Страница 14 из 18
— Эй, мать, — удивленно пробормотал Бзырь, — мы это не заказывали.
Хозяйка молча разгрузила поднос и, показав в кривой ухмылке черные провалы на месте выпавших зубов, сказала:
— Жрите. Уплочено.
Ночной незнакомец появился так же внезапно, как и в первый раз. Струк как раз опрокинул стопарь и, довольно крякнув, поставил его на стол, как вдруг увидел, что тот уже сидит по другую сторону стола. Пару мгновений он ошалело пялился на него, потом, опомнившись, ткнул Бзыря локтем. Тот поперхнулся и со свирепым видом повернулся было к Струку, но тут заметил незнакомца. С минуту все молчали, приглядываясь друг к другу, потом гость, или, скорее, радушный хозяин, тихо заговорил:
— Мне нужно три человека для одного деликатного дела. Чтоб были люди опытные, смелые и… без предрассудков.
«Деловые» переглянулись. Бзырь осторожно спросил:
— По-мокрому? Незнакомец усмехнулся:
— Возможно, но я бы не хотел.
— Мы по-мокрому не работаем. Незнакомец с иронией посмотрел на Бзыря:
— А сторож?
Они переглянулись, и Бзырь нехотя пояснил:
— Так мы ж его аккуратненько.
Незнакомец покачал головой:
— Дед сейчас в Четвертом инвалидном доме, на Кухарской. Если бы удар пришелся на палец ниже, он был бы уже не жилец.
Бзырь не нашелся что ответить. За столом опять установилась тишина. Из дыма выплыла хозяйка:
— Эй, хозяин, может, надобно чего?
Тот молча мотнул головой, и старуха так же тихо исчезла.
— Ну так как? Бзырь прищурился:
— А чего мы-то? Вон у Грумбы ребята не в пример круче или у Жада…
Незнакомец снова усмехнулся:
— Я еще не сказал своего самого главного требования. Мне нужны ПОСЛУШНЫЕ.
Они переглянулись: не сказать, чтобы это звучало комплиментом, но… многое объясняло. А в этом деле и так было слишком много загадок. Бзырь наклонился вперед:
— Сколько?
Незнакомец ответил сразу:
— По полтора куска. Каждому. Струк тихо охнул. Даже по нынешним временам деньги большие, даже очень. Бзырь облизнул губы и кивнул:
— Лады.
Незнакомец молча поднялся и, мотнув головой на прощанье, двинулся к выходу из забегаловки.
На хазу они приехали на извозчике. «Гроб», здоровенный четырехэтажный доходный дом в Мытарском переулке, что на самых задворках Пресного рынка, когда-то был построен для армейских отставных офицеров не слишком высоких чинов. Квартиры в нем были достаточно просторные и по причине окраинного расположения и близости рынка не очень дорогие. Поговаривали, что хозяин дома решился на сие начинание, патронируемое Департаментом общественного призрения, в пику содержателям трех других доходных домов, к тому времени уже превратившихся в воровские притоны. Он, имея казенных покровителей, был уверен, что господа отставные офицеры, как люди привычные к порядку, не позволят себе ничего такого. И поначалу задумка хозяина вроде как даже удалась. Но мало-помалу близость рынка со множеством дешевых питейных заведений повлияла на квартиросъемщиков не самым лучшим образом. Престарелые отставники, лишенные привычного армейского распорядка, начали поголовно спиваться, чем не преминули воспользоваться местные содержатели притонов, подпольных швейных мастерских и прочий люд, поднаторевший в темных делах. Отставников щедро ссужали деньгами, подпаивали, подбивали на игру, и таким образом квартиросъемщики, занимавшие поначалу вполне приличествующие званию отставного ротмистра или штабс-капитана квартиры из двух, трех, а то и четырех комнат, сначала лишались одной комнаты, потом еще, еще, и дело кончалось тем, что в их собственности оставалась драная подстилка, брошенная на пол в дальней комнате, которую новые хозяева квартир выделяли им по доброте душевной, а еще и для того, чтобы в съемных листах по-прежнему красовалась, к их удовольствию и выгоде, фамилия, скажем, ротмистра Коблуйко или штабс-капитана Трогоска.
