Конец лета

– Спасибо, нормально, спать очень хочется.

– Ну и хорошо, мне тоже.

Марк лег в их общую постель, дотронулся до щеки Динны, поцеловал ее – поцелуй пришелся куда-то в макушку – и сказал по-французски:

– Bo

То же самое он сказал перед уходом Шанталь, только тогда он еще добавил «mon amour» – любовь моя.

– Мне все равно! – заявила Шанталь. – Я никуда не уеду. А если ты перестанешь оплачивать отель, я буду платить сама или сниму квартиру. У меня виза на полгода.

– Но это нелепо! – Марк бросил на нее сердитый взгляд. Они спорили уже час, но так и не пришли ни к какому решению, Шанталь возмущенно поднимала голову, выставляя вперед маленький аккуратный подбородок.

– Я тебе уже говорил, через две недели я прилечу в Париж.

– Надолго? На пять дней? На неделю? А дальше что? Ты улетишь, и я снова два месяца тебя не увижу? Нет, нет и нет! Или мы остаемся сейчас вместе, или все кончено. Навсегда! И это, Марк-Эдуард, мое последнее слово! Решай, чего ты хочешь. Или я остаюсь здесь и мы придумываем что-то вместе, или я возвращаюсь домой. И тогда между нами все кончено. Finis! Ты это понимаешь? – Голос Шанталь сорвался на визг, который казался очень неуместным в дорогом гостиничном номере. – Но в старую игру я больше не играю, для меня она закончена! Я не понимаю, почему ты хочешь оставаться ее мужем, теперь у тебя нет даже такого оправдания, как Пилар. Но мне плевать! Я не собираюсь вечно жить без тебя. Я просто больше так не могу. Или я остаюсь, или... – она посмотрела на Марка злым взглядом, – или я ухожу навсегда.

– А как насчет срока действия твоей визы? Конечно, если я позволю тебе остаться.

Марк поспешно прикидывал в уме. Шесть месяцев... это можно использовать. Когда у Шанталь кончится виза, она уедет домой, через несколько недель следом отправится он. Потом он поселит Динну с малышом у матери на улице Франсуа Премьер и даже сможет проводить там большую часть времени, это будет вполне разумно. Он, конечно, по-прежнему будет летать из Франции в Штаты и обратно, но его основной базой станет Париж.

– Знаешь, Шанталь, – сказал наконец Марк, – все еще может сложиться удачно. Если я скажу, что с будущего года планирую сделать своим основным местом жительства Париж, что ты на это ответишь? У меня по-прежнему будет офис в Сан-Франциско, но вместо того чтобы жить здесь и постоянно летать в Париж, я собираюсь, наоборот, жить там и летать сюда.

– Ты поселишься в Париже с женой?

Шанталь смотрела на Марка настороженно, она пока не вполне понимала, что у него на уме.

– Не обязательно, совсем не обязательно. В следующем году в моей жизни должны произойти некоторые изменения.

Марк посмотрел на Шанталь с едва заметным намеком на улыбку, и ее глаза тоже немного потеплели.

– Ты переселишься в Париж? Но почему?

Ей хотелось добавить: «Ради меня?» – но она не решилась.

– У меня есть сразу несколько причин вернуться в Париж, и ты занимаешь среди них не последнее место.

– Ты серьезно?

Шанталь всмотрелась в его лицо, и ее удовлетворило то, что она увидела.

– Серьезно.

– А до тех пор?

– Пока, наверное, придется разрешить тебе остаться здесь.

Марк улыбнулся. Не успел он закончить фразу, как Шанталь бросилась к нему в объятия.

– Значит, это серьезно?

– Да, дорогая моя.

Глава 30

Марк-Эдуард припарковался на углу. Вышел из «ягуара» и достал большую коробку, завернутую в обычную бумагу. Цветы Шанталь он уже послал раньше, да и идти с букетом по улице было бы неловко. Коробка была громоздкая, но зато не слишком бросалась в глаза. На Ноб-Хилл Марк остановился у входа в узкий дом, зажатый между двумя соседними, и нажал одну из кнопок звонка – всего их было две. Шанталь жила в тихой квартирке на втором этаже. Дверные ручки в квартире были из полированной меди, полы – из черно-белого мрамора, и Марку, ожидавшему внизу, было слышно, как Шанталь бежит к двери. Они сняли эту квартиру вместе с мебелью на несколько месяцев, с ноября по июнь, причем на поиски ушло не больше недели. Шанталь прожила на новом месте уже два дня, но только сегодня они впервые собирались пообедать «дома».

