Пешки - сборник рассказов

- Значит, не смотрите, раз так говорите. – Девушка опять засмеялась.

- Как вы узнали номер этого телефона? - Григорий Александрович лихорадочно искал пульт.

- Это что, такая проблема? Позвонила в приемную вашего медицинского центра и сказала, что вы забыли у меня паспорт и просили срочно привезти его вам, а мобильный у вас не отвечает. – Она опять залилась смехом. – Я еще и адрес ваш узнала, и домашний телефон. Надо же вам паспорт вернуть.

- Черт знает, что, - выругался он, - Что за тупоголовый персонал?

- Я же вас предупреждала, а вы не послушались. Не повторяйте ошибок. - Аделина понизила голос почти до шепота, - Вы возьмите меня к себе на работу. Я буду отличным сотрудником.

- Послушайте, как вас там, Аделина, прекратите преследовать меня, - он наконец-то нашел пульт и нажал на нужную кнопку.

- Что вы, как можно? – казалось, она издевается, - Реклама на канале? Обидно, да? Не забудьте повнимательнее присмотреться к господину Парицину. Очень он мне не нравится! Опасный человек.

- До свидания, - Он хотел положить трубку.

- Чао, - промяукала она в ответ, и Григорий Александрович переключил внимание на замелькавшую на экране заставку программы «Доступно всем»

Господин Парицин был недавним пациентом Григория Александровича Соболева. Его проблема заключалась в том, что он уже много лет пытался тщетно избавиться от пристрастия к сексуальным играм с мальчиками-подростками. Он был достаточно известным политиком второго плана, и делал постоянные неудачные попытки выйти на первый. Но, как это обычно и бывает, пытался сделать это не с помощью реальных дел, а с помощью многочисленных выступлений по телевидению, участия в различных шоу и кулинарных программах. О его проблеме знали немногие, можно сказать, никто. Это держалось в строжайшей тайне, и любому, кто приближался к этой проблеме хотя бы на шаг, очень быстро затыкали рты, не брезгуя никакими способами. Григорий Александрович стал консультантом господина Парицина весьма неохотно. Он считал, что проблема Парицина может быть решена специалистами в области психотерапии и сексопатологии, о чем и сказал пациенту на первом приеме. Однако, тот достаточно жестко ответил, что сам решит, к кому именно ему обращаться, и даже пытался угрожать Соболеву, если тот не возьмется помочь ему. Григорий Александрович согласился, но лечение закончилось после пяти сеансов, после чего господин Парицин сообщил, что не нуждается больше в его услугах без объяснения причин. Однако, всю сумму, причитающуюся Соболеву за лечение, он аккуратно выплатил.

Когда Маргарита попросила мужа дать ей почитать историю болезни Парицина, Григорий Александрович категорически отказал.

- Марго, ты не понимаешь. Это не твой уровень. Такая игра может стоить жизни, - сказал он ей тогда.

- Ерунда. Я работаю на телевидении пятнадцать лет, и каждый день встречаюсь с разными людьми. Чем Парицин страшнее остальных? – Она пыталась доказать ему свою правоту.

- Он страшный человек, Маргарита. Он уже ни одного своего оппонента отправил в мир иной, но, тем не менее, слывет политиком, а не бандитом, хотя, о том, что он бандит знают все. - Григорий Александрович нервничал. Он знал, что если Марго что-то вбила себе в голову, спорить бесполезно.

- Гриша, я не сопливая журналистка из «Пионерской правды». Я понимаю, что и зачем я делаю. Мне надоело делать пресные тупые шоу и плыть по течению, - Она начала злиться.

- В последнее время твои шоу итак постоянно на грани скандала. Зачем переступать эту грань? – Он был непреклонен. - Я ничего не расскажу тебе.

- Я узнаю все сама, если ты не хочешь помочь мне. – Маргарита Филипповна вышла, с силой хлопнув дверью.

При этом разговоре Соболев и не предполагал, что настойчивость жены выльется в то, что он видел сейчас на экране. Реклама уже закончилась, и камера вновь показала Марго. Ее лицо было красным, и, вымученно улыбалась, она произнесла: «Итак, Вы снова на шоу «Доступно всем», и наша сегодняшняя тема о нестандартных пристрастиях известных людей. Сегодня у нас в гостях…» Дальше на экране мелькнула разъяренная физиономия господина Парицина. Он беспрестанно размахивал руками и выкрикивал что-то, постоянно оскорбляя Маргариту и называя ее то бульварной сплетницей, то тупой авантюристкой. Остальные гости в студии тоже что-то кричали наперебой, вскакивая с мест и отчаянно жестикулируя. Маргарита пыталась нейтрализовать ситуацию, но у нее это явно не получалось. Зрелище носило ужасающе-жалкий характер.

