Полшага до неба

— Не плачь. Соберись, Тиль. Отец рассказывал тебе, над чем сейчас работает?

Она глубоко вдохнула, успокаиваясь, и продолжила разговор:

— Немного. У него столько идей было. Начинал рассказывать одно, перескакивал на другое.

— Не говорил о конкурентах, недоброжелателях?

— Нет. Он очень увлеченный человек… был. Занимался делами, а не отношениями. Даже в дни моего приезда его постоянно дергали по делам.

— В каком он был настроении?

— Много шутил. Но как-то нервно, мне показалось. Может, привыкал ко мне… а может, и предчувствовал, что его убьют.

— Почему ты так думаешь? — напрягся Маард.

— Я его чувствовала. У меня такое только с близкими… Улавливаю боль, тревогу, тоску. За два дня до… — голос сорвался, но девушка быстро взяла себя в руки. — Мы были на банкете. День рождения кого-то из папиных коллег. Он ненадолго меня оставил, а когда вернулся… Было заметно, что он расстроен и встревожен. За напускным весельем. Очень неестественным, понимаешь?

— Думаешь, он с кем-то поссорился?

— Да. Но я не знаю, с кем. Было очень много народу. А потом он предложил мне съездить в театр. Одной. Развеяться и отдохнуть. Я говорила, что не устала и хочу с ним побыть, но он настоял. Я терпеть не могу театры! Ненавижу!

От звонкого крика девушки дракон вздрогнул и заворчал.

— Тихо-тихо, — торопливо успокоил ее Маард. — Расскажи, что было дальше.

— Папа дал мне свою машину, сказал, что приготовит ужин к моему возвращению… И уже там, в театре, я поняла, что хочу вернуться обратно. Даже билеты не стала сдавать, просто развернулась — и назад. Машина заглохла почти у дома, проклятая машина, может, я бы успела…

Она замолчала, видимо, снова переживая недавние события. Маард не торопил, понимая, как тяжело сейчас девушке. Тильда глубоко вздохнула и снова заговорила — монотонно, как в трансе:

— Дома было очень тихо. Свет в папином кабинете приглушен, я пошла туда. Думала, если устал и спит — обниму и скажу, что я дома, он проснется, обрадуется… Он мне фотки обещал старые с чердака, мы так и не… — Тильда потрясла головой. — Я зашла в комнату и его увидела. Вся стена забрызгана позади. И половины лица нет. И запах этот…

Девушка закрыла глаза и привалилась к стене позади себя.

— Плохо?.. — спросил Маард.

— Пройдет сейчас…

Маард посмотрел на ее руки, бессильно лежащие на коленях. Пальцы дрожали. Белые, тонкие, с грязной каемкой под ногтями.

— Дальше помню урывками… В дверях налетела на кого-то. Высокий молодой парень, меня схватил, что-то спрашивал, а я… «Папа, папа, помогите кто-нибудь!» Он просил не кричать, а меня колотило всю.

— Тиль, как выглядел этот парень?

— Я не помню.

— Постарайся вспомнить. Одежда, что-то особенное во внешности…

— Джинсы, темная куртка. Под ней — черная рубаха. Ботинки почему-то запомнились — кожаные. Он очень тихо ходил. Внешность… — она долго молчала, силясь вспомнить. — Я правда не помню. Какой-то он слишком обычный был.

— Возраст хотя бы?

— Лет двадцать пять-тридцать.

— Как он вел себя? Тоже был напутан? Откуда он появился?

— Откуда… Наверное, с улицы. Я в коридоре с ним столкнулась. Он сперва спросил, что случилось. Потом успокаивал… увел меня в комнату. В спальню папину. Пистолет мне сунул — вот этот, — она кивнула в сторону сумки. — Точно помню, сказал: «Тильда, сиди здесь, если что — стреляй, я полицию сейчас вызову. Не уходи никуда, пистолет держи крепко». Он убежал звонить, а я… Я же не соображала, что делаю. Сумку схватила, туда что-то из одежды, потом в окно. Темно, место незнакомое, я только дорогу до станции помню… Билет взяла — до дома. Потом заметила человека со значком, я тебе говорила. Стало еще страшнее. Выбросила мобильник, села в поезд. Прошла несколько вагонов, вылезла, в другой поезд пересела, пока стояли. На ближайшей же остановке выпрыгнула, и… Дальше шла через лес.

— Ночью?

— Ночью. В лесу не так страшно, как среди людей. И к тебе я случайно… Знала бы — никогда бы не сунулась.

