Последняя инстанция

— Вы не знаете, фотографии моего дома где-нибудь фигурируют? — через «не хочу» спрашиваю я. — Вчера вечером, когда я отъезжала от дома, рядом крутились фотографы.

— Ну, вообще-то мне доподлинно известно, что где-то в вашем районе летали вертолеты. Кто-то рассказывал, — отвечает он, и у меня моментально закрадываются подозрения, что прокурор опять наведывался к моему дому и видел все собственными глазами. — Снимали с воздуха. — Райтер смотрит на парящие за окном снежинки. — При такой-то погоде не полетаешь. Охранники на въезде довольно много машин разрулили. Пресса, любопытствующие. Неожиданно получилось, но сейчас вам всего лучше пожить у доктора Зеннер. Забавно все-таки мир устроен. — Он снова отводит взгляд на реку. Над водой нарезает круги стая диких гусей, будто ожидая разрешения диспетчера на посадку. — В обычной ситуации я бы не советовал вам возвращаться домой до суда.

— До суда? — перебиваю его.

— Если бы суд состоялся здесь... — Он подводит меня к следующему откровению, и я рефлекторно понимаю, что речь идет о смене места действия.

— Вы хотите сказать, что суд, вероятнее всего, состоится не в Ричмонде? И как понимать «в обычной ситуации»?

— Я к тому и веду. Марино звонили из прокуратуры Манхэттена.

— Сегодня утром? Так это и есть обещанный поворот событий? — Я окончательно сбита с толку. — А Нью-Йорк-то тут при чем?

— Решение было принято пару часов назад. Дело передано начальнице отдела по расследованию преступлений на сексуальной почве, некой Хайме Бергер. Причудливое имечко. Вы, возможно, о ней слышали. Не удивлюсь, если вы даже знакомы.

— Нет, лично мы не встречались, — отвечаю я. — Хотя я действительно о ней наслышана.

— Два года назад, пятого декабря, в пятницу, — продолжает Райтер, — в Нью-Йорке, на квартире в районе пересечения Второй авеню и Семьдесят седьмой, в Верхнем Ист-Сайде, было обнаружено тело двадцативосьмилетней афроамериканки. Очень скоро открылось, что эта женщина работала телевизионным метеорологом... э-э, вела прогноз погоды на Си-эн-би-си. Наверное, вы слышали об этом деле?

Сами собой просыпаются ассоциации.

— Рабочий день у них начинается рано, и когда она не объявилась на телестудии и трубку не подняла, кто-то догадался ее проведать. Жертву звали, — Райтер вынимает из заднего кармана брюк крохотную записную книжку в кожаном переплете и начинает листать страницы, — ...звали Сьюзан Плесс. Так вот, покойную обнаружили в собственной спальне, на коврике у кровати. Одежда выше талии содрана, лицо так сильно изувечено, будто несчастная попала в авиакатастрофу. — Он поднимает на меня взгляд. — Буквально: «авиакатастрофа». Подозреваю, Бергер так выразилась в разговоре с Марино. А вы как это называете? Помните дело, когда пьяные подростки устроили гонки на пикапе и какой-то парень в самый неподходящий момент решил высунуться из окна? И встретился с деревом?

— Ввинтился, — хмуро отвечаю я, потихоньку понимая, к чему он клонит. — Удар был такой силы, что лицо вдавило внутрь; такое еще встречается, когда падает самолет или когда люди прыгают или падают с высоты, приземляясь лицом вниз. Два года назад? — Мысли бешено завертелись. — Как же такое возможно?

— В кровавые подробности вдаваться не буду. — Райтер пролистывает еще несколько страниц. — На теле обнаружены следы от укусов, в том числе на кистях рук и стопах, масса длинных, странного вида волос, совершенно бесцветных, налипших на кровоподтеки. Поначалу их приняли за шерсть животного. Скажем, длинношерстной ангорской кошки или еще кого-нибудь в таком же духе. — Он поднимает взгляд. — Вы меня понимаете?

До сих пор мы считали ричмондские проделки Шандонне первыми в США. Мы воображали его неким подобием Квазимодо, которого всю жизнь прятали от мира в подвале семейного парижского особняка. Разумных причин предполагать иное у нас попросту не было. Еще бытовала версия, что он приплыл в Ричмонд из Антверпена в то же самое время, когда мертвое тело его брата прибило к нашим берегам. Неужели и здесь мы ошиблись? Подкидываю Райтеру эту мыслишку.

