Убить Герострата

- Андрей, а мы где? - спросила я.

- Откуда я знаю, - огрызнулся Корнилов. - Ты же у нас... петербурженка, мать твою! Единственное, что я могу тебе сказать - мы проезжали через мост и мимо “Авроры”. А потом - по каким-то страшным дебрям. Мне кажется, никакое это не ФСБ, самые обычные бандосы.

- Никакая, - машинально поправила я.

- Что? - не понял он.

- Никакая. ФСБ - никакая не ФСБ. Это “она”, а не “оно”.

- Да не пошла бы ты! - зашипел Корнилов. - Училка хренова! Смотри!

Кусты впереди как бритвой отрезало. Метрах в десяти от нас забор упирался в высокую насыпь, по которой бойко бегали взад-вперед машины. Даже один автобус проехал. Похоже, там было шоссе. Канава ныряла под насыпь в черную пасть огромной ржавой трубы.

- Если мы переберемся на ту сторону, то нас отсюда никто уже не увидит.

- Ты уверена? - засомневался Корнилов.

Я тоже засомневалась. С пространственным мышлением у меня плоховато. Как-то перед экзаменом по введению в языкознание я долго высчитывала, где надо сесть и как расположить шпаргалку, чтобы с преподавательского места это было незаметно. Абсолютно уверенная в своей безнаказанности, вытащила “справочный материал” и тут же была с позором изгнана. Экзамен мне удалось сдать только с четвертого захода. Надо же иметь такую наглость, долго возмущалась суровая доцентша, чтобы достать шпаргалку прямо под носом экзаменатора!

В трубе оказалось неожиданно глубоко. Видимо, ее вкопали намного ниже русла. Через пару шагов грязная холодная вода доходила мне уже до голого живота. К счастью, этим все и ограничилось. Я страшно боялась поскользнуться и нырнуть, но как-то обошлось. И как это мне в голову пришло надеть кроссовки. Страшно подумать, если бы не похолодало, я бы плавала здесь в шортах и босоножках! А то и в сарафане.

Вытекая из трубы, вода превращалась в жизнерадостный ручеек. Когда-то в детстве я очень любила ручейки, ни одного не пропускала, чтобы хотя бы руки не пополоскать. Надо же, чем подобная любовь может обернуться!

Кустов больше не было. Да и оврага, собственно, тоже - грунтовка после пересечения с шоссе плавно опускалась. Справа наблюдалась унылая открытая местность, кое-где перечеркнутая чахлыми перелесками в три деревца. Слева, совсем рядом, за дорогой, виднелся целый гаражный город.

Не сговариваясь, мы бросились к грунтовке, но тут с шоссе свернул грузовик. Корнилов оказался проворней и тут же юркнул обратно в трубу. Я замешкалась, зацепилась за что-то и полетела лицом прямо в воду. Как только удалось подставить руку? Еще немного - и ухнула бы с головой.

Корнилов с ласковой усмешкой наблюдал, как я, пытаясь унять дрожь во всех конечностях, смываю с физиономии липкую, словно жирную грязь. К счастью, волосы удалось спасти, намокли только самые кончики. В довершение всего я вытащила из-за пояса футболку и нацепила на себя. Она уже не была опасно яркой, а просто грязно-буро-малиновой. Зловредно хихикая себе в плечо, Герострат показал большой палец.

Чтобы перебежать дорогу, надо было набраться храбрости.

- Ну, на счет “три”! - сказала я.

Раз. Два...

Сказать, что мы перелетели ее стрелой, - ничего не сказать. В сетке, которой были окружены гаражи, обнаружилась изрядная дыра, вот в нее-то мы и нырнули. А еще через пару секунд уже сидели в узкой щели между боковой стеной последнего гаража и листами оцинкованного железа, сваленными у ограды. С тылу нас защищал огромный ящик с песком.

Когда нам наконец удалось отдышаться, началось что-то вроде эйфории. Мы смотрели друг на друга, мокрые и грязные до отвращения, и давились от хохота. На мгновение показалось, что все уже позади и мы в тихой гавани. Но с первым же сильным порывом ветра пришло отрезвление. Я застучала зубами и затряслась, как в припадке.

- Н-да, - изрек Корнилов. - Что делать-то будем? Здесь сидеть?

