Страница 174 из 211
Он все поймет! И лишь тогда я отошлю его!"
— О-о! Как же ты вырос! Ты уже совсем взрослый. Ты сможешь все понять.
Ах, почему, почему тебя не так воспитали, как подобает сыну знатного самурая? Лицо твое почернело от солнца. Твои прекрасные волосы висят лохмами. А руки? А ноги? Они грубее, чем у дикой обезьяны. Я гляжу на тебя — и не узнаю. В тебе ничего не осталось от прежнего… Даже руки не те, даже ноги не те!..
О, недаром говорится: "Воспитание важнее знатного рода!"
Пойми, я говорю это не потому, что ты стал Санкити Дикарем.
Я все, все тебе расскажу. Это было давно-давно. Я и тогда была на службе у благородной супруги князя.
А твой отец — Ёсаку — был слугой
Но если самурай взрежет себе живот, тогда его вдова опозорена, она не может служить во дворце. Все женщины в доме говорили госпоже: опасно менять кормилицу! Если о-химэсаму сейчас отнять от груди, она заболеет, она зачахнет…
И вот ради меня твоему отцу снова даровали жизнь. Но его лишили должности, отняли жалованье… прогнали его!
О, если бы я тогда ушла вместе с ним из дворца, долг любящей жены был бы исполнен. Но обречь доверенного мне ребенка на болезнь и страдания… Нет, нет! Немыслимо, невозможно! Как я могла уйти с твоим отцом? Ведь ему даровали жизнь только ради того, чтобы я осталась главной кормилицей при моей маленькой госпоже!
"Кто и в каком рождении сможет возблагодарить этот дом за все его благодеяния? — так говорил твой отец, расставаясь со мною. — Останься здесь — и заплати долг благодарности за дважды дарованную мне жизнь!"
И вот — по слову твоего отца — поставила я верность княжескому дому превыше всего… выше верности мужу…
И мы, рыдая, разошлись навек.
Ты еще мальчик. Но должен понять: ты сын провинившегося человека, опального самурая. Я за тебя страшусь! Никому не говори, что твой отец — Датэ-но Ёсаку!
А теперь… скорее уходи за ворота. Мы слишком замешкались. Время не ждет…