Страница 47 из 76
А Вадим... Вадим тоже чувствовал себя маленьким мальчиком. Нашкодившим мальчиком, которого мама не только не наказала за проступок, но и пожалела.
Его начал затягивать сон, вязкий, как сливовое повидло. Пови-и-дло... На плите стоит тазик, в котором варится повидло и булькает, булькает...
Он еще почувствовал, что Оксана встает, и хотел сказать ей, чтобы не уходила, не бросала его, но тут волны густого, вязкого сливового повидла сомкнулись над его головой...
* * *
31 декабря 1999 года
Еще рано, подумал Миша и повернулся на другой бок.
- Вставай, соня! - пихнула его Лида. - Половина двенадцатого. Новый год проспишь.
- Чего половина двенадцатого? Ночи?
- Да нет, дня пока. Снег валит. Ни фига не видно. И всю ночь шел. Как бы действительно нас не завалило.
- Ничего, прорвемся. Иди сюда! - он потянул Лиду к себе, но она вырвалась.
- Придет кто-нибудь!
- А мы дверь закроем.
- Нет. Не хочу.
- Послушай, ты как старуха столетняя! - разочарованно возмутился Миша. - То не хочу, то голова болит, то поздно, то рано. Может, ты себе кого поинтереснее завела? Откуда я знаю, чем ты занимаешься, пока я на работе!
- Спятил?!
Лида надула губы и повернулась к нему спиной. Спина эта так и говорила: ты меня смертельно оскорбил, и больше я с тобой дела иметь не хочу, никогда и ни за что.
Миша закинул руки за голову и задумался. Сколько можно старательно закрывать глаза на то, что Лида сильно изменилась. Она давно уже не та ласковая и любящая девочка, на которой он женился, пройдя через упорную борьбу с Диной. Чем-то жена стала неприятно напоминать Лору. А то и Дину. Такая же капризная, вздорная. Эгоистичная и невнимательная. А может, Лида и раньше была такой, а он просто не замечал этого? Не хотел замечать...
А смог бы он... уйти от Лиды?
Вопрос просто напугал своей новизной. Не то чтобы они совсем не ссорились, бывало иногда. Но даже в тот исторический вечер со «скорой помощью» ничего подобного ему в голову не приходило. Лида - это навсегда. Они будут жить счастливо и умрут в один день. Даже если и не совсем счастливо и даже если не в один день, все равно - он нашел ту, которая ему предназначена судьбой, и никаких сомнений на этот счет быть просто не может. Ну и пусть вредничает, пусть дуется, пусть закапывает деньги в банке из-под пива. А разве он идеальный? Наверно, и Лиде что-то в нем не нравится, но ведь она же не устраивает ему по этому поводу сцен и не думает о разводе.
А все-таки... Смог бы?
Миша искоса посмотрел на Лидину спину. Вот лежит рядом помятая тетка, довольно таки полная, в нелепой ночной рубашке. Изо рта у нее по утрам дрянью какой-то пахнет (а у самого-то лучше разве?). Одевается черт знает во что, за собой не следит. Нет, иногда возьмет и нарядится, накрасится, прическу организует - вроде, очень даже ничего. Но в остальное время, когда на диване лежит и дрянь всякую по ящику смотрит... «Ах, Хуан-Мануэль! Ах-ах, Марисабель!». М-да, картинка не для слабонервных.
Но вся фишка в том, что тетка эта самая помятая - своя. Родная. Та, которую он выбрал сам. Сам! Никто не навязывал. Так уж по жизни выходило, что все более или менее существенное ему кто-то подкидывал. А он так не любил спорить, что ему, как говорится, легче было согласиться, чем объяснить, почему не хочет. Институт родители выбрали, хотя не больно-то и тянуло. Лучше бы в военное училище пошел. Динка тоже сама прилипла. На работу в свою контору взяла, квартиру купила. А вот Лидка - совсем другое дело. Сам обратил на нее внимание, сам пошел за ней. И с Динкой воевал за свободу - ради нее.
Вот поэтому-то, вздохнул Миша, никуда я от нее не денусь. Буду терпеть все ее дурацкие выходки и капризы. Буду закрывать глаза на ее холодность, скупость и неряшливость. Даже буду делать вид, что на свете нет других женщин, с длинными стройными ногами и высокой грудью.
Он протянул руку и начал почесывать Лидину спину.
