Страница 179 из 213
Что же касается Кайрнеха, то он очень заботился о душе Муйрхертаха, но не мог спасти ее от ада. Тогда он сочинил молитву, которая называется, по ее началу, «Рагсе mini, Domine» (Помилуй меня, господи (лат.)), и постоянно повторял ее, молясь о душе короля, так что под конец освободил ее из ада. После этого Кайрнеху явился ангел и сказал, что, каков бы ни был человек, — если только он постоянно будет читать эту молитву, он непременно попадет на небо:
Вот повесть о смерти Муйрхертаха, как ее передали нам Кайрнех, Тигернах, Киаран, Мохта и Туатал Майльгарб [456]; она записана и исправлена этими святыми монахами на память всем с тех времеи и доныне.
Приключения Кормака в Обетованной Стране
У короля Кормака [457]была золотая чаша. Вот как он получил ее.
Однажды в майский вечер, когда уже начало смеркаться, был он один в Мур-Теа, в Темре. Внезапно увидел он седовласого воина с важной осанкой, направляющегося к нему. Пурпурный плащ с бахромой был на нем. Сорочка с полосками из золотых нитей была на теле его. Башмаки с подошвами из белой бронзы отделяли ноги его от земли. Серебряная ветвь с тремя золотыми яблоками [458]лежала на плече его. Сладко и весело было слушать музыку, которую издавала эта ветвь: тяжко раненные воины, женщины, рожавшие в муках, и все болящие впадали в тихий сон, слушая мелодию, издаваемую этой ветвью при сотрясении.
Приветствовал воин Кормака, как и Кормак его.
— Откуда явился ты, воич? — спросил его Ксрмак.
— Из страны, — был ответ, — где царит лишь одна правда, где нет ни старости, ни дряхлости, ни печали, ни горести, ни зависти, ни ревности, ни злобы, ни надменности.
— Не так у нас здесь, — сказал Кормак. — Скажи же мне, воин, могли бы мы заключить с тобой союз?
— Охотно согласеи я на это, — отвечал воин.
И они заключили между собою союз.
— Теперь дай мне эту ветвь! — сказал Кормак.
— Я дам тебе ее, — отвечал воин, — с условием, что в обмеи ты дашь мне три дара, которые я попрошу у тебя в Темре.
— Ты получишь их, — сказал Кормак.
И воин, связав Кормака обещанием, отдал ему ветвь и удалился. И Кормак не знал, куда ушел он.
Возвратился Кормак в свой королевский дом. Все люди его дивились этой ветви. Кормак потряс ею перед ними, и они впали в тихий сон, длившийся ровно день до того же самого часа.
Когда истек год с того дня, воии явился, как было условлено, и попросил у Кормака первый дар в обмеи за ветвь.
— Ты получишь его, — сказал Кормак.
— Так я беру сегодня Альбе, дочь твою, — сказал воин.
И он увел девушку с собой. Женщины Темры испустили три громких крика по дочери короля Ирландии. Но Кормак потряс перед ними ветвью, печаль отошла от них, и они погрузились в тихий сон.
В тот же день, через месяц, воии явился снова и увел с собой Кайрпре Лифехайра, сына Кормака. Стоны и рыдания не смолкали в Темре по юноше, и в эту ночь ни один человек не вкушал пищи и не спал, но все были в печали и скорби великой. Но вновь потряс Кормак ветвью перед ними, и скорбь отошла от них.
И еще раз явился воин.
— Что потребуешь ты сегодня? — спросил его Кормак.
— Твою жену, — отвечает тот, — Этне со Стройным Станом, дочь Дунланга, короля Лагена.
И он увел с собой королеву.
Но этого уже не мог перенести Кормак. Он пошел вслед за воином, и все пошли вместе с Кормаком. Сильный тумаи застиг их среди равнины, окруженной валом. Кормак оказался один среди великой равнины. Посреди ее был замок с бронзовой оградой вокруг него. Во дворе замка был дом из светлого серебра, наполовину крытый перьями белых птиц. Сиды, верхом на конях, подъезжали к дому с охапками перьев белых птиц для покрытия дома. Но порывы ветра налетали на дом, и ветер все время уносил перья, которыми крыли его.
Кормак увидел внутри дома человека, поддерживающего огонь в очаге: цельный дуб, от корней до верхушки, с толстым стволом, горел в очаге. Когда один дуб догорал, человек выходил и приносил новый.
Дальше Кормак увидел еще другой замок, большой, королевский, также с бронзовой оградой вокруг него. Четыре дома было во дворе его. Кормак вошел во двор. Он увидел перед собой большой королевский дом из бронзовых брусьев с серебряной плетенкой, крытый перьями белых птиц.
