Пограничник

Из темноты ему на шею бросилась незнакомка. Она обняла его совершенно ледяными руками и прижалась так доверчиво и беззащитно, что он почувствовал, как у него самого предательски защипало в носу.

— Слава Богу! Слава Богу! — всхлипы перемежались рыданиями. — Я думала, что никто не придет… Но я все время молилась, молилась… Я верила, что меня не бросят. А что случилось? Авария? Война? И где все? Тут было так много народа…

Иван вывернулся из объятий девушки. Вот, блин, повезло! Спас единственного живого человека, мало того что женщину, так еще и конви! Надо же, молилась она. Взрослые люди, а продолжают верить в сказки. Лучше бы медитировала, тогда без еды и воды продержаться можно гораздо дольше: организм активирует резервные силы.

— Тебе бы выпить горячего, — предложил он машинально, но тут же пожалел об этом. Электричества-то нет. Хотя стоит постараться найти газовую плиту.

Женщина, кажется, заметила его черствость. А может, увидела форму охранника. Скрывая замешательство, она отступила на пару шагов, низко опустила голову и одернула форменную курточку.

— Вы из БНБ? Да? — упавшим голосом спросила она.

Ивана даже передернуло, столько тоски и обреченности прозвучало в ее словах.

По крайней мере, это у них общее — нелюбовь к БНБ. Ладно, надо привести ее в чувство. Она заторопилась, все так же не поднимая головы.

— Тут рядом столовая, в ней можно перекусить. Там есть газ… Наверное, еще ничего не успело испортиться… Я долго пробыла в казарме? День, два? Три? Мне показалось, целую вечность… Простите, — она окончательно смутилась, — очень пить хочется.

— Веди, — сказал Иван. — Готовить умеешь? А то жрать охота. Просто с ног валюсь, — он сразу же почувствовал усталость и зевнул.

Ростом девушка едва доставала Ивану до плеча. Пока он шел за ней в столовую для техперсонала, рассматривал ее на ходу.

То, что он увидел, ему понравилось: коротко стриженная голова правильной формы, беззащитные линии тонкой шеи, прямые плечи, гибкая талия… Точеные щиколотки виднелись из-под коротких форменных штанов, да и то, что было упаковано в эти самые штаны, тоже было ничего себе! И походка была легкой, правильной, что ли. Не было в ней и намека на развязность. Иван усмехнулся, радуясь, что девушка его не видит.

В столовую они вошли через широкие стеклянные двери, которые раньше работали на фотоэлементах, а сейчас оказались полузакрыты. Пришлось протискиваться через щель. Робот-официант стоял посреди столовой, бессильно опустив свои руки-клешни и уронив на пол поднос с тарелками. Его нескладная тень в свете фонарика походила на самостоятельное существо. Под ногами хрустнули осколки посуды.

— Вы садитесь, я быстро! — девушка кивнула на ряд пластиковых столов. — Вы не бойтесь, я не убегу. Тут должны быть фонари. Везде есть спасательные шкафчики… — и она ушла куда-то за стойку раздачи.

Иван плюхнулся на хлипкий металлический стул, который взвизгнул ножками по полу, уперся локтями в стол. Притупленное усталостью и голодом внимание механически отмечало все звуки: шаги, металлическое побрякивание, скрип.

Она вернулась минуту спустя, неся с собой два мощных фонаря, аптечку и упаковку с минеральной водой. Откуда-то появились два чистых стакана, но Иван, проигнорировав их, открыл зашипевшую бутылку и жадно прильнул к горлышку губами.

— Там еще есть респираторы и баллоны со сжатым воздухом, — сказала она, откупорив другую бутылку и наполняя стакан до краев. — Надо же, совсем безвкусная…

— Не пей много, газировка все-таки, плохо станет. Подожди, потом еще попей, — посоветовал Иван.

— Да это же не еда, от воды ничего не будет, — она еще несколько раз глотнула.

Иван согласно кивнул.

Потом она опять ушла, и ее не было довольно долго. В глубине за стойкой засветилась голубым газовая плита, что-то зашкворчало, и на столе, как по волшебству, появились хлеб, ветчина, яичница-глазунья, булочки, дымящийся чафе и сахар в пакетиках.

— Ну что, навалились? — предложила она.

Иван посмотрел на нее с интересом. Получалось, что конви нормальные люди и разговаривают они совершенно нормальным, обычным языком.