- Не подлизывайся! - буркнула она, дернулась и выползла из-под одеяла.
За стол сели в половине десятого - чтобы проводить сначала старый год и встретить новый по российскому времени. Притащили из кухни большой стол, затопили камин. Генка на угощение не поскупился: икра красная и черная, малосольная семужка и осетрина горячего копчения, всевозможное копченое мясо и буженина со свекольным хреном, колбаска пяти сортов и ветчина со слезкой, спаржа, грибы и крохотные, в полмизинца корнишоны - просто глаза разбегались.
Дамы старались переплюнуть друг друга по части салатов, а на горячее соорудили утку с яблоками. Пришлось принести из подвала небольшой раскладной столик - иначе все никак не помещалось. Макс, закатывая глаза, изображал сомелье, нахваливая вина.
- Ты в лучшем случае бармен, - остудила его пыл Оксана. - Манеры у тебя малость подгуляли. Кто же перед клиентом нюхает бутылку?
- Я водочки. Родная! - потер руки Генка. - «Русский размер»! Кто больше?
Короче, все нашли себе еду и питье по вкусу, началось то, что классик обозначил как «уста жуют». Звон рюмок и вилок заглушал какое-то эстрадное действо из телевизора. Телевизор работал, кстати, из рук вон плохо, что Генка объяснял сильным ветром. На телевизор водрузили пару еловых веток, обмотанных блестящей мишурой. Хотели елочку нарядить, да оставили на последний день, а снег повалил такой, что об этом пришлось забыть. Маленькие елки росли довольно высоко. Пришлось обойтись лапами с ближайшей огромной ели.
- Какие вы, девушки, красивые, аж страшно делается, - пригасив отрыжку, сделал комплимент Макс. - Были бы вы не вы, не удержался бы, предложил бы устроить маленький группенсекс.
- Пошляк! - чопорно, но довольно отозвалась Лида, одергивая под столом юбку бледно-голубого платья. Платье действительно было красивое, но оно сидело бы на Лиде гораздо лучше, будь на размер больше и не таким коротким.
Оксана и Лора тоже были в вечерних туалетах. Оксана надела длинное и узкое черное платье с разрезами до самых бедер, а Лора нацепила что-то в своем обычном стиле - цвета бешеной фуксии, короткое, блестящее и с огромным декольте, как спереди, так и сзади. Мужчины наряжаться нужным не сочли, остались в джинсах и свитерах.
- Как же мы без президентского напутствия? - вздохнула Лида, гоняя по тарелке скользкий шампиньон.
- Какой патриотизм! - восхитился Макс.
Пользуясь своими привилегиями то ли сомелье, то ли бармена, он успел уже достаточно нагрузиться и был на той забавной стадии, когда словесный понос не унять никаким имодиумом.
- Нет, тут я ничем помочь не могу, - балаболил он. - А вот изобразить куранты - пож-жалуйста! Помните, мультик был такой, там еще из ежика елку сделали? У них там часов не было, и они сами: бам-м! бам-м! Ну-ка! - он посмотрел на часы, - без полминуты десять. Сейчас, сейчас! У всех шампанское? Ну, бам-м! Бам-м!
- Бам! - поддержала его Лора. - И еще раз бам-м!
Тут уж бамкать начали все, и со счету, разумеется, сбились.
- А желания? Желания-то загадали? - всполошилась Лида.
- Если нет, то еще будет возможность, - успокоил Генка. - Ну, как там наша утя?
Утка вызвала фурор. И вообще - было как-то уж слишком все хорошо. Даже подозрительно. И Генка никого не задевал, какой-то весь он был размякший, хотя и не пьяный.
Затишье перед бурей, подумал Вадим. И не ошибся.
Время шло к двенадцати, все уже давно наелись и напились. Попытались было танцы устроить, но по телевизору ничего подходящего не было, а радио принимать что-либо почему-то отказывалось, только шипело.
- Эх, надо было магнитофон взять, - вздыхал Макс.
- А вы знаете, как мы обычно с родителями Новый год отмечали? - сентиментально вздохнул Генка, глядя в рюмку.
Вадим внутренне подобрался, не ожидая от этих воспоминаний ничего хорошего.
- Мы складывали все подарки в наволочку. Это был мешок. Заворачивали, подписывали. А кто-нибудь, обычно папа, был Дедом Морозом. И раздавал. А когда подарки заканчивались, все начинали их открывать, рассматривать...