Месть мертвеца

— Опять вы, — бросила она Симпсону. — Сегодня от вас не избавиться.

— Ага. Моя машина обледенела, — улыбнулся он.

— Значит, вы остаетесь тут не по доброй воле, — отозвалась медсестра.

— Мне бы очень хотелось отправиться домой.

Мне бы тоже очень этого хотелось.

К тому времени, как я вернулась к Манфреду, Барни Симпсон продолжил свой обход.

— Она все еще целая, — сообщила я.

Манфред закрыл глаза, то ли в унынии, то ли в знак благодарности — я не могла понять.

— Тогда я буду ждать здесь с ней, — просто сказал он. — Пока она не уйдет.

— Что мы можем для вас сделать? — спросил Толливер.

Манфред посмотрел на него с выражением, которое почти разбило мое сердце.

— Ничего. Вы предъявили на нее права, я вижу. Но хорошо иметь двух таких друзей, как вы, и я воистину благодарен, что вы постарались добраться до города и нас увидеть. Где вы остановились?

Мы рассказали ему о доме у озера. Он улыбнулся, слушая историю о Гамильтонах.

— Когда вы уезжаете? Думаю, копы вас отпустили?

— Надеюсь, мы уедем завтра, — ответила я. — Но перед отъездом мы заглянем в больницу, чтобы посмотреть, как у вас дела. Может быть, что-нибудь тебе принести?

— В больнице пока еще есть электричество, — сказал Манфред, — поэтому вся ответственность лежит не на мне, а на аппаратах. Вы могли бы принести сюда горячую еду. Кафетерий открыт.

Слова «больничный кафетерий» звучали не очень аппетитно, в отличие от слов «горячая еда». Мы уговорили Манфреда пойти с нами и съели горячие бисквиты с подливкой, гамбургер и зеленые бобы. Мне пришлось поклясться себе, что на следующей неделе я выполню двойную норму пробежек.

В последнюю минуту я чуть не вернулась, чтобы остаться с Манфредом. Он казался таким одиноким.

— Нет смысла оставаться тут, Харпер, как бы я ни ценил такое предложение. Тут нечем заняться, кроме как сидеть и ждать, а это я могу делать и один. Мама должна добраться сюда завтра утром, если дороги расчистятся. Я буду время от времени выходить из бабушкиной палаты, чтобы проверить свой автоответчик.

Я обняла Манфреда, Толливер пожал ему руку.

— Скоро увидимся, старик, — сказал Толливер, и Манфред кивнул.

— Не думаю, что бабушка переживет ночь. Она так устала. Вчера у нее был последний момент озарения. Она сказала, что думает: животных точно убил мальчик, но там происходит что-то еще.

— Что же?

Я уже двинулась прочь, но теперь снова повернулась к Манфреду. Это были плохие вести.

— Она мне так и не рассказала, — пожал плечами Манфред. — Добавила только, что весь участок и дом окружены топью зла.

— Хмм.

Да, «топь зла» — это звучало очень плохо. Что Ксильда имела в виду? Вот это и сводит меня с ума, когда я имею дело с медиумами.

— Хотя нет, она использовала другое слово…

— Другое?

— Не «топь». Он назвала это… миазмами? Есть такое слово?

Манфред не глуп, но и отнюдь не любитель книг.

— Да, есть. Оно означает густые неприятные испарения, так, Толливер?

Толливер кивнул.

Я что-то пропустила, еще одно тело? Совершила ошибку? Мысль об этом ударила меня так сильно, так шокирующе, что я даже не заметила жгучий холод, когда мы вышли и двинулись к машине.

— Толливер, мы должны вернуться на тот участок.

Он посмотрел на меня так, будто я спятила.

— В такую погоду ты хочешь отправиться на чужой участок, чтобы что-то вынюхивать там? — спросил он, вложив в одну фразу все имевшиеся у него возражения.

— Я знаю, что погода для этого неподходящая. Но Ксильда…

— Ксильда в половине случаев была старой мошенницей, ты сама знаешь.

— Она не стала бы обманывать насчет такого. — Мне в голову пришла внезапная мысль. — Ты помнишь, когда мы были в Мемфисе, она сказала: «Во времена льда ты будешь так счастлива»?

— Да. Я хорошо это помню. И сейчас время льда, и, пока ты не захотела нарушить границы чужой собственности, я был счастлив. — Но Толливер не выглядел счастливым. Он выглядел обеспокоенным. — По правде сказать, я хотел вернуться в дом у озера, развести огонь и снова стать счастливым.

Я не смогла удержаться и улыбнулась.

