Темное эхо

Удар принял на себя Мартин. Он возник как бы ниоткуда, выбросил руку вперед, желая защитить девушку, и нож со всей силы впился ему в предплечье. От неожиданности хулиган ослабил хватку, Мартин оттолкнул его, выдернул нож из руки и отшвырнул его в другой конец вагона. Затем улыбнулся и нанес серию ударов от себя. Ударов жестоких, проведенных с невероятной точностью и скоростью. По сути дела, он до беспамятства избил всю троицу, пока остальные пассажиры глядели в сторону и делали вид, будто ничего не происходит.

Мартин спас Сузанну от уродства. Это он сделал инстинктивно, не обращая внимания на боль или возможные последствия. После освобождения из-под ареста им занялись врачи и выяснили, что у него повреждено сухожилие. Драка в таком состоянии лишь усугубила тяжесть раны. Потребовалось сделать операцию, а на полное восстановление ушло четыре месяца физиотерапевтических процедур. Шрамы от бандитского лезвия и хирургического скальпеля останутся у него на всю жизнь.

Когда Сузанна попыталась выразить свою благодарность, по реакции Мартина стало ясно, что он не усматривал в своем поступке ничего особенного. Он считал, что в таких обстоятельствах любой человек на его месте поступил бы точно так же. Всегда есть правильный и неправильный способ поведения, и Мартин выбрал себе правильный путь, потому что… потому что так надо. Это была одна из черт его характера, которую любила Сузанна. Благородство — очень привлекательное качество, хотя имелись и другие. Сузанна потом не раз шутила на эту тему: рыцарь в сверкающих доспехах, девица в беде и так далее. Но, как бы то ни было, мужчины от этого только выигрывают. Кроме того, она считала, что подобное качество встречается весьма редко.

Черчтаун возвестил о себе скученной группой коттеджей; некоторые из них стояли под камышовыми крышами. Неброские, крошечные строения, восходящие — как было известно Сузанне — к началу девятнадцатого столетия. Это была наиболее старая часть всего Саутпорта. Конечно, соседние поселки, например Хандрид-Энд или Ормскирк, брали свое начало вообще в седой древности, будучи основанными в эпоху первого вторжения викингов, однако округ Черчтаун явился самым ранним центром Саутпорта, а посему очень подходил для городского исторического музея. Некоторые коттеджи превратились в магазинчики сувениров и поделок местных кустарей. Там торговали вручную расписанными игрушками, наборами для вышивания, акварелями и кое-каким антиквариатом. Дорожки узенькие, лавочки живописные, но все впечатление портили огромные грузовики, рыгавшие дизельной вонью под жарким солнцем и придававшие Черчтауну вид лабиринта, по которому снуют жирные крысы.

Ботанический сад был тихим, уединенным уголком, отгороженным от шума и пахучих испарений дорожного трафика, однако ему недоставало живости. Все казалось замшелым и плесневелым. Имелся пруд, зеленый от тины и ряски, со множеством кувшинок. На поверхности воды копошились немногочисленные утки. Через пруд был перекинут деревянный мостик. Его краска облупилась, доски прогнили, и Сузанна ни за что не решилась бы встать на него хотя бы одной ногой. Собственно, музей, располагавшийся по левую руку, занимал здание с классическим портиком. Рядом находилась старая оранжерея, переделанная под магазин сувениров и кафе. Сузанне хватило одного мимолетного взгляда, чтобы дать оценку увиденному: ничто в поле зрения не изменилось за последние полстолетия или, если на то пошло, за восемьдесят лет, минувшие с 1927 года. Она поднялась по ступенькам портика и вошла внутрь.

Первый этаж был по большей части занят судном для ловли креветок с раскинутыми по полу сетями. На носу лодки стоял манекен в брезентовой робе, изображавший рыбака, который невидящими стеклянными глазами смотрел куда-то вперед, по-видимому, на воображаемое море и невод, в котором копошился дневной улов. Из экспонатов представлен был также винтажный мотоцикл на пару с древней чугунной печкой. Предметы мебели старательно воспроизводили обстановку аристократической гостиной Викторианской эпохи. Все очень живописно и любопытно, однако в виду не имелось ни одной книги. Удручающий факт. К тому же ни одного музейного работника поблизости. Огкуда-то доносилось тихое бормотание радиоприемника, однако людей не было видно.

