Страница 50 из 70
Живот под руками был гладкий и плоский. Но с каждым днем он будет расти. А потом я почувствую, как там кто-то возится. Положу на живот руку – и он толкнет меня изнутри, словно поздоровается.
Так что получается, Лиза? Ты собралась рожать? Серьезно?
Я скрипнула зубами и зажмурилась. Не буду сейчас ничего решать. Не хочу.
Маленькое существо внутри огорчилось – меня снова потянуло к тазику.
Заслышав шум мотора, я кое-как сползла с кровати и выбралась на крыльцо. Марина, одетая в серые шорты и черную футболку с веселенькой надписью «Fuck Off!», выводила из сарая громоздкий мужской велосипед.
- Ты куда? – удивился Антон, выгружая из багажника «Пежо» пакеты с продуктами.
- В ларек съезжу. На станцию.
- Зачем?
- За минералкой.
- Да я привез, целую упаковку, - Антон достал с заднего сиденья обтянутые пластиком бутылки.
- Это газировка, а не минералка! – высокомерно бросила Марина, неуклюже перекидывая ногу через раму. – Поеду «Нарзану» куплю.
Все ясно. Оставила нас одних. Для «сурьезного» разговора.
- Что с тобой? – спросил Антон обеспокоенно, усаживаясь рядом со мной. – Ты такая бледная. Ты хорошо себя чувствуешь?
Он коснулся моей руки, и по всему телу побежала новая волна озноба. Рука стала похожей на тушку мороженого цыпленка – ледяная, синюшного оттенка и в пупырышках. Тепло ль тебе, девица, тепло ль тебе, синяя? Лежа под тулупом, я продумывала всевозможные варианты своего «говорят все радиостанции Советского Союза». И вдруг все они таинственным образом из головы улетучились.
- Я беременна! – ляпнула я и уставилась на него, напряженно ловя ту самую первую реакцию, по которой смогла бы определить его отношение к «сюрпрайзу». «Вот в зависимости от этой самой реакции и буду решать», - промелькнуло где-то на задворках самым мелким петитом.
Надо же! А я когда-то считала его ослепительным красавцем.
Лицо Антона как-то странно сморщилось, он стал смешным и немного жалким – в том смысле, что его стало жаль, но не по какой-то там причине, а просто так. Как в финале трогательного фильма. Как в тот момент, когда я смотрела в окно на Левку, неуклюже забирающегося в машину. Защипало в носу.
Антон порывисто и неловко притянул меня к себе, уткнулся носом в ухо – стало жарко и щекотно – и прошептал:
- Ты ведь его родишь, да?
Я отодвинулась. На меня смотрели странно круглые, совсем как у совы, глаза. Они не моргали, они – вспомнилось дурацкое детское словечко – лупали. Я хотела засмеяться, но почему-то заплакала. Говорят, беременные женщины жутко слезливые и плачут по любому поводу. И без повода тоже. Лиха беда начало!
- Да? – продолжал настаивать Антон, все так же шепотом.
- Да!
- А чего орешь? – совершенно другим, совершенно обычным тоном поинтересовался он.
Я даже задохнулась от неожиданности. Словно радуясь принятому решению, организм моментально утихомирился, тошнота, как по волшебству, прошла.
- А что там у тебя вкусного есть? – покосилась я на стоящие у крыльца пакеты.
19.
- Пришлось тебя частично рассекретить, - обрадовал меня Антон, когда мы уселись на кухонной веранде ужинать.
- То есть? – бутерброд с ветчиной застыл на полпути к моему разинутому рту.
- Пришлось по большому секрету поведать Коробку, что ты немножечко жива. Он удивился, но обрадовался. Вернее, наоборот, обрадовался, но удивился.
- Кто тебя просил?
- Ты хочешь, чтобы твое ненаглядное БВС приказало жить за компанию с тобой?
- Это почему это? – возмутилась я, откладывая так и не откушенный бутерброд.
- Твои милые подчиненные радостно бросились делить власть. На твой кабинет замахнулись по очереди Зоя, Паша и Витя. Особенно Зоя. А Славик им всем показал кукиш. Сказал, что держал эту богадельню исключительно из доброго к тебе отношения. И что без тебя они ему сто лет не нужны.
- Так и сказал? – хихикнула я. Молодец Славик. Но мои-то бандерлоги каковы! Хозяйский труп еще остыть не успел, а они уже кабинет делят.