Смолкла. Посмотрела на дракона с таким отчаянием, что у Маарда на мгновение перехватило дыхание. Вспомнил, как она бросалась на него накануне. Перекошенное от слез и ужаса лицо. Кольт-Питон на дне спортивной сумки. Дрожащие от напряжения руки.

Странная вырисовывалась картина. Он верил девчонке. А это означало, что рапорт службы безопасности был неверным. Вилла Райнера тщательно охранялась — раз. Неправдоподобно, что не было записей с камер наблюдения, — два. И никакой высокий парень в кожаных ботинках в отчете не фигурировал. И скребся внутри тихонько нехороший червячок с именем «а если…».

«Откуда взялся парень? — думал Маард. — Просто свидетель? Неестественно. Во-первых, что его привлекло? Выстрел услышал? Навряд ли. В „зашел просто так“ вообще не верится. Да и слишком глупое поведение для свидетеля. Каждая домохозяйка знает, как вести себя на месте преступления. Скажем „спасибо“ телеящику. Нет, этот — не свидетель. Грабитель? Раз с оружием — возможно. Странно, что не убрал девчонку. Таким без разницы, один труп или два. А может, материнский хахаль? Тоже возможно. Хотя, что ж тогда за мамуля у рыжей, коли у нее такой профи в гареме? Не суетился, просчитывал ходы, на гопника не похож, вел себя… именно профессионально, как не круги. А может?..»

— Тильда, послушай… Я тебе помогу. Только ты постарайся мне доверять.

10

Кондиционеры работали на полную, делая воздух «мешка» ледяным. Холод заставлял вспомнить зиму — русскую, почти забытую. Белую, студеную. Настоящую.

Маард снял темные очки, ставшие ненужными в полумраке помещения. Тихо светился на столе монитор ноутбука. На стену проектор выводил снимок с разведывательного беспилотника. Сидящие в креслах мужчины о чем-то негромко беседовали. Один из них был одет в дорогущий белый костюм. «Пижон», — подумал Маард и переключил свое внимание на снимок. Судя по координатной сетке — территория заклятых соседей. Снято менее часа назад. Постепенно прояснялось, зачем его сюда вызвали. Проверяют сведения его агента, обычное дело. Интересно, что за «белый костюм»… Неужели информация оказалась более ценной, чем думал Маард? Что ж, не стоит спешить — раз вызвали, значит, все скажут в свое время.

Парень молча сидел, не отвлекая беседующих. Когда-то его удивляло подчеркнутое пренебрежение к субординации среди бетахон садэ. [10]Своеобразный кодекс поведения, заметный лишь среди своих. Когда люди думают — не отвлекай, даже если устав требует доложить о прибытии. В этом свой смысл, приоритеты расставлены четко. И это импонировало Маарду. Еще раньше — льстило: стать одним из элиты, да еще ему… Человеку, родившемуся далеко отсюда, обычному парню без образования, толком не говорящему на языке этой страны. Происходящее казалось сказкой. Вызов в разведуправление АМАН. Бесконечные тесты. Полиграф. Беседы часами.

Нет, Маард не жалел о том, что когда-то ответил «да» на предложение спокойного и вежливого офицера хэйль модиин. [11]В любом случае это был переломный момент в его жизни. Не сказка? И не надо. К любой сказке привыкаешь быстро, она превращается в рутину — лучше с самого начала не очаровываться. Относиться так, как и следует относиться к работе. Все равно он в жизни не умеет толком ничего полезного. Ничего, кроме как беседовать с людьми и анализировать услышанное.

Хотя, — Маард непроизвольно улыбнулся, — еще он умеет доить коров. Даже сейчас ненавидит музыку Моцарта, под которую полагалось выдаивать этих тварей. Запах навоза, жидкости для дезинфекции вымени, ноги, преющие в резиновых сапогах, и двенадцать часов музыки Моцарта. Если бы Маард хотел представить Ад, он бы нарисовал его именно таким. После этой работы тупая уставщина курса молодого бойца казалась тирону Маарду наполненной жизнью и весельем. Поэтому он и остался в армии.

Маард почувствовал, что чертовски устал. Дают о себе знать ночи, когда вместо сна приходится отжиматься, чтобы выбить из себя память о проклятой ведьме. Думать о ней хорошо он себе запретил — тоска грызла, выворачивала душу, ослабляла разум. Злость — единственный выход, даже если она искусственна. Он сам себе назначил наказание: вспомнил Элен — полсотни отжиманий. На ночь — сотню. Вымотать себя, чтобы мгновенно провалиться в короткий сон. Правда, недосып начал донимать.

10

Контрразведка Израиля.

11

Разведвойска.