Григорий Александрович вскочил с дивана и стал лихорадочно одеваться. Он безумно пожалел, что пропустил большую часть эфира, потому что теперь абсолютно не понимал сути происходящего. Он был в бешенстве оттого, что находится не в московской квартире, а в загородном доме, и не может быстро доехать до Останкино, чтобы поддержать жену. Пока он одевался, из динамиков телевизора доносились крики, звуки какой-то беспрерывной возни и ругани. И, казалось, что все люди, находящиеся в студии одновременно орут в микрофоны. Интуитивно, Григорий Александрович понял, что ничего хорошего от этой передачи ждать не стоит. Он уже выбежал из дома, когда Марго позвонила ему на мобильный.

- Гриша, это я. Мы секунду назад закончили. Ты видел?

- Я все видел, Марго. Почему ты не сказала мне, что передача будет о Парицине. Я же говорил тебе, что не надо этого делать.

- Я сделала то, что считала нужным. Могу я хоть раз в жизни ошибиться? – Марго, казалось, вовсе не была расстроена.

- Зачем ты его пригласила? Ведь мы же говорили об этом!

- Гриша, это мое решение и моя программа, не забывай. – Ее голос был жестким и каким-то чужим.

- Программа твоя, а пациентом он был моим, и я хотел бы знать, где ты взяла материалы для этой программы. - Григорий Александрович тоже был вне себя.

- Я взяла их в твоем сейфе, а ключ мне дала Наталья, твоя секретарша. Ну, извини, не удержалась. Прости меня, солнышко. – Голос Марго смягчился.

- Ладно, я сейчас приеду и поговорим. – Он уже завел машину.

- Ни в коем случае. Мы договорились, что завтра утром я сама приеду. Ты забыл, у нас романтические выходные? Ничего не отменяется.

- Ты не понимаешь, что теперь я очень боюсь за тебя, да и за себя тоже?

- Я все понимаю. Не волнуйся. Все будет в порядке, - Марго была непреклонна.

- Ты уверена в этом? – он сидел в машине и не знал, что ему делать.

- Абсолютно. До завтра, Гришенька.

Марго.

Труп Маргариты Филипповны Янушкиной нашли ровно в полдень. Он лежал в искореженной, полностью разбитой машине, на обочине Минского шоссе, на пол пути до загородного дома семьи Соболевых-Янушкиных. На этом участке шоссе дорога была узкой и резко поворачивала вправо. Вероятно, женщина не справилась с управлением.

Маргарита Филипповна водила машину уже много лет, но ездила всегда очень быстро и правилами дорожного движения не увлекалась. Впрочем, а кто ездит иначе? По факту аварии было возбуждено уголовное дело. Следствие установило, что имелись видимые повреждения тормозных шлангов, и тормоза в определенный момент просто отказали. Видимо, момент был не самым удачным. Через несколько дней по подозрению в причастности к организации этого преступления, был задержан господин Парицин…

Соболев.

Месяц спустя.

Григорий Александрович Соболев никак не мог оправиться от пережитого за последние месяцы. Сначала в Челябинске умерла мать, затем через месяц как-то неожиданно и непонятно погибла Марго. Вся его жизнь каким-то странным образом сделала резкий поворот на сто восемьдесят градусов. Он больше не мог смотреть телевизор, где после короткого перерыва, вновь возобновили показ Маргаритиного шоу «Доступно всем», но только уже без нее, он не мог читать газеты, которые пестрили циничными заголовками, типа «МаФиЯ погибла от рук мафии» или «Доступное стало недоступным». После похорон Маргариты Филипповны, Григорий Александрович, будучи не в состоянии выносить постоянные звонки с соболезнованиями, допросы и журналистские пытки, уехал в Челябинск. Квартира матери была пока не переоформлена, но он был единственным ее наследником, так как сестер и братьев у него не было. Он целыми днями сидел в квартире и выходил только для того, чтобы купить еду и сигареты. Соболев никогда не имел пристрастия к алкоголю, поэтому первые дни после смерти Марго отчаянно пытался пить, но организм, не привыкший к таким экспериментам, отказывался подчиняться. Каждый раз его выворачивало наизнанку намного раньше, чем переставала соображать голова. Забыться с помощью алкоголя не получалось. И Григорий Александрович углубился в книги. Пока он слабо представлял себе, как теперь будет жить. Он всегда понимал, что ему есть чего хотеть и к чему стремиться. Теперь он оказался один в пустыне, и не понимал, куда двигаться дальше. Вся его жизнь стала вдруг бессмысленной и пустой – ни родных, ни детей. Только работа. Поэтому он и углубился в работу, потому что это было единственным, что осталось теперь в его жизни.