Сузанна поднялась на второй этаж. Здесь экспозиция состояла из двух больших разделов: катастрофа с барком «Мексика» и дикая природа Файлдкоста, представленная чучелами животных. Таксидермист постарался на славу. Выпотрошенные и набитые соломой звери производили впечатление живых — по крайней мере, насколько это возможно для любой мертвой твари. Сузанна начала подозревать, что Элис радикально ошиблась в своем мнении, посоветовав заглянуть в это случайное нагромождение местных раритетов и курьезных вещиц. Сузанне же требовались книги. Или микрофиши, или легкодоступная компьютерная база данных. Она нуждалась в фактах и откровениях, а не в пыльных экспонатах или старинных полотнах.

Сузанна пошла на жестяной звук радиоприемника, игравшего композицию «Когда ломается любовь». До чего же назойливая мелодия… Приходилось, однако, прислушиваться внимательно, чтобы понять местонахождение источника. Где-то внизу, на первом этаже. Сузанна начала спускаться. Громкость музыки почти не увеличилась. Кто-то слушал ее как бы украдкой, стараясь не нарушать тишину. Оказавшись на площадке первого этажа, Сузанна огляделась. Справа от викторианской гостиной что-то проглядывало, вернее сказать, чернело на темном фоне. Некий дополнительный оттенок мрака, намек на более глубокую тень или даже дверной проем. Сузанна туда и направилась. Звук усилился, хотя насыщенности при этом не приобрел. Его звенящий, металлический тембр в точности совпадал с характером работы карманных транзисторов шестидесятых или семидесятых годов. Что за удовольствие слушать столь вымученную мелодию? А если песня нравится, то впечатление будет еще более противным…

Прямоугольная тень действительно оказалась дверным проемом чулана. Когда глаза привыкли к темноте, Сузанна увидела там сидящую фигуру. Человек поднял лицо на девушку и тут же вскочил на ноги. Одет он был в форменные брюки и свитер с вышитым названием музея. Стало быть, здешний смотритель. Причем время обеденного перерыва еще не наступило. Он явно лодырничал. Мужчина выключил свой транзистор.

— Вам чем-то помочь? — спросил он, смущенно приглаживая волосы пятерней.

— Я собираю материалы на бывшую жительницу Саутпорта по имени Джейн Бойт. — Сузанна достала журналистское удостоверение от Би-би-си и показала его мужчине.

— Вообще-то у нас принято заранее записываться. Ну… по телефону там или по электронной почте. Если, конечно, речь не идет об обычных посетителях.

— Как вы изволите видеть, я не отношусь к обычным экскурсантам. И к тому же не из Саутпорта. Признаться, я раньше и не подозревала о существовании этого ресурса… я имею в виду ваш музей.

Смотритель окончательно пришел в себя после ее неожиданного появления. Похоже, ему польстило, что место его работы назвали громким словом «ресурс», да еще сделала это всамделишная журналистка. «Вот ведь сачок», — тем временем думала Сузанна, разглядывая радиоприемник на скамейке. Серебристый, прямоугольный корпус, перетянутый с одного угла клейкой лентой.

— Ну, тут у нас два отдельных архива, — сказал мужчина. — Фотоархив с каталогом по дате и теме. А вот письменный архив вообще не имеет картотеки. Года три-четыре назад собирались нанять архивариуса, который составил бы каталог и привел документы в порядок, но бюджет срезали и…

Сузанна кивнула. Знакомая жалоба.

— Если хотите покопаться, то ради бога. Все стоит на стеллажах, примерно по алфавиту согласно имени автора. — Он начал подыскивать ключ из той связки, что висела у него на поясе. — Только это все находится в подвале. Вам придется пройти туда вместе со мной, а вход с тыльной стороны. Там есть дверь в конце и ступеньки вниз. У вас мобильник с собой?

— Да.

— Тогда запишите мой номер. Потому что я за вами запру дверь. Не обижайтесь, но у нас такие правила.