Пленница греха

— Сейчас февраль. Зима. И вы не в том состоянии, чтобы путешествовать самостоятельно.

В дверях появился Талливер:

— Я нашел карету, сэр. Ее сейчас подадут.

Гидеон увидел страх в глазах девушки. Было ясно, что она не хочет, чтобы ее кто-нибудь видел. Гидеону хотелось знать почему.

— Возвращайтесь в стойло, мисс Уотсон. Хан не обидит вас.

— Я не боюсь вашего коня, — бросила Чариз в ответ.

Запахнула пальто и отошла, растворилась во мраке.

Гости самой большой гостиницы Уинчестера часто брали кареты напрокат. Уже через несколько минут небольшая карета была готова к отправлению.

Гидеон зашел в стойло. Чариз пряталась за крупом коня. Гидеон старался преодолеть привычную реакцию организма на нахождение в темном замкнутом пространстве. Но затянутая в перчатку рука, которой он взялся за перегородку, немного дрожала.

Слава Богу, сумрак скрывал его состояние. Разве сможет она доверять своему спасителю, если в темноте он дрожит как осиновый лист.

— Мы готовы.

Чариз вышла из укрытия и отряхнула пальто. Из-за боли в левой руке она не могла сунуть руки в рукава. Чариз подняла глаза, и Гидеон поразился их сиянию.

— Почему вы все это делаете?

Он пожал плечами так, словно каждый день только тем и занимался, что помогал попавшим в беду случайно встретившимся ему барышням.

— Вам нужна помощь.

— Для того чтобы брать на себя такой труд, одного этого, как мне кажется, недостаточно.

— Я зарабатываю себе очки для Страшного суда, — ответил Гидеон с легкой иронией, которой не чувствовал. Он протянул ей сверток. — Я подумал, что это может вам пригодиться.

Чариз взяла его не сразу.

— Что там?

— Шаль. Ночью холодно.

И она должна прикрыть голову, когда будет садиться в экипаж. Необычный цвет волос может выдать ее. Но если он скажет ей об этом, она сразу поймет, что он не поверил ни единому ее слову из того, что она наплела.

— Где вы взяли эту шаль? — подозрительно глядя на него, спросила Чариз.

Он спрятал улыбку. Покорность явно не была в числе ее добродетелей. При желании он мог в один миг сделать так, что она потеряет сознание. Именно так он и хотел поступить, однако передумал. Она и так достаточно пережила.

— Талливер купил ее у хозяйки гостиницы.

«Хорошая, добротная вещь из теплой шерсти», — подумал он, с минутной ностальгией вспомнив сияющие роскошные ткани, которые видел в Индии. Гидеон поднес шаль к носу:

— Она пахнет псиной, но зато теплая. Вам понравится.

К его удивлению, она рассмеялась:

— Я спала в стойле. Легкий запах собаки едва ли может доставить мне неудобство.

Что-то в его сердце шевельнулось, с трудом, нехотя, словно провернулись проржавевшие шестерни. Он поежился от неуютного чувства и еще раз протянул девушке шаль.

— Мисс Уотсон?

— Благодарю.

И как он и предполагал, девушка покрыла шалью голову и плечи. В бесформенном пальто, с головой, укрытой шалью, она была неотличима от сотен других женщин. Гидеон заметил, что она старается не пользоваться левой рукой. Может, рука сломана? И вновь он пожалел о том, что она не позволяет ему показать ее костоправу.

.— И вот это тоже возьмите. На всякий случай.

Он передал ей пистолет, молча наблюдая затем, как она опустила его в один из объемистых карманов пальто.

— Вы умеете им пользоваться?

Девушка взяла пистолет спокойно, по-деловому, без боязливого трепета — значит, умела с ним обращаться.

— Да. Мой отец был хорошим стрелком. Он и меня научил стрелять.

Гидеон заслонял ее собой, когда они шли через двор к карете. Акаш уже сидел верхом на своем жеребце серой масти.

Открывая дверцу кареты для мисс Уотсон, Гидеон встретился взглядом со своим другом. Хотелось бы знать, что думает Акаш о событиях этой ночи и их новой спутнице. Акаш ничего пока не сказал, но это не означало, что сказать ему нечего.

Девушка задержалась, словно ждала, что Гидеон подаст ей руку. Еще один признак ее принадлежности к привилегированному сословию. Не дождавшись помощи от Гидеона, она поднялась в карету самостоятельно.

