Пограничник

Иван вздохнул: айкеды, авиакары, экраны лаймеров во всю стену… а еще обычные кофеварки, зи-джи-печи, дикие розы на клумбе у дома и — Святые Патриархи! Как же он забыл — старенький мотоцикл! — все это было сейчас так далеко…

— Идет кто-то! — встревожено сказал Иван, прислушиваясь.

— Это лейтенант идет, — успокоил его Цырен, — смену нам ведет. Ты разве не заметил, что только мы с тобой в карауле вдвоем? Остальные-то по четверо!

— Да понял я все, не дурак… — буркнул Иван недовольно.

Через десять минут они вместе с взводным уносились на двух снегоходах сквозь снежную бурю прочь от границы, в сторону скалы Хурмаги.

Поехали они к ней не напрямую, а так, чтобы попасть на свои же следы. Предосторожность эта была, по мнению Ивана, излишней — все равно мело так, что заметало любые следы прямо на глазах, но Цырен настоял на своем — мало ли что. Иван сидел за рулем, ощущая вибрацию двигателя в руках, и испытывал то радостное возбуждение, какое испытывает наездник, давно не скакавший на лошади и наконец вскочивший в седло. Он даже попробовал несколько раз заложить крутые виражи, свешиваясь то вправо, то влево, но тумак сидевшего сзади Цырена вернул его к реальности. Иван не обиделся. И в самом деле, не развлекаться ехали. На разведку.

По словам Бары, их отделение, спуская тела сверху, натоптало у скалы, «как стадо бизонов», поэтому бояться, что кто-то заметит еще одно их появление, не было причин.

— А вдруг Васька там, наверху? — внезапно спросил Иван, разглядывая кроваво-черную скалу, вершина которой терялась за снежной пеленой.

— Может, и так, — сказал Цырен, метнув взгляд к небу. — А может, и нет. Это от характера хищника зависит. Один бросит логово, а другой будет его защищать.

— Давай сюда! — махнул рукой Цырен и, спрыгнув со снегохода, проваливаясь в скрипящий снег, пошел вдоль скалы за кумирню. Иван и Бара, оставив технику, пошли следом. Под нависшей скалой, за наметенным снежным сугробом, они увидели небольшие, в пятнах ржавчины металлические ворота. Местами на них еще сохранилась зеленая краска. Посередине каждую створку украшали пятиконечные звезды, над ними полукругом шла надпись «КучугуйЛаг». Чтобы открыть вросшие в землю ворота, пришлось по очереди долбить ломиком. Наконец Иван сумел кое-как оттолкнуть в сторону одну из створок. Включил фонарь, посветил внутрь, тихонько присвистнул.

— Что это? Шахта?

— Заброшенный рудник, — сказал сзади Бара. — Тут, наверное, еще заключенные работали. Давно. И зачем он нам?

— Да все просто, — сказал Иван, — заманим тварь сюда и взорвем к ядрене фене! Верно, Цырен?

— Верно, Иван. Один только вопрос: кто будет приманкой? — поинтересовался Цырен.

— Я буду, — уверенно сказал Иван, — а вы меня подстрахуете в случае чего. Все равно после Васьки он за мной придет. Мы же с Васькой наверху вдвоем были. Да и понял он, сучок такой, что знаю я его. Знаю, кто он.

— Да, — сказал бурят, — но и меня он тоже знает. И мой черед где-то недалеко. Так что давай-ка сделаем это вместе. А сейчас айда! Только не шумите, а то могут быть обвалы.

И они вошли внутрь.

Внутри стены рудника были покрыты льдом, посередине прохода шла ржавая узкоколейка. Иван несколько раз запинался то о камни, то о ржавое железо. Каждый раз они, не ленясь, старательно убирали с дороги мешавшие предметы. Осторожно обходили покрытые льдом подпорки. Лед мерцал разноцветными искрами, то здесь, то там нависая кристаллическими друзами, тонкой изморозью покрывал каменные стены рудника.

— Что здесь добывали? — тихо спросил Иван. — Алмазы? Да?

— Медь, — уверенно сказал Бара, — тут вся гора, наверное, как муравейник, изрыта. Плюнь — и все обвалится. Слышите? — он посветил в боковой штрек.

— Нет, — неуверенно ответил Иван.

— Эх, молодо-зелено! Историю знать надо. Закрыли рудник, потому что народу много здесь погибло под обвалами. Рыть дальше опасно стало.

Где-то в глубине штреков посыпалась порода… Друзья вздрогнули, переглянулись, одновременно посветили туда фонариками.