Когда они ввалились в комнатушку, которую Бзырь подрядил у старика Тятехи, «каина» средней руки, который «держал» три угловых квартирки, незнакомец деловито прошелся вдоль стен, внимательно осматривая стыки и засаленные углы, хмыкнул, заметив отставшую штукатурку, двинул по ней рукоятью барабанника, неизвестно откуда взявшегося у него в руке, и, обнаружив за вздутием рукотворную дыру, затолкал в нее старую засаленную шаль, поднятую с пола. Потом сел спиной к двери и кивком разрешил сесть остальным.
— Итак, господа, как я уже сказал, основное, что мне от вас требуется, это повиновение. Ты, — он повернулся к Струку, — в лошадях разбираешься?
— Деревенский, чать. — обрадованно кивнул Струк, который всю дорогу боялся, что от него потребуют чего-то совсем уж страшного.
— Отлично, сегодня же пойдешь в Скотные ряды и купишь крепкую лошаденку с розвальнями. А кроме того, три пары лыж. Лыжи привезешь сюда. Затем закупишь продуктов и завтра с утра выедешь из города по Сенному тракту. На двадцать второй версте свернешь влево по лесной дороге. Там, верст через семь-восемь, будет избушка лесника. Если там никого нет — приведешь в порядок, растопишь печь и будешь ждать нас. Если же есть, — он сделал паузу, от которой Струк похолодел, что не ускользнуло от нанимателя, который еле заметно усмехнулся, — заплатишь хозяину за постой. Если мы не появимся через шесть дней — можешь возвращаться обратно. — Он повернулся к Бзырю: — Вы оба каждый день к десяти часам утра будете приходить к кассам Центрального вокзала. Ждите полчаса. Если я не появлюсь — значит, свободны. — Хозяин замолчал, так посмотрев на под ельников, что у Струка засосало под ложечкой. — Пока не дам отбой — ни на какое дело не ходить. Вот каждому за послушание. — В его руке, все так же неожиданно, появилась пачка денег. Он отделил от нее по несколько ассигнаций Бзырю и Красильщику, а почти половину отдал Струку со словами: — А это тебе, на расходы. На лыжах все ходить умеют?
Они кивнули. Все трое были деревенские, а в лесу по зиме без лыж делать нечего.
— Тогда до встречи.
Когда они уже по третьему разу пересчитали деньги и Бзырь, брызгая слюной, изрядно уменьшил долю, выделенную Струку на расходы, тот вдруг удивленно произнес:
— Эй, мужики, а как его зовут?
— Кого? — не понял разгоряченный Бзырь.
— Ну, ЭТОГО.
— А я почем знаю, — сварливо огрызнулся Бзырь и, мгновение подумав, добавил: — Чумной он какой-то. Выскакивает как чертик из табакерки, деньгами сорит… — Он повернулся к остальным: — А можа, ТОГО, возьмем денежки и только нас и видели? Эвон сколько отвалил-то.
Тут неожиданно вмешался Красильщик. Он замычал, привлекая к себе внимание, выразительно вытаращил глаза и провел пальцем поперек горла. Струк поежился, а Бзырь, вздохнув, согласился:
— Да-а-а, это уж точно, — и, помусолив в руках причитающиеся ему деньги, вдруг отделил те, что отобрал у Струка, и буркнул: — Ладно, делай все, как он сказал.
На вокзале он появился уже на следующий день. Бзырь с Красильщиком, изрядно намерзнувшись, как раз уже собирались уходить, и тут он, по своему обыкновению, вдруг возник у чугунной колонны, в двух шагах от них:
— Пошли.
— Куда? — оторопело спросил Бзырь. ЭТОТ зыркнул на него так, что у Бзыря отнялся язык, и быстро зашагал вдоль перрона. Они дошли до конца перрона и спрыгнули вниз. Пройдя по путям шагов сорок, они свернули в отстойник и, преодолев под вагонами три порожняка, оказались у тупикового пути со стоящим метрах в десяти маневровым паровозом под парами с пятью подцепленными вагонами. У паровоза топталось два подозрительных типа в тужурках железнодорожников. ЭТОТ остановился и повернулся к спутникам:
— Значит, так. Слушай сюда. Сейчас займемся маневрами. Вам покажут, как отцепить вагон. Когда научитесь делать это на стоящем вагоне и сверху, вас засунут в собачие ящики и вы должны будете научиться делать все снизу. А когда освоите и это — попробуете проделать расцепку на ходу. Ребятки, — он кивнул в сторону железнодорожников, — вам помогут.
Бзырь набычился: