Семья Рэдли

«Нет, — говорит он себе. — Нет. Одумайся! Нельзя же…»

Он представляет себе, как жена сурово взирает на него сверху. И осуждает, как вправе осуждать только призраки.

— Мне очень жаль, Тесс. Прости.

Он идет по подъездной дорожке, Ева безжизненно висит у него на руках. Добравшись до двери, стучит в нее ногой, твердо, но не слишком сильно.

— Помогите, — четко выговаривает он. Потом повторяет громче: — Помогите!

Дверь открывает Питер. Он смотрит на Джереда, на девочку в его руках. Замечает, что они оба в крови.

Сглотнув, Джеред произносит то, что велит ему долг:

— Спасите ее. Пожалуйста. Я знаю, кто вы такие, но прошу вас, спасите ее.

Во тьму

Все собрались вокруг, словно пастухи в жуткой рождественской драме. Роуэн еще не успел снять мокрую одежду, но дрожит он не от холода, а от того, что происходит у него на глазах: Ева лежит у них на диване, истекая кровью, а Питер проверяет ее пульс.

— Все нормально, — успокаивает брата Клара, сжимая его руку. — Папа знает, что делать.

Джеред стоит на коленях перед диваном, гладя дочь по голове, а она то приходит в себя, то снова теряет сознание. В очередной раз открыв глаза, Ева смотрит на Роуэна.

— Помоги, — просит она.

Роуэн проклинает свою беспомощность.

— Пап, дай ей крови. Спаси ее.

Хелен тем временем поспешно объясняет Джереду то, что ему уже известно:

— Вы понимаете, что, если мы дадим ей крови, она станет вампиром? И скорее всего, у нее возникнет очень сильная привязанность к тому, чью кровь мы используем для обращения.

Ева все не спускает глаз с Роуэна. Она вполне понимает, что к чему. Понимает, что за ее спасение он отдал бы все на свете. Понимает, что он чувствует: если б только он мог спасти ее, то спас бы и самого себя. А еще Ева понимает, что любит его, и под его беззащитным взглядом находит в себе мужество принять свою дальнейшую судьбу.

Она пытается заговорить. Слова точно якорем зацепились в горле, не выталкиваются наружу, но Ева не сдается.

— Твою, — выдыхает она почти неслышно.

В мгновение ока он оказывается рядом, наклоняется к ней, напрягая слух. Ее веки безвольно смыкаются. Собрав все оставшиеся силы, до последней капли, она выговаривает:

—  Твою кровь.

И проваливается в забытье.

Глубже и глубже во тьму.

Утроба

Она ощущает вкус.

Вкус настолько совершенный, что распространяется на все чувства: об него можно греться, его можно увидеть — как будто черный океан, на дне которого она лежит, окрашивается великолепным сияющим багрянцем.

И она плывет вверх, возвращаясь к жизни.

Открывает глаза и видит Роуэна. У него течет кровь. Его ладонь порезана под большим пальцем, кровь льется прямо ей в горло. Вид у Роуэна озабоченный, но постепенно тревога сменяется облегчением. В глазах у него стоят слезы, и Ева понимает, что он ее спасает, вот прямо сейчас.

Кровь все течет и течет, и Ева вдруг обнаруживает, что знает о нем абсолютно все. Не обыденные подробности его жизни, не бессмысленные факты, которые известны другим людям, а нечто более глубинное. Так знает свою мать младенец, лежащий в теплой красной утробе.

Всеобъемлющее, пульсирующее, жизнетворное знание.

А зная его так хорошо, она не может его не любить и понимает, что и он любит ее точно так же: любовь, текущая у него в крови и впитанная ею, отражается на него через нее, словно они — два зеркала, поставленные друг напротив друга.

Я тебя люблю.

Ты — это я, а я — это ты.

Я буду защищать тебя, как и ты будешь защищать меня.

Всегда.

Вечно.

Ева улыбается, и Роуэн улыбается в ответ.

Она переродилась.

Она влюблена.

И, прожив два года во тьме, она готова принять истинное великолепие жизни.

— Все хорошо, — говорит ей Роуэн. — Ты здесь. Все кончено. Его больше нет.

— Да.

— Спасибо тебе.

— За что?

— За то, что выжила.

