Электрик

Тоня стонала за стеной – Васька старался. Володя улыбнулся, и только когда с губ стриптизерши-самоучки слетел стон боли, он обратил внимание на то, что танец немного странный. Девушку будто трясло от холода. Паровоз вскочил с кровати.

– Что с тобой?

Соня продолжала, выпучив глаза, трястись. Володя подошел к ней и взял за плечо. В глазах вспыхнуло, и Паровоз отлетел назад. Перед тем как потерять сознание, он увидел рядом с Соней лысого мужика из своего сна. Только теперь незнакомец состоял не из плоти и крови, а из миллиона маленьких молний и искр.

Ольге стало скучно. Причем СКУЧНО большими буквами. Болван, возомнивший себя ее мужем, хозяином и еще черт знает кем, постоянно был рядом и все время ревновал, ревновал, ревновал… Как он надоел, черт бы его побрал! Стояла ли она с мальчишками – ревность, с преподавателями – ревность, с девочками… А, вы о пацанах разговариваете! Причем он не спрашивал. Отелло утверждал. На-до-е-ло! А ведь ничего и не было.

Была ли так свята Оля? Даже если и нет, что с того? Ей очень нравился Вячеслав Андреевич – физрук. Возможно, и физрук, и Юрка догадывались о симпатиях Ольги. Тогда поведение последнего понятно, а вот Вячеслав был холоден, как и со всеми своими учениками, а может, даже и больше. Это очень обижало Шевченко, но она знала, что у нее есть Юра Кулешов. Болван, конечно, но ее. Так было до вчерашнего дня. Пока она не сказала себе: хватит. Уж лучше, как Светка Колтун, быть в постоянном поиске, чем жить, как ее мать. Работа, дом, семья. Причем, в каком порядке ни ставь эти понятия, веселее не станет. Скукотища. По мнению Оли, вся ее жизнь потихоньку скатывалась к яме под названием «быт». И Кулешов упорно ее туда толкал.

Шевченко была очень спокойной девушкой, но если ее зацепить… Она хотела мирно расстаться с Юркой, но, как Оля поняла уже через пять минут, этого хотела только она. Юрка уговаривал ее не бросать его, потом угрожал, умолял и снова угрожал. Оля устала. Ску-ко-ти-ща! И тогда она выложила, выплеснула помои, заготовленные специально для такого случая. Олю было не остановить. Она назвала его ничтожеством, призналась в любви к физруку и, самое главное, сказала, что занималась с ним сексом из жалости. И все! Она не знала, надолго ли, но сразу же после этих слов Юрка ушел.

Ольга пыталась переосмыслить свои слова, особенно последнее предложение. Все так, все верно она сказала – и сейчас готова подписаться под каждым своим словом, кроме одной поправочки. Оля занималась с ним сексом из жалости к себе. К себе, любимой, черт возьми! Она боялась остаться без парня. И именно сейчас, чтобы не остаться, как говорится, «с носом», она решила играть по проверенному сценарию Светки Колтун.

«Ничего у тебя не выйдет, дуреха, – подумала Оля. – И все потому, что ты не Светка – раз и много думаешь – два. А время-то идет. Пока ты тут рассуждаешь о правильности принятого решения, Светка стонет в чьих-нибудь объятиях, при этом отключив мозг».

Оля посмотрела на электронные часы. 04:12. Ей совсем не хотелось спать. Она встала, прошла к шкафу и достала пояс Sauna Belt. Она надевала его три раза в сутки, потому что считала себя недостаточно стройной.

Ольга не знала, помогает ли пояс убрать лишнее с боков, но использование его приносило удовлетворение и уверенность в себе. К черту излишки! Да здравствует Sauna Belt! Оля надела пояс, включила в розетку и поставила регулятор температуры на максимум. Все, как в инструкции прописано. Вообще, что касалось этого пояса, за три месяца использования Оля все делала на автомате. Кроме одного. В инструкции был один пунктик, в котором говорилось об использовании прибора исключительно в положении стоя. Оля никак не могла согласиться с этим пунктом и поначалу включала пояс, лежа на спине, а потом, не увидев никакой опасности, и сидя.

Когда начало припекать, Оля убавила температуру и снова погрузилась в раздумья. Потрогала пояс. Все-таки она переживала, что на сгибах могли появиться трещины, а уже через них произойти утечка электричества. Может, и несильная, но для нее, вспотевшей, будет достаточно… Нет, все цело.