— Почему бы нам не спросить?

— Просто спросить у парня, можем ли мы снова осмотреть его участок? Спросить, не притаскивает ли он туда трупы, пока никто не смотрит? Потому что вокруг — миазмы зла?

— Хорошо, я поняла твою точку зрения. Но мне кажется, мы должны что-то сделать.

Толливер завел машину, как только мы в нее сели, и обогреватель наконец-то заработал. Я слегка нагнулась, чтобы горячий воздух подул мне прямо в лицо.

— Мы проедем мимо, посмотрим, — очень нерешительно произнес Толливер.

— А потом выполним твой план насчет дома у озера.

— Хорошо, последнее радует.

Мы двинулись по нашему вчерашнему маршруту. Машина то подпрыгивала, то скользила по почти пустым улицам, продвигаясь к задней части участка Тома Алманда. Поблизости в беспорядке было припарковано множество полицейских машин и машин, принадлежавших средствам массовой информации. Черная грязь затвердела, превратившись в замерзшее волнистое море.

Толливер остановился там, где из дома было бы трудно заметить нашу машину. Я вылезла и осторожно двинулась к амбару. Что я там пропустила?

Внутри амбара воздух был холодным и все еще сухим и спертым, в земляном полу виднелось несколько ям. Отсюда выкопали замученных животных. Я подумала о мальчике, Чаке, но потом выкинула из головы воспоминание о его печальных глазах и сосредоточилась на том, чтобы открыться вибрации, исходящей исключительно от мертвеца — от мертвого человека.

Когда я открыла глаза, передо мной стоял Чак Алманд.

— Господи, ты напутал меня, мальчик! — воскликнула я, поднеся к горлу руку в перчатке.

На Чаке были тяжелые сапоги и тяжелое пальто, шапка, перчатки и шарф — он оделся в полном соответствии с погодой.

— Зачем вы снова здесь? — спросил он. — Вы думаете, что пропустили что-то?

— Да, — ответила я — у меня не было заготовлено резонной истории. — Да, я сомневалась, не пропустила ли чего-нибудь.

— Думаете, тут могут быть мертвые люди?

— Я проверяю.

— Их тут нет. Их всех выкопали у старой фермы Дэвей.

Потом его взгляд быстро метнулся в сторону, и я услышала снаружи чьи-то шаги. Слава богу.

Дверь амбара открылась, и вошел мой брат.

— Привет, Чак, — небрежно бросил он. — Милая, ты закончила?

— Да, похоже, — отозвалась я. — Как мы и ожидали, результаты негативные.

Светлые блестящие глаза Чака Алманда были прикованы ко мне.

— Не бойтесь меня, — сказал он.

— Я тебя вовсе не боюсь, — ответила я, пытаясь улыбнуться.

И это была правда — я не то чтобы боялась мальчика. Но я чувствовала себя рядом с ним очень неловко и в какой-то мере беспокоилась о нем.

Потом я услышала, как кто-то позвал снаружи:

— Чак! Эй, приятель, ты там? Кто здесь?

К моему недоумению, лицо Чака в мгновение ока изменилось, и мальчик изо всех сил ударил меня в живот. Во время удара он пошевелил губами, я увидела это, падая на колени.

— Убирайтесь отсюда! — завопил он, когда я подняла на него глаза, стоя на коленях на замерзшей земле. — Вот! Вы тут незаконно!

В амбар ворвался Том Алманд, дверь старого амбара скрипнула и застонала. Распахнув ее, он не остановился.

— Сынок, сынок! Господи боже, Чак, что ты сделал?

Толливер был уже рядом со мной, помогая мне подняться.

— Ты, маленький сукин сын, — обратился он к стоящему рядом со мной мальчику, — никогда к ней больше не прикасайся! Она тебе ничего не сделала.

Я молчала и только глядела снизу вверх в глаза мальчика, прикрывая здоровой рукой живот. Он мог ударить снова. На сей раз я хотела быть готовой.

Но больше не случилось ничего, кроме длинных разговоров. Том Алманд снова и снова извинялся. Толливер ясно дал понять: он не позволит никому снова меня бить. А еще ясно дал понять, что не хочет, чтобы мальчик снова ко мне приближался. Том считал: мы не должны были нарушать границы его собственности. Толливер сказал, что вчера полиция была рада видеть нас здесь, на этом самом месте. Том повторил: сейчас — не вчера, и нам нужно убраться с его участка. Толливер ответил, что мы будем рады это сделать, и Тому повезло, что мы не звоним в полицию, чтобы сообщить — его сын напал на человека.