- Так и сказал. Зоя мне позвонила, в слезах. Хотела узнать, имеет ли он право на такой низкий поступок. Я ее огорчил, что еще как имеет. И перезвонил Коробку. Но это еще не все.
- Что еще? – от недоброго предчувствия заныло в животе. Хотя, может, всего-навсего от голода.
- Тебя искали. У мамы.
- Кто?
- Не имею представления. Но мужчина. Я попросил соседей сразу звонить мне, если кто-то будет тебя спрашивать.
- Подожди! – сообразила я. – Он искал меня или?..
- Вот именно что «или». Ту женщину, которая жила в квартире твоей матушки.
Я сжала руками виски и застонала.
- И что соседи?
- Бабка напротив сказала ему следующее, цитирую дословно: «Она уехала куда-то с мужчиной, на иномарке».
- Дай телефон! – потребовала я.
- Кому ты собираешься звонить? – Антон протянул мне свой крохотный серебристый «Сименс».
Проигнорировав вопрос, я набрала номер своего сотового, который отдала маме. В ее задачу входило фиксировать все входящие звонки, попутно развивая легенду: погибла, мол, Лиза, во цвете лет, царствие ей небесное.
- Мам, кто-нибудь звонил? – заорала я, даже не поздоровавшись.
- Нет, никто. А ты откуда звонишь?
- Из одного места, мам. Скажи, ты чего-нибудь необычного не заметила? Люди какие-нибудь посторонние, машины незнакомые?
- Не-ет, - как-то неуверенно протянула мама.
- Точно? – насторожилась я.
- Ну ты же знаешь, у нас в переулке все на виду. Хотя постой-ка… Ведь точно, было такое.
- Ну говори, говори! – я даже ногой топнула, хотя мама и не могла меня видеть.
- Я пошла в магазин, возвращаюсь, а возле калитки стоит кто-то и за забор заглядывает.
- Как он выглядел? Это ведь он был, в смысле, мужчина?
- Да мужчина-то мужчина, вот только, как выглядел, точно не скажу. Я же его издали видела, от поворота. А когда до калитки дошла, его уже не было. Наверно, шмыгнул в проулочек.
- Ну хоть примерно, мам! – взмолилась я. – Высокий, низкий, худой, толстый?
- Да никакой. Обычный среднестатистический гражданин.
- Ага, средней, значит, паршивости. А одет во что?
- Дай подумаю, - засомневалась мама. – Кажется, в джинсы. И майка какая-то. Лиз, а ты где? – снова спросила она.
- Да так, в одном месте, - я все же решила не уточнять, в каком именно, и, во избежание дальнейших расспросов, поспешила разговор закончить.
- Ты все понял? – спросила я Антона, кратко пересказав ему содержание нашей с матушкой плодотворной беседы. – Как видишь, они действительно знают, что я жива. Но откуда? Может, Коробок?
- Вряд ли, - покачал головой он. – Я звонил ему только сегодня.
- Но он разговаривал со мной на поминках. Может, узнал?
- Вряд ли, - повторил Антон. – Тогда он не стал бы закрывать твою лавочку. Да и удивился очень натурально.
- Тогда, может, Стоцкий? – продолжала настаивать я. – У Чинаревой ведь и раньше были какие-то милицейские информаторы. Или это у Полосовой? Ведь кто-то же ее предупредил об обыске в клубе. И о том, что меня задержали по подозрению в убийстве Брянцева, она тоже знала.
- Стоцкий? – Антон вытащил сигареты, но, видимо, вспомнил о моем, так сказать, интересном положении и спрятал пачку обратно в карман. – Нет, только не Стоцкий. В это я никак не могу поверить. Я его столько лет знаю.
- Ну а кто тогда? – заорала я, вскакивая со скамейки. Со стола полетели вилки, опрокинулся стакан, сок полился на пол. – Кто? Мама? Марина? Или, может быть, ты?
- С ума сошла? – Антон швырнул на стол вилку и тоже встал. – Сядь и успокойся!
- Сам сядь и успокойся!
Я выскочила из кухни и понеслась в дом. Дурнота вернулась и плескалась около ушей. Плюхнувшись на кровать, я с головой залезла под тулуп и снова дала волю слезам. Наверно, у меня уже не физиономия, а папье-маше, думала я, всхлипывая и глотая сопли. Ну и пусть! Ну и пусть!!! Все равно найдут и убьют. Вместе с крохотной запятой, которая недавно поселилась во мне.