Ева наконец замечает, что в комнате есть и другие люди. Клара. Папа и мама Роуэна. Ее папа.

На лице его написана борьба противоречивых чувств — облегчения и страха.

— Прости, — шепчет она.

Он качает головой, улыбается, но от волнения не может вымолвить ни слова.

НЕСКОЛЬКО НОЧЕЙ СПУСТЯ

Вопрос для испытывающего искушение

В моменты искушения вы можете решить, что достаточно воздерживаться от убийств, а в потреблении вампирской крови нет ничего дурного.

Но если вы будете пить ВК, совершенно невозможно предсказать, как она подействует на ваш характер и что случится с вами в дальнейшем. А воздерживающемуся вампиру хочется определенности. Ему необходимо точно знать, что каждый следующий день будет столь же предсказуемым и однообразным, как предыдущий, потому что только так он может жить, контролируя свои инстинкты и не испытывая эгоистических желаний.

Если вы дадите слабину и променяете принципы на удовольствие, вы откроете себя тысячам возможных опасностей и лишитесь уверенности в завтрашнем дне.

В любой момент вам грозит приступ внезапной и неконтролируемой жажды, который повлечет за собой катастрофические последствия. Да, этого может и не произойти. Возможно, у вас получится, регулярно употребляя ВК, вести полноценную жизнь, прекрасно себя чувствовать, развлекаться от души и при этом не причинять вреда ни себе, ни окружающим. Но спросите себя: стоит ли так рисковать? Ну так что? Стоит?

Только вы можете ответить на этот вопрос.

Рафаэль

Все-таки влюбленные — тошнотворное зрелище, вынуждена признать Клара, особенно когда они сидят рядом с тобой на заднем сиденье, держатся за руки и читают стихи. Разумеется, она очень рада за брата, и за Еву тоже, раз уж они так безоблачно счастливы вместе. Но просидеть с ними всю дорогу — это уж слишком, пора бы и передохнуть. Ева прижимается к Роуэну, положив голову ему на плечо, и Клара в изнеможении отворачивается.

— Кто бы мог подумать, что вампиры такие слюнявые, — бурчит она, уставившись в окно.

— И это говорит девчонка, плакавшая из-за полярных медведей, — не остается в долгу Роуэн.

—  Из-за нихя и сейчас плачу.

— То есть ты снова собралась удариться в вегетарианство? — интересуется Ева.

— Я думаю об этом. В смысле, если уж мы собираемся регулярно пить кровь вампиров, то со здоровьем проблем не будет. Так что впредь постараюсь от своих принципов не отступать.

Ева похлопывает Клару по коленке:

— Надо найти тебе хорошего парня, которого ты сможешь обратить.

Клара вздыхает.

— Вампиры на двойном свидании, — содрогается она. — Я тебя умоляю.

Сейчас пять минут первого ночи, они остановились в слабо освещенном переулке в центре Манчестера. Мама с папой, разговаривающие со швейцаром, отсюда едва видны. За ними тянется очередь из молодых вампов, а также их поклонников и подражателей.

Кстати о любви: Клара заметила, насколько улучшились отношения между родителями после смерти Уилла. Отец, разумеется, оплакивал брата, но куда горячее он благодарил судьбу за то, что Хелен осталась в живых. А уж она-то изменилась больше всех. Теперь Хелен выглядит такой безмятежной, словно освободилась наконец от непосильной ноши, и не сбрасывает руку мужа, когда тот обнимает ее за плечи.

— Значит, твой отец нормально к этому отнесся? — спрашивает Клара, когда ее родители исчезают в «Черном нарциссе».

— Ну, я бы не сказала, что «нормально», — отвечает Ева. — Хорошо, что он был у вас, когда пришла та женщина из полиции. Но по-моему, он все еще не может смириться. Хотя и понимает, что вы не такие, как ваш дядя.

Клара замечает, что мимо машины проходит группа ребят. Самый младший из них весьма симпатичный, может быть, он ей даже ровесник. Бледный, изящный, похож на эльфа. Он смотрит прямо на нее, и Кларе кажется, что его лицо ей знакомо. Потом она вспоминает: это его фотография ей понравилась на Некбуке. Увидев, что она ему улыбается, он стучит по стеклу, и Клара открывает окно. Ева украдкой подталкивает ее локтем в бок.