«Интересно, что сейчас делает Юрка? – задала сама себе вопрос Оля. – Уж точно не в поясе сидит! Спит твой Юрка. Что ему сделается?»

В коридоре включился свет. Предки бегают. Кто-то прошлепал к санузлу. Звуки доходили до нее четко и настырно, будто кто-то хотел ей сказать: вот, мол, ты не одна живешь, здесь есть еще кто-то. Перестань думать о себе и об этом ничтожестве. Неужели тебе подумать больше не о ком? Подумай о матери, которая завтра опять будет думать, купить ей печенья к чаю или отнести в ремонт сапоги. Подумай об отце, который с утра пойдет «на биржу», а вечером придет уставший, но счастливый, потому что ему пообещают работу с приличным заработком. Это все быт, черт бы его побрал! Но тогда подумай о Светке Колтун. Почему она не задумывается ни о чем в жизни? Не потому ли, что у нее папаша начальник СБ сети супермаркетов? А может, потому, что ее мать главврач городской поликлиники? Она ни о чем не задумывается, потому что у нее есть все. И печенье к чаю, и сапоги (и не из ремонта, а из московских бутиков), и парни. Оле даже казалось, захоти этого Света, то и любой препод будет ее. Хоть физрук, хоть Мегавольт.

Оля улыбнулась, вспомнив шаркающую походку преподавателя физики. Она посмотрела на часы. В одном из пунктов инструкции говорилось о времени использования пояса. Не более тридцати минут. На часах было 03:54. Шевченко округлила глаза, не понимая, что происходит. Она была уверена, что, когда садилась с поясом, было начало пятого. А может, четвертого? Ну, тогда ты пересидела, девочка. Смотри, так от тебя ничего не останется.

Она потянула застежку-липучку и тут же отдернула руку. Оле показалось, что ее ударило током. Сердце бешено колотилось в груди. Она снова задрала сорочку. Осмотрела ту часть пояса, где, по ее мнению, могла быть трещина или царапина. Там ничего не было. Ольга решила не рисковать. Медленно слезла с кровати и выдернула шнур из розетки. Сдернула пояс и бросила его на пол.

Когда она снова посмотрела на часы, на них было 03:49. Чудеса, да и только. Оля подошла к часам и взяла их в руки. 03:48. Она вздрогнула. Ее пугал собственный будильник. Он, будто таймер часовой бомбы, отсчитывал время до взрыва. Или чего-то плохого, жуткого. Она осторожно поставила часы на стол. 03:47. Что-то ей подсказывало, что до 00:00 не четыре часа без тринадцати минут, а три часа сорок… вот уже сорок шесть секунд. Но она ошиблась. Цифры побежали, понеслись. Ольга отступала, пока не упала на кровать.

Когда на циферблате появились злополучные нули, время замерло. Причем это было заметно не только на часах, но и в комнате. Оля ждала (взрыва?) чего-то плохого.

Вдруг цифры моргнули. Потом светодиоды начали поочередно тухнуть и зажигаться, имитируя бегущие огоньки. У Оли закружилась голова, она зажмурила глаза и отвернулась. Когда она посмотрела на часы вновь, циферблат светился. Оля не сразу поняла, что на нем не цифры, а буквы. Шевченко встала, но подойти не решилась. Всмотрелась и прочитала:

– Тисэ.

Как только она произнесла это слово вслух, оно сменилось.

«Кот».

«Шуда».

«Шпес…»

Оля не могла понять, что это за белиберда. Она прошептала увиденные слова:

– Тисэ, кот, шуда, шпес…

На циферблате тем временем появилось:

«ыт!»

– Тисэ, кот шуда шпесыт, – прошептала девушка.

– Тише, кот сюда спешит! – громко произнесла она, когда на часах было 05:02.

Павел пришел домой под утро. Пока успокоили этого малахольного, то да се… Ну, конечно же, выпили. Отец должен был вернуться с минуты на минуту, а у Пашки выхлоп изо рта, как из пивной бочки. Надо искупаться и лечь спать. Может, пронесет… Не пронесло. Отец Пашки, Семен Курагин, не пил вообще, но с ним явно что-то было не то. Он ходил по квартире в обуви, что-то шептал себе под нос, натыкался на предметы, громко ругался и снова начинал бродить по комнатам.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.