— В любом случае нам известно мнение Интерпола, — комментирует он.

— Иначе говоря, он пробрался на борт «Сириуса» под вымышленным именем, — припоминаю я. — Некто Паскаль по прибытии на берег немедленно направился в аэропорт. Предположительно, ему потребовалось срочно вернуться в Европу по семейным обстоятельствам. — Повторяю информацию, переданную мне Джеем Талли, когда я на прошлой неделе была в Лионе, в штаб-квартире Интерпола. — Только на борту самолета его не видели и потому вполне резонно приняли Паскаля за Шандонне, который никуда не полетел, а остался в Америке и начал убивать. Правда, если наш клиент запросто путешествует в Штаты и обратно, невозможно сказать, как долго он находится в нашей стране и когда в нее прибыл. Хватит домыслов.

— Да уж, многое еще придется пересмотреть, прежде чем мы доберемся до сути. Со всем уважением к Интерполу. — Райтер меняет положение ног, явно чем-то довольный.

— Его обнаружили? Этого Паскаля?

Фактами Райтер не располагает, но на его взгляд, кем бы тот настоящий Паскаль ни оказался (при условии, что он существует), это наверняка очередная паршивая овца из преступной группы Шандонне.

— Человек под вымышленным именем, может быть, даже приятель или товарищ покойника из грузового контейнера, — рассуждает Райтер. — Наверное, еще один брат, Томас, который, как известно, тоже занимается семейными делишками и нечист на руку.

— Я так поняла, до Бергер дошли новости о поимке преступника и здешних убийствах, вот она и позвонила, — говорю я.

— Узнала модус операнди [7], точно. Говорит, дело Сьюзан Плесс из головы не выходит. Так руки и чешутся ДНК сравнить. У них, судя по всему, есть семенная жидкость, они сделали ее анализ и уже два года его держат.

— Значит, с семенной жидкостью по делу Сьюзан уже поработали, — размышляю я, несколько удивившись. Обычно лаборатории слишком загружены работой при больших финансовых затратах и не торопятся делать анализ ДНК, пока не будет подозреваемого для сравнения. В особенности если в их распоряжении нет развернутой базы данных, которую можно проштудировать в надежде на случайную удачу. А в 1997 году в Нью-Йорке вообще такой базы данных не существовало.

— Надо понимать, у них с самого начала был подозреваемый? — спрашиваю я.

— Думаю, некто имелся, однако в итоге дело не выгорело, — отвечает Райтер. — Наверняка мне известно лишь то, что они сделали анализ и сейчас их прокуратура ждет результатов по ДНК — образцы уже в пути. Само собой разумеется, прежде чем Шандонне предъявят обвинение здесь, в Ричмонде, неплохо было бы, чтобы пробы совпали. Дабы сразу прищучить его по всем статьям. Благо нам выпало лишних несколько дней из-за его недомогания... Я имею в виду химические ожоги глаз. — Он говорит это так, словно я тут вообще ни при чем. — Вроде как «золотой час», как вы выражаетесь — короткий период, когда можно спасти пострадавшего после страшного несчастного случая или еще чего. Теперь и нам выпал «золотой час». Сравним ДНК и посмотрим, на самом ли деле наш красавчик — тот самый человек, который два года назад расправился с дамочкой в Нью-Йорке.

У Райтера противная привычка повторять только что сказанное мною. Можно подумать, если он будет выставлять себя на посмешище, ему простят незнание действительно важных вопросов.

— А что насчет следов от укусов? Какая-нибудь информация поступила? У Шандонне очень нестандартный прикус.

— Знаете ли, Кей, я, честно говоря, в такие подробности не вникал.

Ну конечно, куда там. Пытаюсь выжать из него правду, истинную причину для нынешнего визита.

— Ну а если ДНК укажет на задержанного? Вам это надо знать до предъявления обвинения. Почему? — Вопрос риторический: ответ мне известен. — Потому что не хотите, чтобы ему предъявляли обвинение здесь. Предпочитаете сдать его на милость Нью-Йорка. Чтобы Шандонне сначала осудили там.

7

Модус операнди — от лат. Modus operandi — в данном случае — способ совершения преступления.