Он увидел также во дворе светлый, сверкающий источник. Пятью потоками струился он, из которых обитатели по очереди брали воду. Девять орешников Буана [459]росли над источником. Эти пурпурные деревья роняли свои орехи в источник, и пять лососей, бывших в нем, разгрызали их и пускали скорлупки плыть по течению. И журчанье этих потоков было слаще всякой человеческой музыки.
Кормак вошел в дом. Он нашел в нем воина и девушку, ожидавших его. Необычайно прекрасеи был облик воина — красотой лица, благородством сложения, совершенством обращения. Рядом с ним была девушка, рослая, со светло-желтыми волосами и золотым убором на голове, прелестнейшая из женщии мира. Она только что вымыла свои ноги. Ибо за стенкой комнаты была баня, где можно было мыться без чьей-либо помощи: горячие камни сами прыгали в воду, чтобы нагреть ее, и затем исчезали. И Кормак вымылся в этой бане.
Во второй половине дня в дом вошел человек. В правой руке его был деревянный топор, в левой — бревно, а на спине он тащил кабана.
— Пора предложить угощенье, — сказал воин, — ибо знатный гость посетил нас.
Тогда человек одним ударом заколол кабана, рассек бревно натрое и бросил кабана в котел.
— Теперь пора перевернуть его, — сказал воин.
— Нет нужды в этом, — сказал стряпавший, — ибо все равно кабан никогда, до конца веков, не сварится, если не будет сказана правда на каждую четверть его.
— Если так, — сказал воин, — начинай ты первый.
— Однажды, — заговорил тот, — когда я бродил около своего дома, я встретил чужих коров на моей земле и загнал их в мои коровник. Хозяии их пришел ко мне и сказал, что наградит меня, если я отпущу его коров. Я возвратил их ему, он же дал мне кабана, бревно и топор, чтобы закалывать кабана каждый вечер и разрубать бревно. Бревна этого хватает, чтобы сварить на нем кабана и, кроме того, еще обогреть целый королевский дом. Кабан же снова оживает на следующее утро, и бревно снова оказывается целым. С того самого дня посейчас так это и продолжается.
— Поистине правдив рассказ твой, — сказал воин. Перевернули кабана в котле, и оказалось, что одна четверть его сварилась.
— Пусть будет теперь рассказана другая правдивая повесть, — сказали они.
— Я расскажу, — сказал воин. — Пришла однажды пора пахать. Когда мы собрались вспахать поле, что здесь рядом, то оказалось, что оно вспахано, взборонено и засеяно пшеницей. Когда мы захотели сжать ее, она оказалась связанной в снопы. Когда мы захотели собрать их вместе, чтобы перенести сюда, они оказались сложенными в одну большую скирду. С того дня и посейчас мы питаемся этой пшеницей, и не стало ее ни больше, ни меньше, чем было вначале.
Снова перевернули кабана в котле, и оказалось, что вторая четверть его сварилась.
— Теперь моя очередь, — сказала женщина. — У меня есть семь коров и семь овец. Молока от этих семи коров хватает на всех жителей Обетованной Страны. А шерсти с семи овец хватает на одежду им всем.
Тут и третья четверть кабана сварилась.
— Теперь твоя очередь, — сказали они Кормаку.
И тогда Кормак рассказал, как у него были уведены дочь, сын и жена и как он пошел следом за ними, пока не попал в этот дом.
456
Вот повесть о смерти Муйрхертаха, как ее передали нам Кайрнех, Тигернах, Киаран, Мохта и Туатал Майльгарб. — Епископ Тигернах умер в 548 г.; аббат Киаран — в том же году; епискои Мохта — в 534 г.; Туатал Майльгарб (бывший, однако, королем, а не монахом) был убит в 538 г.
457
У короля Кормака… — Кормак, сын Арта, герой саги, царствовал, согласно хроникам, в III в. Но дошедшая до нас версия саги сложилась, несомненно, много позднее, уже после прихода скандинавов в Ирландию (в IX–X вв.). Мур-Теа — один из холмов, на которых стояла Темра.
458
Серебряная ветвь с тремя золотыми яблоками… — Вспоминается сходная ветвь в «Плавании Брана».
459
Девять орешников Буана. — Жена короля Мес-Гегры (см. «Любовь к Этайн») умерла с горя, когда ее мужа убил Конал Победоносный; из могилы ее вырос орешник. Неясно, однако, почему он стал здесь мифическим образом.