Талливер вывел из конюшни своего коренастого коня и коня хозяина — Хана. Обоих коней привязал к заднику кареты. Гидеон окинул взглядом двор. Похоже, никто не обратил на них внимания.

В такую морозную ночь всякий, кого нужда не гнала на улицу, предпочитал оставаться в тепле. Несколько слуг, которых Гидеон увидел во дворе, спешили по своим делам. По давней привычке Гидеон примечал каждую деталь.

Талливер подошел к нему:

— Поехали, начальник?

— Да.

Гидеон напоследок окинул взглядом двор. Никто не проявлял интереса к их маленькой компании.

— Пора в путь.

Талливер занял место кучера. Гидеон забрался в карету, где уже сидела загадочная мисс Уотсон.

Пристально глядя на свою растрепанную спутницу, Гидеон поймал себя на том, что впервые за долгое время испытывал нечто помимо усталости и отвращения к себе. Она вызывала в нем интерес. Была ему небезразлична.

Мисс Уотсон сотворила чудо. Гидеон так долго не испытывал ничего, кроме отчаяния, что даже этот интерес к ней воспринимался им как нечто освежающе светлое, как весенняя оттепель, пришедшая на смену бесконечной зиме. Гадая, какие еще неожиданные результаты повлекут за собой его импульсивные поступки этой ночи, Гидеон опустился на сиденье напротив мисс Уотсон и, закрыв глаза, погрузился в дрему. Карета тронулась, заскрипели колеса. Они выехали с постоялого двора в морозную ночь.

Глава 2

Чариз мучили кошмары. Хьюберт нещадно избивал ее, а Феликс наблюдал за тем, как он колотит ее, с глумливой улыбкой. Вот он вывернул ей руку. И наконец удар по голове, от которого она потеряла сознание.

Когда она открыла зудящие глаза и увидела освещенный скупым светом фонаря потрепанный салон кареты, то подсознательно ожидала услышать эхо собственных криков. Но услышала лишь скрип колес да завывание ветра. На сиденье напротив развалился сэр Гидеон. Он, по всей видимости, спал.

Наконец Чариз испытала облегчение. Судорожно вздохнув, она почувствовала, как заныли ребра. К счастью, рядом с ней не оказалось ни Феликса, ни Хьюберта.

Чариз дрожала, едва сдерживая слезы и стоны. Но постепенно голова ее прояснилась, дыхание пришло в норму. Здоровой рукой она поправила пальто, укрывшись им, и стала присматриваться к своему попутчику. Он спал в непринужденной, расслабленной позе, и вид его худощавого тела, заставлял ее сердце биться быстрее.

И причиной учащенного сердцебиения, к стыду ее, был не страх.

Когда карета тронулась, она приготовилась к тому, что он учинит ей допрос. Но сэр Гидеон лишь удобно устроился на скамье, раскинув руки вдоль спинки сиденья, протянув длинные ноги в угол кареты, и закрыл глаза.

Даже сейчас, во сне, лицо его сохраняло напряженность, словно он продолжал контролировать себя.

Рассматривая его, Чариз пришла к шокирующему выводу о том, что он примерно одних лет с ней. Сильная воля, сквозившая в его взгляде, проявляла себя в каждом его движении, в голосе, в манере говорить, словно прибавляла ему лет, поэтому вначале она подумала, что ему тридцать с лишним. Но теперь, когда глаза его были закрыты, она видела, что ему не больше двадцати пяти. Стыдясь своего неумеренного любопытства, Чариз опустила глаза.

— Мы уже подъезжаем к Портсмуту? — спросила Чариз.

Гидеон открыл глаза и окинул ее оценивающим взглядом.

— Нет. Мы недалеко от Уинчестера.

Карета, задребезжав, остановилась. Чариз протянула руку, чтобы поднять с окна экран. Они находились в поле. Должно быть, она и проснулась оттого, что карета свернула с утрамбованной дороги на дерн.

Поле было пустым и безлюдным. Ни огонька. Ничего на многие мили вокруг.

Чариз охватило отчаяние. Она тут совсем одна с тремя незнакомыми мужчинами.

Как могла она быть настолько наивной? Беспросветно тупой? Она в панике стала шарить по дверце кареты в поисках ручки. Возможно, воспользовавшись темнотой, ей удастся убежать.