Слушая звук приближающихся шагов, Марк не мог не улыбнуться. Он снова подумал, что принял правильное решение, даже если Шанталь его к этому немного и подтолкнула. Будет замечательно иметь ее под боком всю зиму и весну. Динна больше не составляла Марку компанию, обычно она уходила в свою студию и подолгу сидела там, хотя не было похоже, чтобы она там работала, скорее, просто сидела.

Марк еще раз нажал кнопку звонка. Дверь резко распахнулась, и перед ним предстала сияющая Шанталь в ослепительно белом шелковом платье в восточном стиле и серебряных босоножках.

– Bonsoir, monsieur.

Она присела в низком реверансе и выпрямилась с озорной улыбкой. Свет в квартире был приглушен, Марк разглядел в комнате небольшой круглый столик, накрытый для обеда, с цветами и горящими свечами.

– Как тут все красиво!

Марк одной рукой обнял Шанталь и огляделся. Пламя свечей отражалось в начищенном до блеска серебре. Им очень повезло с этой небольшой, но такой милой квартиркой – декоратор, которому она принадлежала, на всю зиму уехал со своей любовницей во Францию. Марк привлек Шанталь ближе.

– Шанталь, ma cherie, ты прекрасна. И от тебя так восхитительно пахнет!

Шанталь звонко рассмеялась. За день до этого Марк прислал ей большой флакон духов «Джой». Было так чудесно иметь Шанталь поблизости. Марк мог вырваться из офиса в обеденный перерыв, мог встретиться с ней после работы по дороге домой, мог просто заскочить утром на чашечку кофе и поцелуй или днем – чтобы заняться любовью.

– Что это?

Шанталь с любопытством посмотрела на большую коробку. Марк медленно провел рукой по ноге Шанталь от колена до бедра.

– Прекрати! Что в коробке?

Шанталь засмеялась, и Марк продолжил гладить ее голые ноги.

– В какой коробке? Я не приносил с собой никакой коробки.

Он поцеловал ее ногу под коленом и стал медленно продвигаться выше по внутренней стороне бедра.

– По-моему, любовь моя, ты гораздо интереснее какой-то непонятной коробки.

Шанталь придерживалась того же мнения, и через минуту ее одежда уже валялась на полу.

– Merde!

Шанталь вырвалась из объятий Марка, в которых сонно пролежала почти полчаса. Марк-Эдуард сел и посмотрел на нее с удивлением.

– Merde? Что ты хочешь этим сказать? Притворяясь оскорбленным, он снова лег и вытянулся на кровати. Обнаженный, он сейчас походил на большого светлого кота, очень довольного. Но Шанталь уже была на пути к двери.

– Я забыла про индейку!

Она побежала в кухню, а Марк остался лежать. Он лежал и усмехался. Шанталь вернулась уже через минуту, явно испытывая облегчение.

– Ну как?

– Ничего страшного. Она готовилась почти шесть часов, но выглядит вполне нормально.

– С индейкой всегда так. Вот только по вкусу она будет похожа на солому. Но позволь спросить: почему, проведя в Штатах всего три недели, ты уже начала готовить индейку?

Марк приподнялся на кровати и засмеялся. Шанталь села рядом с ним.

– Я готовлю индейку, потому что завтра День благодарения. А я очень благодарна.

– Правда? За что? – Марк снова лег и стал играть ее золотисто-каштановыми локонами. Густые волосы Шанталь обрамляли ее лицо и касались плеч. – Так за что же ты благодарна, моя прелесть?

– За тебя. За то, что живу здесь. За то, что приехала в Штаты. La vie est belle, mon amour [16].

– Вот как? Тогда пойди и открой коробку. – Марк попытался спрятать улыбку.

– Открой ее сам.

Шанталь убежала в другую комнату и вскоре вернулась с коробкой, завернутой в коричневую бумагу. В этот момент она была похожа на маленькую девочку с подарком, полученным на Рождество.

– Что это?

– А ты открой и посмотри.

16

Жизнь прекрасна, любовь моя (фр.).