Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 131 из 136



Второй вопрос — передача рифмы. Эпическая поэзия Ближнего Востока уже с десятого века приняла систему парных рифм, так называемых бейтов. При передаче ее наши поэты сперва придерживались правила применения только мужской рифмы, исходя из того положения, что в языках иранской и тюркской систем ударение падает на последний слог. Это положение верно, но не совсем. Во-первых, ударения в этих языках много слабее, чем в русском, во-вторых, часто на конце строки оказываются вспомогательные глаголы, энклитики и т. п., ударения почти не несущие. Таким образом, у русского слушателя многие рифмы Низами могут вызвать впечатление женских и даже дактилических. Поэтому переводчики позволяют себе разнообразить рифму, не стараясь, однако, в точности повторить расположение мужских и женских рифм оригинала. Так как никакой системы в этом отношении у Низами нет, то соблюдение его расстановки оказалось бы педантичной схоластикой, излишне затрудняющей переводчика и ничего не дающей читателю.

Наконец, третья трудность — передача всего того изобилия образов, которыми переполнены стихи Низами. Поэзия Азербайджана в XII веке пользовалась особым стилем, который можно было бы условно назвать «орнаментальным». Характерная черта его — стремление к максимальному повышению веса каждого слова в строке, путем введения многочисленных фигур, широчайшего использования игры словами, чему в значительной степени содействует полисемантичность лексики персидского литературного языка того времени. Совершенно очевидно, что весьма многие из этих фигур, особенно там, где использованы омонимы, в переводе сохранены быть не могут. Крайнее затруднение вызывают и метафорические эпитеты, приложение которых к данному имени обусловливается вторым и третьим его значениями.

Вместе с тем переводчик не может вступить на путь передачи только смысловой стороны строки, не считаясь с той формой, в которую этот смысл заключен. Такой перевод представлял бы собой только пересказ содержания поэм Низами. При переводе была сделана попытка сохранить, где это только возможно, всю «орнаментальность» стиля Низами. Результатом этого является тот своеобразный «затрудненный» язык, которым отличаются переводы этого однотомника… Наиболее сложные строки снабжены нами комментарием, позволяющим русскому читателю понять содержащиеся в них намеки».

Эти комментарии Е. Э. Бертельса использованы нами при составлении новых, расширенных комментариев к данному изданию «Пяти поэм».

Начертания собственных имен и непереведенных слов, по мере возможности, унифицированы во всей книге. Однако в некоторых случаях это оказалось невозможным. Например, покойный К. А. Липскеров принял всюду написание «Бехрам», и в соответствии с таким произношением инструментованы гласными строки его перевода. У В. Державина же принято всюду «Бахрам». Менять перевод Липскерова мы не решились. Одни переводчики предпочитали написание «Зухре», и это слово у них рифмуется, другие же предпочли «Зухра» (несколько иная система транскрипции). Размер требует иногда чтения «чоуган», иногда «човган». Такого рода незначительные различия оставлены без изменений и отмечены в примечаниях и словаре.

В качестве иллюстраций для этого тома воспроизведены миниатюры, которые в XVI веке исполнили на страницах рукописи «Хамсе» («Пятерицы») Низами лучшие художники Тебриза. Рукопись предназначалась для шаха Тахмаспа из династии Сефевидов. Переписал ее в 1539–1543 годах первоклассный каллиграф Низамеддин Шах-Махмуд Нишапури. На миниатюрах есть подписи прославленных азербайджанских художников того времени: Султан Мухаммеда, Ага Мирека, Мирза Али, Мир Сеид Али, Мир Мусаввира и Музаффар Али. На титуле рукописи безвестный восточный ценитель изящного начертал по-персидски слова: «Око времени никогда не видело подобного». Рукопись в настоящее время хранится в Британском музее в Лондоне.

Словарь

непереведенных слов, собственных имен

и географических названий

Аджам —все неарабские страны, находившиеся в средние века под властью халифата. Источники этим словом чаще всего обозначают Иран.

Айар, айары— беднота, «городская чернь» средневекового мусульманского города, имевшая свою организацию, деклассированные элементы, из которых формировались отряды для «священной войны против неверных» (газават). Айар — синоним ловкости, хитрости, проворства. Айары зачастую выступали против притеснителей.

Айван— крытая терраса перед домом, а также обширный портик дворца, приемный зал, отделенный от двора лишь аркой, в котором правитель давал аудиенции. Иногда слово употребляется в значении «дворец».

Аланы— древнее племя, говорившее на одном из языков иранской группы, предположительно — предки современных осетин.

Алоэ— вернее — «алойное дерево», по-арабски — «уд» — благовонное дерево, которое во времена Низами привозили чаще всего из Индии (кемарское алоэ, алоэ из Кемара). Его сжигали в курильницах. Созвучие с названием известного у нас «столетника» — чисто случайное.



Альбурз, Эльбурз— название горной цепи на севере Ирана.

Альмагест-—арабизированная форма названия широко известного на Востоке в переводах главного математического и астрономического сочинения античного ученого Клавдия I Птолемея (II в.). Альмагест — от г р е ч. магисте— «величайшая». Настоящее название сочинения «Математике синтаксис» («Свод по математике»).

Амбра— благовонное вещество, широко применявшееся на Востоке. Добывается из желудка и кишечника кашалота.

Амириты— европеизированная форма названия арабского племени Пени Амир.

Анка— огромная мифическая птица, о которой средневековые восточные источники говорят, что она «известна по названию, но не известна телом». Синоним всего невидимого, несуществующего материально.

Ануширван— буквально: «бессмертный» — прозвание иранского царя из династии Сасанидов Хосрова I (531–579). После него царствовал Ормуз (579–590), а после Ормуза — прототип героя «Хосров и Ширин» Низами Хосров II Парвиз (590–628). При Хосрове I была произведена опись всех земель и были установлены точные размеры налогов, до него взимавшихся произвольно, за что знать и зороастрийское духовенство дали Хосрову Ануширвану прозвание «Справедливый». Легенда о его справедливости была широко известна во времена Низами.

Аргаван— распространенное на Востоке и у нас в Крыму дерево (полукустарник), которое весной, до появления листвы, цветет ярко-розовыми цветами, прорывающими светло-серую кору и осыпающими его ствол и ветви. Продолговатые бутоны цветов аргавана похожи на струйки крови, бьющие из трещин в коре. Сравнение цветов аргавана со струйками крови и вина широко распространено в восточной поэзии.

Аржанг, Эрженг— священная книга Мани (см.). Согласно легенде, она была украшена изумительными миниатюрами с многочисленными изображениями красивых лиц. Манихейские храмы действительно были украшены прекрасной росписью. Во времена Низами «Аржанг» — символ всего прекрасного, изящного.

Арран— древнее название области — западной части современного Азербайджана.

Axриман, Ариман— имя злого духа древней дуалистической иранской мифологии. Ахриман — создатель всего злого на земле, враг человека, постоянный враг создателя всего доброго, доброго божества Ормузда (Ахура Мазды).

Бадахшан— в средние века — обширная область, охватывавшая юго-восток Памира (Горно-Бадахшанская автономная область Таджикской ССР) и горные районы северного Афганистана. Во времена Низами там добывали драгоценные камни — гранаты. Часто ошибочно пишут, что там добывали рубины. Добыча гранатов, после перерыва в несколько сот лет, недавно возобновлена на Памире. «Бадахшанские лалы» — гранаты чистой воды — обычный у Низами образ — губы красавицы.

Балкис, Билькис— библейская царица Савская, жена царя Соломона.

Барбат —восточный струнный музыкальный инструмент.