Мне захотелось одновременно завизжать и убежать на край света, перебрать весь свой нецензурный лексикон, а также зарыдать и броситься Герострату на шею. Нечто похожее я испытывала три года назад. Тогда он с едва скрываемым раздражением объяснял мне, что, хоть я ему и нравлюсь, все же есть что-то такое... В общем, я хочу тебя, но не хочу. Тогда меня раздирали три желания: гордо развернуться и уйти, вылить ему в физиономию чашку горячего кофе и с рыданиями заорать: “Я тебя люблю!!!” Равнодействующая вылилась в скрип зубами...

Но все-таки надо было что-то делать. Я буквально физически ощущала, как подбирается на паучьих ножках багрово-зеленое воспаление легких. Впрочем, придумать что-то все равно не удалось.

- Ку-ку! - сказал ласковый до приторности голос.

                                               * * *

Надо же, оказывается, это не ухмылка такая, а шрам на щеке, кривой и глубокий, видимо, в свое время плохо зашитый.

Парень в черном, на вид чуть помладше меня, стоял, прислонившись к гаражу, и рассматривал нас в упор. Рассматривал, как расстреливал. Пистолет с глушителем (глушитель, наверно, больше, чем весь пистолет) тоже рассматривал нас, переводя взгляд с меня на Герострата и обратно.

В голове моей, как у известного персонажа, замкнуло, и я тупо на него таращилась. Интересно, думала я, смог бы он мне понравиться, если бы мы встретились где-нибудь на дискотеке? Вряд ли. И не в шраме дело. Просто он жуткий!

- Ну что, прыщи, искупались в канаве? - поинтересовался Шрам. - С легким паром!

- Ты, урод кривой, вали отсюда на хрен, пока не...! - попытался предпринять психическую атаку Корнилов.

На мой взгляд, это было крайне глупо, если не сказать - опасно. Испытывать выдержку человека с пистолетом - все равно, что против ветра... известно что.

Закончить фразу Андрею не удалось. Шрам оказался хоть и не полным психом, потому что не пристрелил его, но терпением все же не отличался. Клацнув зубами о кулак, Герострат отлетел  к ящику. Визитер наш хоть и выглядел на “соплей перешибешь”, оказался на поверку крепеньким.

- Диск! - сказал он и улыбнулся, на этот раз по-настоящему, но вышло еще хуже.

- Нету, - сплюнув кровь, отозвался Корнилов.

- Да ладно! - не поверил Шрам. - Раздевайся!

- Чего?!

- Того. Ать-два! Я не любитель раздевать трупы, но если надо...

Закусив и без того разбитую губу, Андрей начал стаскивать куртку. Я только моргала по-совиному, ежась от холода в комок.

- Хотя нет, - Шрам остановил стриптиз. - Лучше сначала ее раздень. А то ей, бедненькой, холодно в мокрых штанах. Так и простудиться можно.

Корнилов замер. Поняв, что наступила рекламная пауза, я наконец открыла рот.

- Послушай, у нас правда нет диска. Он остался в квартире. В ванной.

- Киска, - хихикнул он, качнувшись с пятки на носок. - Если бы ты видела, во что превратилась твоя квартира! И ванная в частности. Хватит заливать! Диск у вас. И он мне очень нужен.

- Чем хочешь поклянусь! Он в ванной. Просто искали плохо.

- Заткни хлебало! - рявкнул Шрам. - Снимай штаны, сучка! Живо!

Пистолет уставился мне прямо в лоб. Я непроизвольно сделала шаг назад, зацепилась за ногу Герострата и полетела на землю. Руку словно огнем обожгло: прямо под локтем оказался булыжник, да не гладкий, а похожий на слегка стершегося ежа.

- Блин! - ахнула я, глядя куда-то за спину Шрама.

Видимо, он только корчил из себя крутого, потому что невольно попытался скосить глаза назад.

Когда я видела подобное в кино, казалось, это очень просто. Но в реальности все получилось, как в кошмарном сне, когда пытаешься кого-то ударить, но никак не можешь дотянуться. Я швырнула булыжник ему в лицо и ожидала отвратительного хруста, предсмертного хрипа и моря крови. Шрам элементарно отвернулся, сочно выругался и бросился на меня. И тут произошло невероятное.

Он тоже споткнулся об ногу Корнилова, который по-прежнему сидел на земле, привалившись к ящику. Ну и звон же раздался когда его образина на всей скорости впечаталась в железо! Сдавленно крякнув, бандюк сполз по листу вниз, идеально вписав себя в узкое пространство.