Все время, пока она ходила туда-сюда, он ее рассматривал. Но в полумраке сделать это было почти невозможно. Теперь, когда стол осветили большим фонарем, у него появился такой шанс.

Оказалось, что ей лет восемнадцать, не больше. Ела она быстро, но очень аккуратно. Не кукла, с удовольствием отметил Иван. Неполные губы, высокие скулы и широко раскрытые, все еще испуганные глаза. Щечки даже немного пухлые. Детские еще… В мягком овале лица чувствовалась порода. Где это пряталось? В линии чуть вздернутого, полудетского носика, в очертании прямых, сурово сдвинутых бровей? Или в упрямой морщинке между ними? В беззащитной, немного неуверенной улыбке? Иван не мог понять. Но главное — глаза. Глаза! Их цвет он рассмотреть не сумел, но даже в темноте чувствовал, что от них идет свет. Не зря ее не отправили, например, в публичный дом. Или на рудники. Не годилась она для этого. Иван ощутил в груди давно забытое волнение.

— Тоже не очень вкусно, и запаха почему-то нет, — сказала она, ковыряясь вилкой в тарелке, и подняла глаза, встретившись взглядом с Иваном. У него вилка так и застыла у рта.

Иван поспешно отвернулся.

— Э-э… А чем ты тут занималась?

— Посуду мыла, полы… А вчера… или позавчера, — она метнула на Ивана взгляд, молящий о помощи, — пришел офицер из БНБ, объявил, что скоро сюда переведут солдат, и приказал, чтобы казармы отдраили до блеска. Мы и отдраили, а ему не понравилось, ну он и запер меня и еще двух девушек, чтобы мы мыли там все, а сам ушел, а потом — вот… Это произошло… — она говорила все тише. — Я очнулась, а рядом никого нет, и темно очень… А там фонарей нет, ничего… И все время кажется, что за спиной кто-то стоит… Страшно очень, — она обернулась в темноту, и глаза ее расширились от страха. — И главное, открыть дверь никак не могу, обидно так. Замок на двери хлипкий, а открыть — ну никак! Я и молилась… — она запнулась, стала тыкать вилкой в яичницу.

— Молилась? Это как? — Ивана разомлел от горячей еды и был не прочь о чем-нибудь поболтать.

— Да, молилась. Просила… Просила, чтобы Господь помог мне. Прислал кого-нибудь. И тут пришел ты.

— Ага, — сонно согласился Иван, — пришел. И меня в самом деле прислали.

— Кто? — удивилась она.

— Один человек… Знаешь такого: полковник Мигай?

— Нет, я никого не знаю из военных. Тот, который нас запер, был довольно молодой, высокий, в черном кожаном плаще. Глаза у него были странные: один голубой, а второй черный совсем. Страшные глаза…

Иван поперхнулся. Он вспомнил тот единственный раз, когда на его пути попался человек с разными глазами. Если только его можно было назвать человеком… Иван подобрался. Сытую леность как рукой сняло.

— Полковник Мигай не военный, он как раз из БНБ, — ответил Иван, пытаясь совладать с охватившем его волнением. — И глаза у него тоже не самые приветливые. Но, правда, одинаковые.

— А давай-ка тяпнем, для профилактики болезней и от стресса, — вдруг предложил он, подвигая опустевшие стаканы и доставая заветную фляжку. Разлил спирт по стаканам, оставив себе побольше. — Вот так. Пей давай! Сразу в себя придешь.

Девушка опасливо покосилась на Ивана, но стакан взяла. Кажется, Ивана она боялась даже больше, чем темноты.

Иван выпил, осторожно выдохнул, точным движением отправив в рот кусок ветчины. Даже спирт, казалось, выдохся… Иван заметил, как девушка торопливо заедает выпитое хлебом. Лихо!

— В общем, дела у нас такие, — сказал он, не желая ее пугать. — Нас тут, кажется, только двое осталось. Где остальные, не знаю, может быть, их эвакуировали. Может быть, они сами ушли. Что произошло — тоже не знаю. Предлагаю действовать так… — он осекся, глянул на девушку. — Эй, а ты идти-то можешь? Не устала?

Она энергично затрясла головой, показывая, что с ней все в порядке.

— Ага… Значит, предлагаю подняться на поверхность и самим оценить положение. Заодно выясним, что произошло. Задача понятна?