт его знает, — неуверенно ответил Петька. — Только зачем диверсанты убили своего же — непонятно.
Глава 5
Поселок Тунка расположился в широком ущелье. Старые домики, словно серые воробышки, прижались к сыпучей горе. Ребята спрятались за глыбами песчаника и пристально всматривались, нет ли там чего подозрительного. Но поселок, заросший крапивой, как будто спал мертвым сном. Не лаяли собаки, не кудахтали куры, не дымили печные трубы.
Ребята осторожно вышли из укрытия и, оглядываясь по сторонам, пошли через брошенный поселок к одинокой скале. За ней, как говорил дед Игнат, стояла его избушка. У многих домиков двери и окна были забиты досками. Кое-где на дверях висели замки, давно заржавевшие от дождей.
У избушки с маленькими окнами торчала в двери берестяная записка. Подошли, прочитали: «Папка, приедешь с фронта, найди нас с Вовкой. Мамка померла. Мы едем искать бабушку. Почему ты не пишешь второй год. Вовка сейчас плачет, у него болит зуб. Найди, папка, нас обязательно, а то мы помрем с голоду. Оля».
Около самой двери, чтоб она не открывалась, лежали два камушка. Один голубой, как кусочек неба, второй маленький, словно ледышка с тоненькими синими прожилками. Пригорюнившись, пошли дальше.
Возле одинокой скалы, за которой пряталась избушка деда Игната, Тимка напружинился. Стал как будто сам не свой. Он рассматривал высокую траву, шарил по земле руками. И вдруг прошептал: — Здесь, кажись, кто-то был.