— Ну хорошо, — наконец сказал Иван. — Сюда-то мы его заманим, а вот как мы сами отсюда выберемся — вот в чем вопрос!

Штреки отходили от основной штольни неравномерно, то здесь, то там виднелись ничем не огороженные глубокие стволы шахт, уходящие вертикально вниз, словно ведущие в никуда, в другое измерение. Иван пробовал светить в них фонариком, но тонкий луч терялся в непроглядной темноте. Местами приходилось перелезать через завалы породы, поднимаясь под самый потолок штольни.

— Да… а шахта-то живая! — прошептал Цырен, и, словно в ответ ему, в глубине загудело, застонало, прошло эхом по штольне и штрекам, да и затихло.

— Давай дальше! — тихо скомандовал Бара. — Смотрите в оба!

Слишком далеко решили не заходить, подходящие для операции штреки нашли примерно в шестидесяти метрах от выхода на поверхность. Сходили к снегоходам за оборудованием, установили.

— А как мы его сюда заманим? — спросил Бара, до которого, по-видимому, начало доходить, насколько рискованная предстояла операция.

— Гм… Хурмагу надо как следует разозлить, — предложил Цырен, — тогда он полезет за нами куда угодно.

— Надо его просто вызвать на бой! — возразил Иван.

Бара посмотрел на них, как на сумасшедших.

— Ну а ты что предлагаешь? — спросил Иван Бару. — Ждать, пока он нас всех сожрет?

Снаружи метель мгновенно залепила глаза и рот снегом. Чтобы хоть как-то дышать, Иван поднял вязаный воротник до глаз, надел защитные очки. Снегоходы ждали, наполовину засыпанные снегом. Иван счистил снег с сиденья, сел, развернулся… И — словно серая тень накрыла его сверху… Длилось это какое-то мгновение. Иван бросил руль, перехватил автомат… Из снежной бури на него вынырнула темная фигура Цырена.

— Поехали! — крикнул бурят.

— Ты видел? — спросил его Иван.

— Видел! — ответил Цырен. — Надо торопиться. Похоже, вся маскировка — насмарку.

— А что будет со вторым Хурмагой? Как его убить? — спросил Иван Цырена в блиндаже.

— А его, Иван, убивать не надо, он маленький. Если убьем большого, второй сам уйдет.

— С чего ты взял, Цырен?

— Видишь ли, мой отец сталкивался с похожей тварью у нас в улусе. Давно это было, меня еще тогда на свете не было. Так что главное — убить Хурмагу. А Хурму-Хурмага сама уйдет.

— Хурму-Хурмага?..

— Ну, Хурмажка. Особа женского полу.

— Ты уверен? — Иван удивленно посмотрел на Цырена. Он мог подумать на кого угодно, но только не на жену зама по тылу.

— Я ведь видел ее недавно! Больной она мне показалась. Очень больной. Я вообще подумал, что это зам по тылу ее довел до такого состояния. Слышал, что пьет он, как лошадь, каждую ночь. Ну, думаю, он ее гоняет или и того хуже… — что может быть хуже, Иван уточнять не стал.

— Ну, может, она и в самом деле больная. Тогда еды надо много. Вот он и потерял всякую осторожность. То китайцев таскал, а то за наших принялся. А может, не подходят ей китайцы, кто знает?

— Ага, группа крови не та, — фыркнул Иван.

— А может, душа не такая? Кто ж знает. Мы же все — разные, — пожал плечами Цырен. — Им же не кровь нужна. Душа.

Потом Бадманов приподнялся, осененный неожиданной идеей:

— Слу-ушай… а если она того? Беременная? Это что же получается тогда? Это ж роты не хватит накормить их всех…

— Тогда все, — сказал Иван, — приехали…

Ночь прошла спокойно. В карауле они теперь стояли вчетвером, в блиндаже было тесно, но деваться было некуда, приходилось терпеть. Даже по нужде отходили только парой.

— Ну словно девки! — ядовито заметил один из бойцов.

— Вообще, у меня ощущение, что цель усиления караула другая — вымотать как можно больше бойцов, — ядовито заметил второй. — Какой смысл в этом сидении?

Иван и Цырен переглянулись.

За КСП наблюдали по очереди. Свободная двойка пыталась подремать, но от холода это не удавалось. К утру Иван вымотался так, словно перед караулом совершил марш-бросок. Его немного взбодрил крепкий отвар чаги с травами, который Бара всегда заваривал отдельно в термосе и которым поделился на этот раз с друзьями, но глаза все равно слипались.